В лето девушка вошла опустошенной, с временным неприятием алкоголя и с абсолютным непониманием, как дальше жить и, главное, на кой ляд вообще?

Депрессия расцветала в ее сознании огромным грязно-синим цветком, будто бы солнечные лучи, которых в то лето было до аномалии много, способствовали созреванию странного растения. Муравьи из пальцев переселились в чью-то чужую плоть, не реагируя даже на звонки от Леши, который не так часто и пытался вернуть героиню. Забавно, но Настя по ним скучала, они давали ощущение того, что она еще жива, а теперь девушке казалось, что она погрузилась в какой-то сон наяву. Настя все чаще разговаривала сама с собой на людях и слишком увлекалась онлайн играми и книгами. Работа, которая, как назло, сейчас была скучной и раздражающей, присутствовала в ее жизни серым фоном, а редкие гулянки с подругами или походы по магазинам становились тусклыми пятнами краски на бесцветном существовании.

Единственное, что еще оставалось более-менее живым, – это Настино тело, требующее того, что требуют все тела молодых одиноких женщин. Но у девушки не было сил и желания искать даже разовых партнеров. В каком-то дурацкой книжке, купленной в переходе метро и прочитанной за пару дней, Настасья нашла интересную фразу о том, что, когда женщина представляет половой акт, в ее организме происходят те же процессы, как если бы она сексом занималась. Почему-то эта сомнительная истина запала в душу и пустила там корни под сенью цветочной депрессии.

У девушки началась бессонница, по вечерам она тихо заползала в ее пижаму, накрывалась Настиным одеялом и обнимала ее очень крепко. Они разговаривали в темноте о парнях, диетах, смысле жизни.

В тот день, когда Настя первый раз вырубилась прямо за рабочим столом, она поняла, что дальше так жить нельзя. Теплое молоко и горячая ванна на ночь не помогали, а таблеток девушка боялась с детства.

Поздним вечером Настя надушилась любимыми духами, надела шелковую пижаму, легла в кровать, оттолкнув желавшую поболтать бессонницу, расправила одеяло и, закрыв глаза, начала рисовать в воображении именно то, чего ей сейчас не хватало почти также, как здорового сна.

Сначала место. Номер в дорогом отеле. Огромная старинная кровать с молочным балдахином, инкрустированный яркими камнями столик, на котором лежат темный виноград, потому что он красивый, и несколько грейпфрутов, потому что вкусные, витой ножик. Мягкий антикварный ковер с темным рисунком, тяжелые портьеры на окнах, а за ними сеть каналов, средневековые дома и огромное бархатное небо с россыпью звезд. Тихая музыка, на полу несколько декоративных подушек, скинутых с кровати.

Теперь сама Настя. Тщательно расчесанные длинные волосы, подведенные снизу синие глаза, черное кружевное белье, чулки, обязательно для них пояс. Темно-синий шелковый халат, небрежно перехваченный широкой синей лентой на талии. Каблуки босоножек утопают в ворсе ковра, когда девушка подходит к столику, берет грейпфрут, задумчиво разрезает его, подходит к окну и прислоняется лбом к стеклу. Ночь завораживает ее, она замечает рядом балконную дверь, которая легко открывается, впуская в комнату сырую прохладу. На мозаичном полу балкона пачка сигарет и зажигалка. Настя прикуривает, облокачивается на ажурные перила, звезды смотрят на нее, а она на завитки сигаретного дыма. Девушка продолжает фантазировать, находясь внутри собственного сна наяву.

Наконец самое сложное. Через несколько минут в дверь номера должны постучать. Это будет высокий мужчина, пусть ему будет около сорока. Темно-карие глаза, растрепанные темные волосы. Смокинг? Или просто черный костюм и черная шелковая рубашка? Наверное, второе. Имени у него не будет, но будет бутылка шампанского, нет, красного вина. Настя начала замерзать, она выбросила окурок в черную в темноте воду канала и вернулась в комнату. Поигрывая зажигалкой, села в кресло, изящно скрестив ноги. Итак, что еще? У него красивые руки, низкий голос, от которого перехватит дыхание. Сердце забилось сильнее, раздался тихий стук в дверь.

Настя открыла, на пороге действительно стоит мужчина, кого-то сильно напоминающий и в точности такой, каким девушка его придумала.

– Здравствуй, Элис, – произносит он тягучим низким голосом, – я войду?

Для пущей красоты Настасья придумала себе новое имя.

Незнакомец, имя которому не полагалось, не дождавшись ответа, прошел в комнату, поставил на столик вино и обернулся к девушке. Его глубокие темные глаза манят, легкая улыбка пробегает по лицу. Настя поднимает руку и проводит по его мягким волосам, зарывается в них пальцами и, привстав на цыпочки, впивается в его губы.

Вино забыто, кровать тоже. Молодые люди яростно борются на ковре, Настя срывает придуманную рубашку, задыхаясь от желания. Вдруг он останавливается, отводит ее руки, и пристально всматривается в глаза.

– Тсс, – шепчет он, разводя ее ноги. Все еще впившись в Настю взглядом, незнакомец медленно проникает в нее, держа ее руки. Они сливаются, несколько минут не шевелясь, смотрят друг на друга, музыка затихает, слышится только их сбивчивое дыхание почти в унисон. Наконец, сладкая волна боли сметает их выдержку, они впиваются друг в друга губами, руками, зубами…

Засыпая на мягком ковре в объятиях своего выдуманного возлюбленного, Настя понимает, что давно уже спит во сне.

Утром Настя проснулась отдохнувшей, глаза ярко блестели, а на губах играла улыбка. Мурлыча под нос, девушка вскочила со смятой влажной постели и упорхнула в душ. На работе коллеги целый день пытали героиню, не влюбилась ли она. Настя и сама стала сомневаться, ведь небо было таким голубым, прохожие такими красивыми и даже нудная работа не могла испортить радужно-весеннее настроение. Настя целый день придумывала новые наряды и места, мечтала вернуться домой и снова погрузиться в свои фантазии.

Ни утром, подводя глаза перед зеркалом, ни тем более днем, Настя не заметила скрытое распущенными темно-каштановыми волосами маленькое розовое пятно на шее, подозрительно похожее на след от поцелуя.

Настя улеглась в постель пораньше. Она уже успела соскучиться по воображаемому миру. Ей хотелось поскорее окунуться в страну грез, поэтому девушка не стала тратить время на придумывание нового места.

Все тот же номер в отеле, бархатная ночь за окном. Тусклый свет падает на огромную кровать. Под балдахином лежит Элис. Ее руки закинуты за голову и крепко привязаны к спинке постели широкими черными атласными лентами. Глаза девушки закрыты, она спит. На ней полупрозрачный пеньюар, не скрывающий отсутствия нижнего белья. Ноги в белых чулках и розовых босоножках на шпильке скидывают одеяло. Над ней стоит молодой человек, любуясь ее фигурой, Настя предусмотрительно скинула себе несколько килограммов и чуть-чуть увеличила грудь. Вот он наклоняется, волосы падают ему на лицо, девушка просыпается от его дыхания. В ее глазах испуг, она безуспешно дергает крепко завязанные ленты, но освободиться не может. Рука незнакомца закрывает ей рот, но в его лице нет жестокости, только предвкушение и совершенно особенная улыбка, способная свести с ума. Он медленно проводит свободной рукой по ее телу, Элис вздрагивает. На столике рядом с кроватью вместо фруктов теперь лежат ножницы, украшенные странными узорами, навевающие мысли о дорогих парикмахерских. Он берет их, аккуратно проводит по щеке жертвы, по ее шее. Смесь беспомощности, страха и желания, жуткий коктейль удовольствия, вырывает у Элис тихий стон. Медленно, словно желая лишить девушку рассудка, незнакомец подносит ножницы к подолу ее пеньюара и разрезает его, в тишине слышится только легкое позвякивание металла. Освободив Элис от сомнительной одежды, молодой человек начинает целовать ее шею, грудь, опускаясь все ниже. Она не может больше ждать, она шепчет, задыхаясь, умоляя о чем-то, чего-то прося. Смерти? Это была бы красивая смерть, но от фантазий не умирают, во всяком случае не так часто. Вот он, внимая ее мольбам, поднимает голову, его глаза стали совсем черными от страсти, он тоже не может больше ждать. Но и развязывать ее он не собирается. Элис больно от наслаждения и от туго стягивающих запястья лент, она кричит, ей кажется, что еще немного, и приторная мука уничтожит ее…