Тсунаёши в панике развернула записку, в которой аккуратным почерком было написано:

«Хаос. Не отвлекайся от теста, никчёмная Тсуна. За ненормального ты понесёшь отдельное наказание. Готовься.»

Девушка весь оставшийся урок не отводила взгляд от своего листика, порой напряжённо ёрзая на стуле. Периодически её пробивала мелкая дрожь. Периферийным зрением она всё ещё видела огромного голубя Реборна, пугающе неподвижного. Она чувствовала зловещий взгляд стеклянных птичьих глаз.

Девушка молилась, чтобы в какой-то момент мимо прошла какая-нибудь милая старушка с семечками. Тогда бы Реборн, вжившийся в роль, упорхнул бы за лакомством. Но нет, на территорию их школы не пройдет ни одна старушка, а если какая-то и рискнет совершить такой опрометчивый поступок, то Хибари-сан лично покарает пожилую нарушительницу правила «В школе старость запрещена».

Она настолько паниковала, что не решила практически ни одного задания правильно. От прошибавшего всё тела холодного пота ручка, непременно, главная виновница плохой оценки, постоянно выскальзывала из рук. От воспоминаний её отвлёк Реборн, трясущий девушку за плечо.

— Мы будем что-то делать? Или ты предпочитаешь мёртвыми глазами смотреть в никуда? Иди, доставай кастрюлю.

В итоге она по указаниям репетитора достала всю нужную кухонную утварь и продукты. Мужчина посмотрел на неё, как на полоумную, когда услышал, что она собралась просто отварить макароны. Пока девушка солила набравшуюся в кастрюлю воду и включала газ на плите, Реборн завёл лекцию о том, что такое паста и каким плебейским у девушки оказалось видение его национальной кухни.

Девушка очищала от мякоти и нарезала найденные в холодильнике помидоры, Реборн не делал абсолютно ничего. Но если считать раздачу указаний и распивание горячего кофейка видом деятельности, то он, конечно, был очень занят. На возмущения о том, что он просто слоняется по кухне, мужчина ответил ощутимым тычком в бок. Он тут шеф и наблюдает за вставшим на путь кулинарии поварёнком. И за каждый испорченный продукт или за что-то, что ему не понравится, киллер назначил систему штрафов. По итогу девушка была обязана оббежать Намимори десять раз. Тсуна, конечно, всегда была рада его компании, но вот это всё жутко бесило, и она несколько раз успела пожалеть, что связалась с ним. И система наказаний за ошибки пробуждала в теле ощущение нарастающего ужаса.

— Никчёмная Тсуна, я, конечно, сказал порезать мелко, но это уже слишком. Взяла бы уже тёрку. У нас в гарманже не так много томатов — ты сейчас эти будешь обратно склеивать. Пятьсот отжиманий, — он пафосно облокотился на кухонную тумбу рядом с Тсуной и отпил свой кофе.

— Почему так много-то? — девушка возмущённо взмахнула ножом.

— Тут всё логично, каждый маленький кусочек несчастного помидора приравнивается к одному отжиманию, — на самом деле даже визуально на нарезной доске не было такого количества измельчённого овоща, но Тсунаёши решила не вступать в конфронтацию, чтобы не навлечь на себя ещё больше физических упражнений. Она уже заранее попрощалась со своими мышцами. — Ты испачкалась. Какое неряшливое дитё, —подозрительно мягким голосом сказал Реборн.

Тсуна не заметила, как к её щеке что-то прилипло. Реборн приблизился и тёплыми изящными пальцами аккуратно убрал с лица девушки семечку и кусочек мякоти. Застывшая Тсунаёши почувствовала, как у неё начали подкашиваться ноги. Она неосознанно потянулась вслед за ладонью, но мужчина быстро убрал руку. В голову закралась мысль упасть лицом в овощи, чтобы эта магия повторилась. И всё же он может быть довольно милым человеком.

— У тебя уже вода кипит, а ты ещё не начинала делать томатный соус, — он дернул её за прядь волос.

Рывок за волосы и льющийся из кастрюли бурлящий кипяток вернули девушку в реальность. Тсунаёши уменьшила газ под кастрюлей и поставила пасту готовиться. В комнату забежал Ламбо. Сначала он хотел, как обычно, поугрожать Реборну, отхватить от него же и убежать обратно, но заинтересовался происходящим на кухне. За попытку выведать, чем они занимаются, был наречён Реборном шмыгой и выкинут за пределы кухни, чтобы не мешался. Но упорный бычок вернулся обратно. Тсунаёши кратко ввела его в курс дела.

— Знаешь, я вообще не пойму, зачем мы готовим томатную пасту, - сказала она, обращаясь к Реборну. — У нас в холодильнике полно кетчупа. — Девушка пожала плечами, раскрывая пачку спагетти.

Реборн брезгливо поморщился. Ламбо, уже усевшийся на стол, с недоверием и растерянностью смотрел то на Тсуну, то на Реборна. Он не понял, была ли это неудачная шутка или искренняя глупость его босса?

— Я не хочу больше слышать ничего подобного в этом доме, это отвратительно, — что странно, он успокаивающе посмотрел на Ламбо. Тсунаёши хихикнула.

—Хорошо, раз ты так говоришь. Я варю всё, что есть, правильно? — получив утвердительный кивок, она резким движением разломала спагетти напополам и кинула в воду.

Она только хотела засечь время на часах, но испугалась громкого крика отчаяния. Причём она даже не поняла, кричал это Ламбо или же Реборн. Мальчик застыл с выражением ужаса на лице. Маленький киллер выглядел так, будто стал свидетелем страшной катастрофы. Девушка совсем не ожидала увидеть такое отчаяние на лице семилетнего ребёнка. Его трагично вытянутые вперёд руки мелко дрожали. Реборн тоже выглядел довольно странно. Поварской колпак по какой-то причине отбросил такую мрачную тень, будто на голове вместо него была его федора. Губы туго сжаты в прямую линию. На загорелом лице появилась какая-то бледность. Даже болезненная синева. Тсунаёши, как всегда, не понимала, что происходит.

— Ребят, вы чего? — тихим голосом спросила Тсуна.

— Никчёмная Тсуна, ты совсем не ведаешь, что творишь?!

— Ведьма накликает на нас всех беду!

— Зачем укорачивать пасту? Как ты собираешься её есть, невежественное создание? В Италии тебя уже бы передали властям!

— Что ещё ты сделаешь, ужасная Тсуна? Добавишь ананас в пиццу? Чего ты добиваешься?

Разгневанные, они резко перешли на итальянскую брань, активно жестикулируя. Низкий голос Реборна была пропитан гневом. Ламбо, начавший рыдать, истерично визжал. Очевидно, что они обсуждали, насколько ужасным человеком оказалась Тсунаёши, проявившая свою гадкую натуру и чернь только сейчас. Они кивали друг другу, что-то показывали руками, бросали испепеляющие взгляды на девушку. Удивительно, как Реборн ещё не открыл стрельбу по ученице.

Та вжалась в кухонную тумбу и старалась не дышать. Она даже предположить не могла, что такое простое действие, как укорачивание какого-то теста, может повлечь за собой такую бурную реакцию, такую истерию. Какие тончайшие организации двух душонок. Но ведь спагетти выглядели слишком длинными для кастрюли, как они собирались употребить их в пищу? Одну половину съесть обычным способом, а вторую сгрызть?

Вот тебе и путь к сердцу мужчины. Да она теперь нажила себе двух ужаснейших врагов, которые в данный момент озлоблены на неё всем сердцем. Тсунаёши, замершая в страхе, сжавшая руки в подобии молебного жеста у груди, всё же выделила в данной ситуации маленький плюсик: эти оба, предававшие её анафеме, нашли общий язык. Ничего так не сближает двух людей, как ненависть к одному человеку. А ещё они забавно складывали в этакий пучок три пальца и трясли руками. Тсуна невно издала какой-то не подлежащий идентификации звук.

На крики пришли Нана и И-Пин. Ламбо сразу бросился к подружке за моральной поддержкой, забыв переключиться с родного языка на японский, он тараторил жалобы и угрозы, тыкая в сторону Тсуны пальцем. Китаянка пыталась его успокоить, но телёнок находился в припадке ярости и не реагировал ни на кого. Реборн разочарованно глядел на ученицу и укоризненно качал головой. Если бы не взгляд киллера, Тсунаёши бы точно рассмеялась от того, насколько комично качался его огромный колпак. Тсуна посмотрела на маму умоляюще, надеясь, что она сможет ей как-то помочь.

— Тсу-тян, вы что-то приготовили? Какие молодцы! И что же у нас на обед?