— Ты сможешь это сделать? — спросила Нона. Из всех них только Нона могла стоять в длине копья от Зоул и встречать ужасный свет в ее глазах. — Ты можешь взять все четыре и открыть Ковчег?

— Это будет тяжело.

Нона спросила себя, остались ли в этой лед-женщине намеки на более молодую Зоул. Даже тогда она была тверда и, казалось, лишена эмоций, но Нона помнила, что Зоул назвала ее подругой и пришла в Тетрагод, чтобы спасти ее. Она помнила застенчивую улыбку Зоул, когда та отпускала одну из своих редких шуток, настолько сухих, что могли пройти мимо совершенно незамеченными.

— Тяжело? — Как всегда, когда Зоул называла что-то тяжелым, это означало, что это, по сути, невозможно... акт самоубийства.

— Очень тяжело. — В глазах Зоул было что-то похожее на страх. Нона никогда такого не видела.

— Попробуй. — Нона подошла к стене и села, опершись на нее спиной. — Скифроул приближается. Мне нужно помочь...

Нона не почувствовала, как упала, но врезалась в Чайник, словно упала с большой высоты.

Святой Класс

ЧАЙНИК ЛЕЖАЛА, РАСКИНУВ руки и ноги, оглушенная ударом одного из маленьких щитов, которые, казалось, предпочитали многие скифроулцы этой волны. Мужчина, ударивший ее, теперь перепрыгнул через нее в образовавшееся пространство. За ним последовал еще один скифроулец, на этот раз приземистая женщина с необычной пурпурно-красной кожей, которую Чайник никогда раньше не видела. Она несла короткое копье с длинным зазубренным наконечником, которым, похоже, прикончила изрядное количество раненых врагов. Не останавливаясь, она ткнула им в грудь Чайник. У Чайник не осталось сил ни на что. Она сумела только вскинуть пустую, беспомощную руку.

— Нет. — Слово Ноны сорвалось с губ Чайник.

Сидя в одной комнате с четырьмя корабль-сердцами, Нона чувствовала себя свечой, горящей не только с обоих концов, но и по всей длине. Их сила наполняла ее, разрывая на части. Быстрая, как мысль, она вытащила дефект-клинок из ладони Чайник и разрезала скифроулку пополам.

Вставай.

Чайник с трудом поднялась на ноги. Скорость покинула ее. Изнеможение тянуло ее вниз больше, чем мелкие раны, кровь из которые прилепила к телу ее одежду. Несколько ударов упало на дефект-броню, которую Нона создала вокруг Чайник, пока та поднималась.

Впусти меня.

— Они все мертвы, Нона. — Чайник взмахнула рукой, и Нона наполнила воздух движущейся бурей дефект-кликов. Скифроулцы перед ней рассыпались на куски. Позади них лежала Королевская дорога, плотно забитая их родичами. Они стояли вплоть до пролома в стенах, через который внутрь вливался океан орды Адомы.

Более чем в ста ярдах от них, но уже внутри круга городских стен, десятки скифроулцев несли на плечах ступенчатую платформу, поднимавшуюся на ярды над морем голов. На нижней ступеньке дюжина лучников в черных кольчугах выпускала из орлиных луков стрелу за стрелой, посылая их в полет над наконечниками копий своей армии, к стенам дворца или к лучникам на крышах Истины. На следующей ступеньке четверо ветер-работников применяли свое искусство, чтобы защитить лучников от приближающихся стрел, но Ноне показалось, что они сосредоточили свои усилия прежде всего на третьей, самой высокой ступеньке, где на золотом троне восседала фигура в алых доспехах. Сама бой-королева, Адома, вошла в город и привела своих последователей в неистовство. Женщина с командирским взглядом, ее кожа казалась дырой в ночи. Говорили, что она растапливала черный лед и пила получившуюся воду, чтобы обрести свою силу. Даже на таком расстоянии Нона чувствовала, как из нее сочится злоба.

Позволь мне помочь, Чайник! Где Яблоко?

— Не знаю. — Чайник отступила назад и ударом локтя в затылок сбила с ног мужчину, который совсем недавно ударил ее. — Я не знаю! — Ее голос сорвался, когда она отступила к императорским гвардейцам, сражавшихся перед стенами дворца. Перед глазами Ноны замелькали образы. Она увидела, как Лини упала с копьем, пронзившим ее грудь. Алата погибла, сражаясь над ее трупом. Она видела, как Сестра Сало и Сестра Железо сражаются спина к спине, а Скифроул карабкается по круглой стене мертвых, окружая пару. Она увидела Сестру Сало с мечом глубоко в теле самого большого геранта, которого Нона когда-либо видела. Каким-то образом старуха пронзила доспехи мужчины, но там, где клинок из Ковчег-стали, который она отдала Ноне, мог легко выйти обратно, ее, из Бэрронс-стали, остался зажатым. Когда скифроулец срезал ее, Сало удивленно посмотрела на врага. Она выглядела не напуганной, не гордой, не умиротворенной, не побежденной... просто удивленной.

Воспоминания Чайник атаковали Нону. Она увидела Кетти, сломанную топором. Высокая, быстрая, Кетти. Всегда говорящая о мальчиках. Теперь она никогда не найдет того, кого сможет удержать. Нона сморгнула видение, сморгнула смерть других послушниц и монахинь, которых знала большую часть жизни.

— Нет. — В голосе Ноны прозвучало столько эмпатии марджал, что даже те, кто стоял в первых рядах, замерли, прислушиваясь, оружие застыло на полувзмахе.

Настоятельница Колесо стояла недалеко, ее правая рука была в самодельной поддерживающей повязке, лоб забинтован. Вокруг нее стоял жалкий остаток монастырского отряда.

— Нет! — Нона отступила к боевой линии. Мужчины и женщины дворцовой стражи отпрянули с ее пути, словно схваченные невидимыми руками. Скифроул, жаждущий крови всего в нескольких ярдах впереди нее, замолчал, хотя она была всего лишь Чайник, раненой, без доспехов, ничем не примечательной.

Когда Нона подняла руки Чайник, из спаленной огнем ночи вылетела стрела. Она разлетелась вдребезги в нескольких дюймах от ее плеча. Другая просвистела мимо. Нона сложила руки над головой, борясь с какой-то противоборствующей силой. Каменные блоки и черепица сорвались со зданий по обе стороны Королевской дороги и бросились на армию, набившуюся по всей ее ширине. Стены застонали и рухнули в клубах пыли.

— Луна падает. — Голос Ноны задрожал в телах людей, как если бы заговорил сам Абет, и за ним последовал ужас. — Луна. Падает.

Она замахнулась рукой на спины скифроулцев, пытавшихся отступить через тех, кто все еще наступал на дворец. Вращающиеся дефект-лезвия рассекали броню, плоть, кости. Даже плиты мостовой под ногами врага были изрезаны на куски.

Нона возглавила атаку, скользя и прыгая по улице, которая превратилась в склеп. Капитан-герант, которая на закате пыталась преградить ей путь во дворец, теперь присоединилась к ее контратаке.

Они не могли победить. Возможно, дюжина Нон могла бы повернуть прилив, но даже когда Скифроул умирал кучами, их мертвые были растоптаны свежими воинами, жаждущими пролить кровь за свою королеву. И по всей дороге начали расползаться скифроулцы, карабкаясь по обломкам, ища способы окружить дворец, способы подойти к нему со всех сторон, в то время как Нона могла защитить только одну.

Нона позволила солдатам империи пройти мимо ее. Она увидела, как торопливо прошла маленькая Генна, сжимая окровавленное копье обеими руками, выглядя одновременно свирепой и измученной.

На мгновение слабость Чайник захлестнула ее, и Нона не нашла в себе силу, которая могла бы ее возместить. Так много смерти и боли лежало перед ней. Столько крови, что ливневые стоки скоро переполнятся. Убийство, убийство и еще одно убийство. Чего еще можно было ожидать, когда лед продолжал смыкаться? Все человечество превратилось в диких животных в постоянно сжимающейся клетке.

— Луна идет. — Нона использовала рот Чайник, чтобы говорить от имени Чайник. — Будьте готовы убраться с ее пути.

Святой Класс

НОНА ВСКИНУЛА ГОЛОВУ. В комнате остались только она и Зоул. Нона лежала, неуклюже приткнувшись к стене. Остальные остались снаружи, наблюдая из коридора.

Зоул было трудно разглядеть — виднелась лишь неясная, темная фигура, вокруг которой кружили четыре светящихся шара, четыре корабль-сердца, настроенных на каждое из племен, пришедших в Абет давным-давно, вынырнувших из темноты среди галактики умирающих звезд. Они пришли сюда в поисках тепла солнца, которое бы жгло сильнее, чем те, что они оставили позади. Истории никогда не могли согласиться что выбросило их на берег Абета — отчаяние или просчет. Возможно, они не могли путешествовать дальше, но они нашли мир, уже покинутый теми, кто его заселял. Прошло очень немного тысячелетий, прежде яростно красная звезда Абета начала тускнеть, а планета — замерзать и превращаться в ту скованную льдом сферу, какой она была до того, как предсмертные муки солнца ненадолго растопили лед.