Это – ее дом, ее земля, ее кровь и род. Она – СибЛевран. А что до незаконности происхождения… даже если ее прабабка была зачата вне брака, так что же? Она все равно остается внебрачной дочерью короля.

Коридоры тоже оставили девушку равнодушной.

Много золота.

Алые тона, белые… портреты людей с удивительно неприятными лицами. Доспехи и щиты. Знамена и эмблемы.

Высокая дверь, перед которой им приказали ждать. Кто бы сомневался – позолоченная.

Золото навязчиво било в глаза, злило, раздражало. Адриенна подняла глаза вверх. И на потолке вдруг заметила то, что примирило ее с остальным убранством.

Видно же…

Здесь все переделывали под себя, стараясь убрать даже напоминание о прежних хозяевах. Ломали, перекрашивали, уничтожали даже малейший их след. Но… где уж свинье рыло к небу задрать?[6]

На потолке, там, где роспись с изображениями неба и каких-то языческих то ли богов, то ли богинь переходила ближе к стене, в лепнине отчетливо виднелись очертания крыльев. Легкие, стремительные, красивые…

Адриенна видела их так отчетливо, словно взлетела под потолок. А короли, наверное, не видели. Да и к чему им? Тем, кто пришел на эту несчастную землю с мечом и огнем?

Дверь скрипнула.

– Вы можете войти. – Гвардеец смотрел с любопытством.

Дан Марк взял дочь за руку и сделал шаг вперед. В кабинет его величества Филиппо Третьего. Змеиного Глаза.

Какой он – Филиппо Третий?

Адриенна смотрела спокойно, даже с любопытством.

Симпатичный? Да, пожалуй, о нем можно сказать и так. Темные гладкие волосы зачесаны назад. Небольшая корона венчает чело, отчетливо показывая небольшие залысины.

Высокий лоб, тонкий, чуточку длинноватый нос, красиво очерченные губы, твердый подбородок. Король гладко выбрит. Скулы резкие, четкие.

Глаза темные. Темно-карие, такие, что кажутся черными.

Вполне приятная внешность. Портят ее разве что слишком редкие брови. Адриенна старалась не смотреть слишком пристально, но… кажется ей – или король подрисовывает их карандашом?

Забавно…

А смеяться нельзя. И пристально вглядываться – тоже.

Кому-то, наверное, король нравится. А ей? Девочка пока не могла определиться.

– Ваше величество. – Дан Марк опустился на одно колено и склонил голову. Адриенна склонилась в низком поклоне.

Несколько долгих секунд король молчал. Потом по красивым губам пробежала улыбка.

– Дан СибЛевран. Я рад видеть тебя и твою очаровательную дочь при дворе.

– Ваше величество, – пробормотал Марк, все еще глядя в пол. Вставать-то ему разрешения не давали. – Это огромная честь для нас.

– Поднимись. И представь мне свою дочь как подобает.

Марк послушался, взял дочь за руку и подвел ближе к королю.

– Ваше величество, моя дочь. Дана Адриенна СибЛевран.

– Подними голову, дитя.

Адриенна оказалась очень близко к королю. Пара локтей, не больше…

Что ж, если просят…

Она подняла голову и спокойно поглядела в глаза королю. Почему-то исчезло волнение, исчезла нервозность, даже раздражение – и то прошло. Глаза девочки были спокойными и холодными, словно два горных озера. А что на дне?

Лучше и не заглядывать…

Его величество тоже смотрел. Пристально, изучающе.

Что ж. Девочка невероятно хороша собой. И вырастет красавицей. Роскошные волосы, точеное личико, глаза вообще невероятные, словно два кусочка неба.

Или… нет. Небо – теплое. А глаза девочки холодные и спокойные. Словно это не он здесь король. Словно она властна в его жизни и смерти.

Филиппо испытал приступ мгновенного раздражения. И тут же…

– Очаровательная дана. Когда-нибудь вы станете украшением двора, прекраснейшая.

Молчание.

– Вы не согласны со мной, дана?

– Кто осмелится спорить с могущественным королем, ваше величество?

Глупой Адриенна не была. Ни на секундочку. И, конечно, боялась. Но – не сильно.

Королю что-то от них нужно. Это она поняла совершенно отчетливо, и страх внезапно исчез. Словно и не было его.

Здесь и сейчас им не причинят зла. Потом – возможно, а вот сейчас – нет. Потом, когда король получит, что хотел, потом…

– Есть внешность, есть характер… не хотите узнать, зачем я призвал вас ко двору, дана Адриенна?

– Разве дела королей – для ничтожного женского ума? – парировала Риен.

Филиппо поднял бровь. Действительно подкрашенную.

– Если вы так говорите, значит, достаточно умны, чтобы меня понять. Я хочу, чтобы вы погостили во дворце некоторое время, дана Риен. Потом я объявлю вам свою волю. А пока – будьте моей гостьей. Вы и ваш отец, разумеется.

Адриенна вздохнула. И… не удержалась:

– Ваше величество, пребывание при дворе дорого, а СибЛевраны небогаты. Наши богатства – наша земля и наши люди. Чем дольше мы будем при дворе, тем труднее будет потом привести дела в порядок.

– В вашем поместье нет управляющего?

– Ваше величество, кто вверит свое добро в чужие руки, рискует остаться без него.

– Но я ведь вверяю королевство в руки своих министров? И казну в руки казначея.

– О вашем величестве по всему королевству идет добрая слава как о рачительном и трудолюбивом хозяине, – парировала Риен. – Я бы не осмелилась сказать вам и слова, будь это иначе. Кроме того… – На губах девочки заиграла улыбка, преображая точеное личико дорогой куклы, и король едва не задохнулся от восхищения. – Ваше величество, у вас всегда есть возможность отрубить слишком вороватые руки. У нас, увы, – нет. В жизни и смерти подданных властны лишь вы.

– Дана Адриенна, вы льстите, словно опытный придворный.

– Если лестью мне удастся добиться, чтобы нас отпустили домой? О, ваше величество, поверьте, я восхищаюсь вашим мудрым правлением.

Филиппо откинул назад голову и расхохотался.

Потрясающая девочка.

И в какую невероятную женщину она вырастет! Сложно даже представить!

Адриенна смотрела на смеющегося короля и понимала, что вывод сделан. Филиппо Третий решительно ей не нравился. Внутренним чутьем, которым она выбирала лошадей, которым она пользовалась при общении с людьми, она знала, что и как сказать, она знала, как улыбнуться, но она и чуяла опасность.

Бывает так – идешь по лесу и хочешь присесть. Видишь, лежит дерево. Красивое, чистенькое, ты опускаешься на него – и проваливаешься в трухлятину. В гниль, труху, насекомых, во все, что скрывается под якобы крепкой корой. Оно прекрасно на вид, но изнутри… ничего там хорошего нет.

Гниль и пыль. Грязь и мразь.

На Филиппо Третьего так же не стоило опираться. Даже прикасаться не стоило. И удрать подальше. Но пока… пока у нее не было выбора. И Адриенна чувствовала себя, словно верхом на норовистой лошади. Она еще в седле, она знает, где припустить, где потянуть, но сколько она продержится, прежде чем ее сметет под копыта?

Филиппо отсмеялся и качнул головой.

– Дана Адриенна… могу я обращаться к вам по имени?

– Ваше величество, ваша воля – закон.

– Как приятно, когда твои подданные об этом не забывают. Так вот, Адриенна, я прошу вас побыть моей гостьей. Я прикажу отвести вам и вашему отцу покои в северном крыле. – И, видя, что Риен ничего на это не говорит, пояснил: – Это крыло дворца, в котором живут самые мои близкие приближенные.

– Ваше величество, это огромная честь…

Дан Марк даже задохнулся от радости. Их не казнят. У короля нет претензий.

А что до северного крыла… на что тратятся деньги в столице? На съем дома – они будут жить в дворце. На игру – он к ней равнодушен. На одежду… м-да. Это придется сделать.

На выезд? Что ж, придется приобрести пару лошадей.

Но как оказалось, король еще не закончил.

– Адриенна, я понимаю, что вы впервые при дворе. И у вас не было времени собраться. Я пришлю к вам портниху, пусть она сошьет вам несколько новых платьев. Казна это выдержит.

Адриенна вздрогнула.

Казна – выдержит. А вот с чего такие милости?