– Ее голос, один в один! Ну, ладно, пусть похожий. Но она же назвала меня по имени!

– Это могло быть совпадением. А свое имя она тоже назвала?

– Да! То есть, нет. Но она точно назначила мне встречу. В «Элине» в субботу в одиннадцать.

– Но ты же не потащишься туда из-за чьей-то нелепой ошибки? В субботу мы хотели вчетвером поплавать. Забыла? Это же была твоя идея.

Горячий кофе, как обычно, бодрил, прогонял мрачные ночные мысли. Марина уже допускала, что звонок мог ей присниться. «Но голос был Танин, это точно. Что же она не договорила? Как бы мне так ненавязчиво сходить в эту «Элину»? Наверное, там безумно дорого, но надо попробовать записаться на стрижку. А, знаю, как. Маша мне поможет, попрошу ее передвинуть наш поход ближе к обеду». Марина успокоилась и, быстренько сполоснув чашки, побежала одеваться, так как Андрей уже стоял у двери, выразительно помахивая пультом от машины.

По дороге она вспомнила конец разговора.

– Почему ты сказал «вчетвером»?

– Потому что две сестры и два свояка как раз будет четверо.

– А Ульянка с Игорем передумали? А я думала, что она – без комплексов по поводу своей полноты.

– Она – да, это Игорь комплексует.

– Вот не ожидала! Он на себя-то смотрел в зеркало? С тех пор как они стали жить вместе, он потолстел ровно на столько, на сколько она похудела. Прямо, как сообщающиеся сосуды. Если и дальше так пойдет, впору будет Ульянке стыдиться его.

– Да нет, ты не поняла. Он сказал: «Будем рядом с вами смотреться, как два колобка, бассейн из берегов выйдет. Лучше на лыжах прогуляемся».

– На лыжах? А что, может, присоединимся к ним? Что там хорошего, в аквапарке? Шум, брызги, все с горок прыгают, визжат. А в лесу – красота, тишина, воздух. Снег – чистый, белый, никакой слякоти. Может, рванем вместе на базу, где ты меня первый раз на горные лыжи поставил?

– Не хотелось бы, я рассчитывал после обеда часок-другой поработать над экономическим обзором, а после лыж ни сил, ни времени не останется.

– Андрей, ты же можешь с утра поработать! Я забыла тебе сказать, что Маша не может к десяти часам, просила передвинуть часика на два-три.

– Ну, если так, то, конечно, я не никогда не против того, чтобы съездить на гору.

– Так я сейчас же и скажу Ульянке, что они с Игорем нас всех уговорили.

На заветном пятачке у напичканного офисами здания, бывшего когда-то проектным институтом, не оказалось ни единого свободного места. Андрей высадил Марину, а сам поехал пристраивать машину. Поднимаясь в лифте, Марина думала: «Надо не забыть позвонить Маше, предупредить, что, во-первых, она занята в субботу с утра и, во-вторых, давно мечтает о лыжах», – подумала Марина. Младшая сестра Марины Маша, по мужу – Ярославская, обычно раза два за зиму вставала на беговые лыжи, но всегда предпочитала спокойные прогулки в лесу. Она боялась высоких горок и не разделяла энтузиазма Марины по поводу горных лыж. Но она всегда была сестре лучшей подругой, на которую можно положиться в любом деле. «А второй была Таня».

Проверив несколько точек парковки, Андрей удачно, не потратив и десяти минут, нашел место. «Бедная Марина, так убивается по подруге, что уже голоса слышать начала. На похоронах ее всю трясло, даже Маша казалась спокойнее. Впрочем, на то она и врач, чтобы не падать в обморок при виде трупа. Такая выдержанная, вся в мать. Елене Алексеевне даже плакать некогда было, она без конца Нину Павловну в чувство приводила, даже уколы ставила. Ну, ничего, Маринка в субботу отдохнет, развеется», – подумал он, подходя к двери с вывеской «Редакция журнала «Кредо»». Он вошел в коридор с четырьмя дверями, ему навстречу устремились сразу трое сотрудников:

– Андрей, у нас в макете дыра!

– Андрей Викторович, деньги не поступили!

– Шеф, тут такая залипуха!

Он поздоровался с одним за руку, остальным кивнул и впереди всех вошел в кабинет с табличкой «Главный редактор Андрей Викторович Краснов».

* * *

Мне хочется сегодня в ресторане выглядеть особенно красивой. Назло Регине? Я придумала, как уложу волосы. Надо бы волосы перекрасить в другой цвет, темнее на тон, но сегодня обойдусь цветным лаком. А макияж будет дерзким, в стиле женщина-вамп. Я оглядываю свое хозяйство в ванной комнате. Из всех комнат в моем доме мне больше всего нравится ванная комната. Это просторная комната с душевой кабиной и огромной ванной-джакузи. Огромное зеркало во всю стену, зеркало на потолке. Пол устилает мягкий пушистый ковер. Сначала я принимаю ванну с травами, затем контрастный душ. Я открываю шкафчик с баночками и тюбиками. Ого! Косметика у меня что надо. Попробуем к ней приложить руки.

Я выхожу одетая и причесанная, в полной боевой раскраске. У Регины шок.

– Ты сама себе сделала такой макияж?

Я сегодня добрая. Надо усыпить бдительность Регины.

– Хочешь, я и тебе сделаю макияж? В чем ты идешь в ресторан?

– В бежевом платье.

– Тогда тебе пойдет макияж в золотых тонах. У тебя очень светлая кожа. Ты выглядела бы потрясающе с длинными светлыми волосами. Зачем ты красишься в черный цвет и делаешь короткую стрижку?

Я замечаю, как вздрагивает Регина. Что такого я сказала?

Максим «выпал в осадок», когда я в накинутом поверх красного платья длинном черном манто, вышла к машине. Регина, напротив, оделась и накрасилась скромно. Вечер был удачен. Я была в ударе, поймала «кураж». Дмитрий не сводил с меня глаз, завелся с пол-оборота. Мы обнимались и танцевали почти весь вечер. Регина растворилась в толпе, ее было не видно и не слышно, что еще больше подняло мое настроение. Даже когда мы возвращались домой, она, сидя на первом сидении, дремала, отвернувшись к окну, не замечая, как мы обнимались с Дмитрием. Я выпила немного больше своей нормы. Мне были приятны теплые руки мужа на моей коже. «Что я себе придумываю? Все хорошо. У меня потрясающий мужик. Как он на меня смотрит! Если бы мы были одни, то он давно бы уже скинул с меня платье».

После душа я надеваю новую ночную рубашку. Мне кажется, что сегодня Дмитрий не сможет уйти в свою спальню. Мне немного волнительно. Вместо Дмитрия заходит Регина, приносит лекарства. Она мила и спокойна. Музыка сегодняшнего вечера звучит во мне, кружит голову. Я вытягиваюсь под одеялом. Сладкая истома наполняет тело. Еле успеваю закрыть глаза. Регина снова входит в мою комнату. «Лика, ты спишь?» Она подходит к кровати, склоняется надо мной. Я изображаю ровное сонное дыхание. Уходит. Зачем она приходила? Я подхожу к двери, ведущей в комнату Дмитрия, тихо толкаю ее руками. Заперто. Хочу постучать, но рука замирает у самой двери. Я слышу голоса. Что Регина делает в спальне моего мужа? Я сажусь на ковер и прислоняюсь к двери. Голова наливается тяжестью. Мне дают снотворное! Улавливаю обрывки разговора.

– Ну что, заметила что-нибудь?

– Ты весь вечер не отпускал ее от себя. Вряд ли кто-то мог к ней подойти, даже если бы сильно захотел. Ты что, голову потерял из-за нее?

– Она моя жена! Я вынужден был обращать на нее внимание.

– Особых усилий тебе это не составило.

Голоса звучат глуше. Они отошли в дальний угол. Я почти заснула. Нельзя, чтобы меня обнаружили утром у этой двери. С большим усилием я поднимаюсь и тащусь в кровать. Голова касается подушки, и я проваливаюсь в вязкую, темную тишину.

Боже, как темно! Тянет ветерком. Откуда? Двери и окна закрыты. Я ничего не вижу, но чувствую, что кто-то стоит рядом с кроватью. Я задерживаю дыхание. Леденящий душу страх расползается по телу, сковывает руки, ноги. Я сейчас умру от этого ужаса. Мне кажется, что слышно, как стучит мое сердце, ударяясь о грудную клетку. По миллиметру я передвигаю свою руку к прикроватной тумбочке. Там лежит фонарик. Где же он? Я нащупываю спички. Кто их положил мне на тумбочку? Я не помню, чтобы они лежали здесь вечером. Подтягиваю коробок к себе, чиркаю спичкой. Фонарика нет, лежит свеча. Как она здесь оказалась? Зажигаю. Слабый огонек освещает мою кровать. Причудливо дрожат тени в углах. Я сползаю на ковер, выпрямляюсь и осторожно иду по комнате. В большом зеркале отражаются стены, кровать, шкафы, занавески, и даже свеча, которую я держу в руке. Но нет меня! Вместо меня пустота. Я бросаю свечу. Ярким пламенем вокруг меня вспыхивает ковер. Я в ужасе кричу и просыпаюсь.