– (пластически актёры изображающие неких «воинов – сверхчеловеков» кто пытаются помешать блаженным душам собрать и оживить благое Тело вновь возрождённого Творца) Сама ж в себе и по себе свобода есть сама в себе и по себе свободная «сверхсила – воина»… сама ж в себе и по себе «сверхсила – воина» и есть сама в себе и по себе мораль… и та же нравственность… Поскольку сила… Сверхсила воина – сверхчеловека, и есть его мораль… и нравственность его… коль автономна сила – то автономна нравственность Сильнейшего… сама ж в себе такая «сверхнравственность»… есть автономная в себе и для себя Сверхсила… и этот Господин лишь самого себя, и есть его АвтоСила доминирующая, – доминирующая как над всеми внешними обстоятельствами, так и над всей волей всего человечества… И что ж остаётся тогда человечеству… либо подчиниться, примкнуть к АвтоСиле Сверхчеловека, став вместе с этой Силой единым в себе Сверхчеловечеством… либо сгинуть в безвестности, глупости, тупости, бедности… сгинуть ничтожным пустым человечеством… либо Стать АвтоСилой… либо сгинуть во веки… либо сделать Историю, либо впасть в пустоту… либо выпасть в безвестности помышляя о грядущем фальшивом блаженстве… о загробном блаженстве, пустого в себе человечества… либо сгинуть с отшибленной волей… и пытаясь стать трепетным «ангелом»… окончательно впасть в нищету духа… окончательно впасть в пустоту тела духа… в кому впась воли как власти… в кому впасть… в тупое глухое при том забытьё… теряя не только вкус к жизни… теряя и жизнь самою… теряя реальную вкусную жизнь… понимание жизни, влечение древних инстинктов… выдавая за жизнь забытьё… потеряв и утратив великую волю к единственной жизни… это ж глупость, несусветная глупость, когда всякая низшая воля относит себя к другой высшей воле, как к равной себе… Как к равной себе… помятуя всегда об одном и пустом – все воли равны… А это же глупость… несусветная глупость… это ж когда воля Наполеона приравнивается к воле какого-нибудь французского крестьянина… это же глупость, несусветная глупость, – «Все воли равны, абсолютно равны…»… Но это же глупость… несусветная глупость… Есть высшая воля… А есть низшая воля, какая неизбежна должна подчиняться воле высшей… «Все воли равны…», – это ж глупость… несусветная глупость… Высшая воля есть высшая воля… А низшая воля есть низшая воля… И они не равны… И они не равны… Низшая воля должна неизбежно следовать высшей… свободно следовать высшей… И они не равны… Вот… и они не равны… и они не равны…

– (единственный в палате пациент с больничной койки с надписью «Фридрих» перебирается на койку с надписью «Аполлоний») Итак, друзья, радуйтесь… отныне бог среди нас… Бог Аполлоний ныне здесь среди нас… Из смертного стал он бессмертным… Бог среди нас… Когда мать ещё носила Аполлония во чреве, то явился ей тогда древний бог Протей, и нисколько не боясь она спросила тогда явившегося ей бога, – «Бог… а скажи мне – кого мне предстоит родить…», – ответил тогда ей Бог тоже несколько не таясь, – «Меня родишь, женщина…… Протея ты родишь…». И вот теперь он среди нас… бог Аполлоний… Бог среди нас… Бог среди нас… Пусть теперь он сам за себя и говорит… о себе говорит… Аполлоний – явленный Бог… Он сам за себя говорит… Он Так говорит… Говори же, вновь явленный бог «Аполлоний»… говори же нам всё… говори…

– (тень «Авеля», она же тень «Аполлония», бродит среди неприкаянных теней – людей, ищущих что – то воображаемое, но так и не находящих это самое воображаемое среди теней – людей) Ты, человек, живи как хочешь… Живи по своему… живи ж по человечески… я же буду жить по божески… По божески я буду жить… с родником и свежей зеленью… ибо чисто лишь рождённое землёй… самой землёй рождённое и чисто… лишь… А посему отказываюсь я также от кожи, и шерсти, на голом теле… носить я буду льняные ткани, а жить при том в святилище… Жить я буду попечителем и сирых, и болящих… за сирых, и болящих я буду радеть… тем жить… с тем и служить… с тем буду я служить… не за себя – за сирых и обиженных… Так – то вот… ты же, человек, укроти сердце, и придержи язык свой – ибо, о жизни ты не знаешь ничего… Ты не знаешь о Жизни ничего… И вот теперь я буду рассказывать тебе о жизни… о твоей жизни… о той всеобщей Жизни какая и есть несомненное чудо… есть единственное чудо на Земле, и в Космосе… на Земле, и в Космосе… Хочу напомнить тебе, человек, что Земля – есть мать всех людей… Ибо она праведна и человеколюбива… праведна и человеколюбива… Вы же, люди, жадно, и зло, пытаетесь сделать её мачехой в угоду себя… и лишь для себя… и в угоду лишь себе… себе лишь в угоду… Но… образумитесь, – не будете жить на земле… будите в Космосе… Я, как Огонь… как Единый священный Огонь… мститель Бог позабочусь об этом… «Мёртвыми», строящими свою никчёмную жизнь за счёт ближних, пытующимися уничтожить Мать – Землю, не будете жить на земле… Будете пеплом на жестокой холодной земле… Будете пеплом на истлевшей земле… Станете пеплом… что касается меня самого, то я умею говорить на всех человеческих наречиях… А их ведь великое множество… Великое множество… и я их все понимаю… Хотя никогда никаким языкам не учился… понимаю же все… И не надо дивиться тому, ибо я понимаю также людское молчание… А это главное… я читаю мысли людей… и это здесь главное… И поэтому если ты, Фридрих… бедный мой Фридрих, поклонишься мне как некому богу, то я не обижусь… и сочту это должным… Я конечно не собственно бог… Но, боги могут говорить с людьми чрез меня, и с помощью меня… я же как чревовещатель бога… Богу же не угодно являться перед всеми людьми самому… вот он и ищет подобных мне… ищет их и находит их… Мы же… такие как я – люди бога… молчальники бога… читатели бога… чревовещатели бога… Мы это – мы… Мы Те… от бога… Ибо мы – это «Мы»… Но и этого мало… с помощью бога я читаю птиц и зверей… язык птиц и зверей… я читаю, и знаю… Но и этого мало… от бога – моё всё пространство земли, и я волен при том всюду бродить, и летать… и всюду принят я буду – желанный бродяга… всюду принят я – Тот желанный «от бога бродяга»… Всюду принят я буду… я – «желанный от бога бродяга»… вроде бог, и не бог… я – бродяга как бог… бродяга… желанный для Бога Бродяга… я Бродяга… жалеющих ближних… молящий за ближних… пред Богом молящий за ближних, и сирых… Я – бродяга… молящий о ближних бродяга… Я – желанный от Бога бродяга… Я есть Бог… Бродяга как Бог… Я есть Бог… Бродяга есть Бог.

– Вот их Бог… Бог этих и избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрое… и избрал немощное мира, чтобы посрамить сильное… избрал незнатное мира в унижении, и ничего не значащее… Это изобрёл их Бог… «избрал» их Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть уже не могла похвалится перед Богом… а вот те… духовно одарённые, кто самые сильные, находят своё счастье, там, где другие нашли бы погибель, – в лабиринте жестокости к себе и другим… в исканиях своего и только своего такого жестокого счастье… Это их счастье… И это их удовольствие – вот так вот самопринуждённо играть неимоверными тяжестями, которые могут раздавить других… Но только не «воинов – самодуха»… и это их отдых… А это их отдых, как и их борьба… вот это так… самопринуждённо… и это их отдых… как их борьба… самопринуждённо в борьбе «воинов – самодуха»… и это их отдых, как и их борьба… самопринуждённо – борьба… «воинов – духа»… «самодуха»… И это их Воля… И это борьба… моя борьба… и это их борьба… как моя борьба…

– (актёры пластической драмы изображают несчастных судорожно бьющихся в предсмертных судорогах рыб, выброшенных на берег морской волной) Однажды… было мне виденье… рыб множество на берег выбросил могучий морской прибой… Морской прибой на берег выбросил тьму рыб… и рыбы бедные те бились в предсмертных судорогах, бились на скользком и пустынном берегу… и рыбы бились на пустынном берегу… и криками взывали рыбы… словно люди взывали рыбы, моля о помощи, о сострадании… молили вернуть их в прежнюю родимую стихию… И понял я, – не рыбы то, – живые люди предсмертно бились на пустынном берегу… предсмертно бились люди… прося о помощи… прося вернуть их в прежнюю родимую стихию… моля вернуть их к жизни… родной и милой жизни… вернуть их… моля вернуть их к жизни… в родную в милую стихию… и понял я, – что стало ведомо мне не только должное, но верное грядущее, – все люди должны вернуться в родимую стихию их горней Жизни… и иначе исчезнут, сгниют на мёртвом, и пустынном, берегу… А иначе исчезнут люди… а иначе сгниют исчезнут… на мёртвом и пустынном берегу… В стихию прежнюю, извечную стихию «Огня и Солнца», должны вернуться люди… а иначе исчезнут… на скользком мёртвом, и пустынном, берегу… а иначе исчезнут… люди… а иначе исчезнут… люди… А иначе исчезнут люди… а иначе исчезнут люди…