Сев в такси и бросив короткий взгляд на карту, красневшую многочисленными линиями заторов, он смиренно признал: день точно будет так себе. И не только потому, что имплант барахлит, а хамы все еще ходят по земле, но и потому, что сегодня ему предстояло «пристрелить единорога».
Сидя в машине, искусственные мозги которой сосредоточенно следили за расстоянием до таких же автономных машин, толкавшихся в утренней пробке, он вполуха слушал какое-то разговорное политическое радио-шоу и размышлял о том, что его работа иногда представляет собой исключительно мерзкое занятие. А ведь теперь, когда Мария исчезла из его жизни навсегда, работа – это все, что у него осталось.
Если кратко, то она заключалась в том, чтобы подтверждать или опровергать ценность продукта компании, собиравшейся размещать акции на бирже или уже торгующей там, но планирующей представить новый продукт на базе непроверенных разработок.
Каждый день он читал сотни страниц технической документации, проводил пятерку встреч с экспертными группами и представителями исследуемых компаний, чтобы в конце концов сдать в комиссию файл на несколько десятков мегабайт, в котором подробно – с картинками и видео – объясняется, почему исследуемый продукт соответствует или не соответствует заявке его создателей. Одной из его задач также являлась проверка соответствия продукта законодательству, регулирующему сферу технологий искусственного интеллекта, – главным образом на соответствие акту 202.118.9.147, ключевому закону, определяющему, является ли рассматриваемая технология безопасной для пользователя.
За пятнадцать лет работы в управлении технической экспертизы при Комиссии по ценным бумагам через Демидова прошла добрая сотня компаний. Многие из них он безжалостно зарубал, признавая их продукты мошенничеством или представляющими опасность, но большинство одобрял и пускал в мир больших денег.
За это время он слышал самые разные обвинения в свой адрес: что он работает в сговоре с крупными технологическими конгломератами, не пускающими на рынок перспективных игроков; что своим решением он лишает хлеба сотни сотрудников, которые потеряют работу в результате публикации его отчета; что он тупой и не понимает судьбоносность предлагаемой технологии; что он ретроград и традиционалист, луддит1 даже, и так далее. Десятки раз ему предлагали взятки – иногда астрономические суммы, – но ни разу Илья не поддался соблазну, чем по праву гордился. Несколько раз ему угрожали убийством, а однажды даже попытались воплотить угрозу в жизнь, послав в его квартиру микродрон с обоймой ядовитых дротиков. Экстренное срабатывание охранной системы тогда выжгло всю электронику в его жилище, и на несколько недель он погрузился в девятнадцатый век – читал очередные заявки при свете свечи, с бумажных листов.
Хотя работа его была иногда чудовищно скучной, а иногда – излишне «веселой», все эти пятнадцать лет он ходил туда с удовольствием, поскольку знал, что занят полезным делом, и неприятные инциденты, спровоцированные его решениями, лишний раз доказывали: он все делает как надо. К тому же большинство компаний, с которыми ему довелось работать, действительно предлагали миру нечто новое и красивое. Словом, Илья Демидов был преданным фанатом своего дела, и оттого особенно неприятно ему было толкаться в пробках на пути к офису компании «Ленсетив».
Учитель, вынужденный поставить «неуд» студенту-любимчику, чувствует досаду и разочарование. Когда студент весь семестр подавал надежды, но так и не смог сдать важный экзамен – это неудача не только студента, но и его учителя. Компания «Ленсетив», успешный до недавнего времени стартап в области разработки персональных ИИ (искусственных интеллектов), была для Ильи как раз таким студентом.
До прихода «Ленсетива» на рынок пять лет назад, персональные ИИ были развлечением для богатых – дорогим и примитивным. Тройка развлекательных гигантов под брендом «живой цифровой собеседник» продавала доступ к невероятных размеров базе оцифрованных паттернов поведения, управляемых алгоритмами, разработанными в самом начале века и называла это социальными ИИ. Возможность завести цифрового друга, который поддержит тебя в трудную минуту, поможет советом, расскажет анекдот, от которого тебе будет смешно, споет песню и сделает еще пару сотен простых ментальных движений, стоила примерно как месяц аренды квартиры где-нибудь в центральном Сан-Франциско.
С технологической точки зрения эти проекты не стоили и цента, были тупыми роботами, предсказуемость поведения которых пытались компенсировать ежемесячным набором новых сценариев. Однако маркетинговым воротилам удалось убедить состоятельных потребителей в элитарности продукта, и иметь собственный ИИ стало модным среди сильных мира сего: у президента Объединенных территорий Северной Америки имелся личный советник; поп-звезды «сочиняли» хиты в соавторстве с искусственными поэтами и композиторами; завсегдатаи гламурных вечеринок обменивались историями о том, какими интересными мыслями делились с ними их персоналы.
«Ленсетив» все изменил. Компания вышла на рынок с проектом социальных ИИ со степенью свободы если не абсолютной, то достаточно большой, чтобы даже самый пытливый человеческий разум, искушенный уловками существующих коммерческих ИИ, не мог отличить искусственного собеседника от настоящего. В основе революционного продукта лежал набор алгоритмов, обеспечивавший невиданную до того реалистичность поведения персоналов. Официально в компании это никогда не подтверждали, но эксперты сходились на том, что, скорее всего, «Ленсетиву» удалось точно смоделировать человеческий мозг и воспроизводить его в условно бесконечных вариациях.
Персоналы «Ленсетива» стопроцентно соответствовали и акту 202.118.9.147. Последнее было доказано в результате сотен проверок – в том числе с помощью других «настоящих» ИИ-сущностей. Вероятность проявления подлинного произвольного поведения – или поведения в пользу интересов самого персонала и против интересов клиента – оценивалась в 0,000000003 процента. С каждым новым обновлением эта цифра уменьшалась. Вторым «убийственным свойством» разработки «Ленсетива» была ее микроскопическая по сравнению с существующими аналогами цена. С первого дня продаж позволить себе завести персонала мог любой, у кого была пара сотен свободных монет в месяц. Всего два года спустя после старта, у «Ленсетива» было более 250 миллионов клиентов по всему миру, и каждый день приносил десятки тысяч новых. Почему люди вдруг массово стали заводить себе виртуальных людей, снижая количество контактов с живыми соплеменниками до минимума? Многие считали, что война, в ходе которой массово использовалось биологическое оружие и которая оставила след в виде нескольких смертоносных вирусов, гуляющих по планете, была главной причиной. Постоянная биологическая угроза сильно поубавила желание людей иметь физические контакты. Они все еще случались, но количество социофобов, чьи страхи произрастали из вирусной угрозы, увеличивалось с каждым годом.
Лично Демидов считал, что причина популярности персоналов «Ленсетива» заключалась в простоте. Проще создать себе друга, любовницу, ребенка, пса – кого угодно, чем методом проб и ошибок искать их в серой недружелюбной толпе. Хоть в среднем люди все еще считали себя уникальным явлением, венцом творения и так далее, рынок говорил о том, что они осознали и приняли правду: никаких мистических единств душ, любви, дружбы и прочих сказочно-романтических явлений не существует. Есть просто потребность в различных формах социального взаимодействия, которую можно удовлетворить с помощью виртуального существа, «живущего» в нейроимпланте.
Просто ставишь себе нейроимплант, устанавливаешь на смартфон приложение L-bot, и ты больше никогда не будешь одинок. Это работает – Демидов мог подтвердить с уверенностью, поскольку испробовал технологию на себе и стал счастливым человеком. Вернее, был счастливым до тех пор, пока ее у него не отняли, – побочный эффект, с которым он не знал, как справиться.
