Валяюсь у его ног, заливаюсь слезами, и еще крепче сжимаю запястье, меня накрывает энергия жизни, темной, порочной, но настолько бурлящей, что сейчас именно я ощущаю себя обездвиженным мертвым пятном в бушующем водовороте.

– Так где она, жизнь, mi estrella? – его голос, словно успокаивающий ветерок после изнуряющей жары. – А где лишь выжженная пустошь, без капли живительной влаги?

– Украденная жизнь… – шепчу обескровленными и потрескавшимися губами. Чувствую, будто действительно во мне нет ни капли влаги, я иссохла. Ощущаю себя пустой оболочкой, то, с чем существую, боли и страхи опутывают меня, показывая воочию картину моего существования. Во что я превратилась. – В мире и так слишком много зла, что выпускать туда еще и нечисть…

Он смеется бархатным, тягучим смехом.

– Зло… забавно. И кто же откликнулся на твои просьбы? Кто сохранил жизнь твоему брату? – наклоняется ко мне, говорит очень тихо. Утопаю в обманчивой мягкости слов. – Когда ты вырвала сердце из груди своего обидчика, с кем разделяла свое ликование? Ты была полна света, или же жадно впитывала тьму?

Я дрожу в припадке экстаза. Он возвращает меня назад, в миг моего триумфа, возмездия. Князь в точности знает мои ощущения, как никто понимает, что тогда со мной творилось, потому что в тот момент я ощущала единение с ним, с его тьмой. Тогда я пропиталась его силой и вкушала плоды своей кровавой расправы.

Ублюдок, который превратил мою жизнь в ад, убивший во мне женщину и надежды на будущее, подох от моей руки. Я вырвала ему сердце на глазах его родственников в день его свадьбы. Правда, невеста мне потом только спасибо сказала, и сейчас счастлива с моим братом. Но в тот день это было моментом моего черного триумфа. И именно тогда я ощутила энергию князя настолько сильно. Я пропиталась его чернотой, принимала ее, смотрела на трепещущее у меня в руке сердце, и ощущала прилив бешеного кайфа. Возмездие, которое мне было просто необходимо, чтобы хоть как-то продолжать жить.

Момент возмездия помог приблизить и осуществить именно князь. Как и многое в моей жизни. Это как-то нас соединило, я почувствовала нити тьмы в своей душе. Но старалась не думать, игнорировать. До определенного момента у меня получалось, только, как мы ни стараемся закрывать глаза, рано или поздно приходиться их открыть и посмотреть в лицо правде.

– Это между нами. И я готова платить… но не таким образом… – всхлипываю.

Он резанул по шрамам. Вскрыл правду. А когда слишком долго пытается не смотреть ей в глаза, то потом реальность избивает до полусмерти, не щадит.

Князь сбрасывает мою руку. Отходит к камину. А я продолжаю валяться на полу. Не могу подняться. Силы покинули меня.

Кладет на диван бархатную темно-синюю коробку.

– Завтра ночью жду тебя. На тебе должен быть только мой подарок, и более никакой одежды, – голос спокойный, лишенный любых эмоций. – Более… сегодня не задерживаю.

И в следующий миг я оказываюсь в комнате одна. Князь исчез.

Поднимаюсь на ноги. Голова кружится. Пальцы еще помнят биение его пульса, гладкость кожи, бег крови по венам. Мотаю головой, прогоняю морок.

Беру коробку. Даже не хочется ее открыть. Надо поскорее отсюда уйти, тут все пропиталось князем. Надо оказаться у себя в комнате, и там, в одиночестве, все обдумать.

За порогом комнаты меня никто не встречает. Стоит гробовая тишина. Дорогу я помню. Спускаюсь по лестнице, держусь за перила, меня шатает. Добредаю до своей комнаты. Распахиваю дверь. Подарок князя падает из рук. Рот открывается в безмолвном крике, горло сдавливают щупальца утробного ужаса.

Моя постель разобрана. На белой простыне мертвыми крысами со вскрытыми животами выложена надпись: «Убирайся!».

Как только волчица покинула покои князя, Гаспар мгновенно возник на пороге. Хотя был соблазн последовать за Кэрол, и собственными глазами созерцать ее реакцию на «сюрприз». Увы, до послания крысами додумался не он. Но препятствовать осуществлению подобного он не стал. Слишком роскошный прием организовал ей Сальвадор, которого волчица явно не заслуживала.

– Отчего ты не сказал ей, что Констанция твоя жена? – Гаспар перешел сразу к делу. Он зол и раздражен.

– Бывшая, – Сальвадор неторопливо вышел из тени.

– Вечность не приемлет этого слова, – вампир скучал по бывшей госпоже, хоть и старался не показывать этого хозяину.

Но сейчас он пришел именно затем, чтобы бередить старые раны, вскрывать их и пробуждать в князе ярость, пропитать его ненавистью, и склонить к активным действиям. Он жаждал расплаты, и как можно скорее, даже у вампиров терпение не безгранично.

– Это не имеет значения, – князь повел плечом, даже упоминание о супруге мгновенно сгущало тучи над его головой.

– Отчего же, Сальвадор. Смею напомнить, что только твоя протекция защитила Кэрол от мести Констанции. А узнай твоя супруга правду, даже вся твоя сила была бы не в силах ее остановить от справедливого возмездия. И заточение не станет помехой, и уж явно княгиня не будет настолько терпелива и снисходительна, – Гаспар сделал шаг вперед, втянул воздух, пытаясь уловить эмоции хозяина.

– Ты пришел рассказывать мне прописные истины? – холодная усмешка пробегает по лицу князя, не касаясь глаз. – Именно потому, моя бывшая супруга остается в неведении, – сделал ударение на «бывшая», подчеркивая Гаспару тщетность его надежд на воссоединение поистине могущественного союза. – Я лично буду наказывать Кэрол, как сочту нужным, и когда посчитаю необходимым.

– И все же, – Гаспар сделал еще один шаг, ощущая, что ступает по тонкой грани, заходит на запретную территорию, но иначе нельзя, он должен добиться справедливости. Слезы Кэрол станут для них всех наградой. Сальвадор должен понять – оттягивать дальше нельзя. – На данный момент она купается в твоей милости, протекции, защите. А меж тем, прошу вспомнить, что она сотворила, какую боль принесла нам всем. Пусть сыграет свою роль в открытии врат тьмы, а дальше ее участь – вечные страдания.

– Ты думаешь, я забыл? Полагаешь, что ее поступок можно простить? Искренне решил, что моя ненависть притупилась? Кэрол принесла горе, заставила пройти меня, Костанцию, тебя, и наш народ через адские страдания, и боль никогда не утихнет. Нам придется существовать с этим вечность, – Сальвадор закрыл глаза, сделал глубокий вдох. Сейчас Гаспар ощущал его боль, она заполнила всю комнату, заменила воздух, едкая, ранящая, нечеловеческая.

– И в мыслях не было, хозяин, – вампир склонил голову. – Но тогда ты понимаешь жажду моего возмездия. Также полагаю, что взаимная месть, расправа над Кэрол, смогли бы вновь объединить тебя и Констанцию.

Князь свел брови на переносице.

– Nunca (никогда), – посмотрел на Гаспара так, словно хотел его испепелить только за эти произнесенные слова. – Она останется в неведении, сгниет в своем заточении. Выкинь свои иллюзии, мир между нами невозможен.

– Горе едино для вас. Вы связаны навеки, – вампир встретил разгневанный взгляд князя. Он позволял себе больше, ощущая некую защищенность, потому как, только через него хозяин мог проникать в верхний мир.

– Каждый его переживает по-своему. И месть будет только моей, Кэрол будет платить долго, пройдется по всем граням страданий, выпьет их все до капли из моих рук. Но никто больше к ней не прикоснется, – князь откинул голову, по лицу пробежала волна блаженства.

– Ее уже запугивают, ты не оградишь ее от всеобщей ненависти. Сейчас в своих покоях она вопит от страха. Так что прости, но самонадеянно полагать, что это лишь твоя месть.

– На маленькие шалости я готов закрыть глаза. Они не мешают моему основному плану. Но в остальном все будет идти так, как сказал я. И Гаспар, – смотрит на него с хищным прищуром.

– Да, хозяин?

– Не стоит полагать, что ты неуязвим. Замену можно найти всегда.

– Я не раз доказывал свою преданность. А мои резкие высказывания… тебе прекрасно известны их причины. Все во благо, Сальвадор. Я предал Констанцию, оберегал Кэрол…