— Хорошо, Миша, — улыбнулась хозяйка. — Буду вам весьма признательна.

После легкого завтрака охранник провел миссис Румберг в библиотеку и остановился напротив изящного настольного сейфа.

— Здесь хранятся только ваши деньги, — пояснил он, дав Полине ключ и запечатанный конверт.

— Что в конверте? — спросила она.

— Шифр от сейфа. Постарайтесь запомнить. И еще. Пользоваться сейфом имеете право только вы, — потом добавил: — Если понадоблюсь, я в столовой.

Вскрыв конверт, Полина несколько раз пробежала глазами длинную череду цифр — кажется, запомнила. Еще раз взглянув на листок бумаги, она обомлела — цифры исчезли…

В сейфе лежало три пачки сотенных купюр по пять тысяч долларов в каждой. Она взяла две пачки и захлопнула дверцу. «Теперь не мешало бы обновить гардероб» — решила супруга банкира.

Когда невозмутимый Миша настолько утомился бесконечной ездой по модным магазинам, что на вопросы Полины стал отвечать невпопад, хозяйка сжалилась над ним и приказала заехать во двор, где еще до вчерашнего дня жила с самого раннего детства.

— Подождите у подъезда. Я только навещу маму и быстро вернусь.

…Мать была одна. Поначалу просто опешила, обнаружив столь разительные внешние перемены, происшедшие с ее дочерью за какие-то неполные сутки. Но, придя в себя, по матерински отчитала Полину:

— Где всю ночь шлялась?!

— Мама…

— Откуда на тебе дорогие вещи? Девочка, ты пошла… на панель?!

Полина вздрогнула:

— Как ты так можешь говорить…

— Тогда объясни матери, в чем дело?

Дочь нервно закурила и в общих чертах, путаясь и сбиваясь, рассказала матери о своих метаморфозах, правда, не упомянув истинное имя мужа.

— Значит, ты теперь… замужем?

— Как видишь.

— Кажется, я схожу с ума. Но почему так быстро? Без свадьбы и… вообще?

Вместо ответа Полина протянула матери пачку долларов:

— Здесь ровно семь тысяч. Я случайно слышала ваш разговор с Кириллом о новом методе лечения наркомании. Вот, возьми, постарайся ему помочь. И, по возможности, рассчитайся с долгами.

— Святые угодники… — проговорила мать, осторожно, словно тлеющие угли, положив деньги в карман передника. С надеждой взглянув на дочь, она неуверенно произнесла: — Это ведь… твои деньги?

Вдруг, совершенно спонтанно, Полина вспомнила: «Мне Катя когда-то давала домашний телефон Димы! Нужно попробовать ему позвонить! Почему я не сделала это раньше? А если он там… не живет? Стоит ли беспокоить незнакомых людей?».

Но что-то подталкивало — позвони! Набрав номер, Полина долго ждала ответа, Наконец, трубку сняли:

— Румберг слушает.

Полина не могла вымолвить ни слова. Отчего вдруг? Она сама не знала.

— Когда ты будешь дома, дорогой? — неуверенно спросила она.

В ответ она услышала знакомый и родной голос:

— С кем я говорю?

— Это я, Полина.

— Полина? Вот не ожидал… Как твои дела? Прошло столько времени…

— Почему не ожидал? Я вспомнила номер телефона твоей квартиры и решила позвонить.

— Очень рад.

— Но ты и сам мог написать в записке, где ты.

— В записке? Я что-то не очень понимаю…

— Ну, как же, — кипятилась супруга. — Миша передал мне твою записку!

— Миша?! Простите, кто со мной говорит?

Она чуть не закричала:

— Твоя жена, Полина!

На том конце слышалось прерывистое дыхание:

— Поля… С тобой все в порядке? Ты откуда звонишь?

— От мамы…

Казалось, еще немного и у нее начнется истерика:

— А как же обручальное кольцо, паспорт, твои ласки, твои слова?.. — рыдала она в трубку. — И куча этих денег?..

После долгого молчания, голос в трубке произнес:

— Тебя просила позвонить… Катя? К чему столь примитивный розыгрыш? Думаю, сейчас не время и не место… Поля, ты меня слышишь?!

— Слышу…

— Давай поговорим спокойно, без эмоций.

— Хорошо, — она попыталась взять себя в руки. — Скажи, пожалуйста, дорогой, где и с кем ты провел вчерашний день?

Послышался приглушенный смех:

— Ладно, вчера утром я…

— Нет, расскажи, что ты делал вечером?

— Вечером поработал с рукописью, затем выпил немного коньяка и лег спать. Ты удовлетворена?..

Очаровашка Мери почувствовала что-то неладное и прошипела дочери:

— Я знала — он тебя кинет! Так же, как кинул меня, так же, как кинул всех! Это дьявол в человеческом обличье! Поля, с кем ты связалась?!

Бросив трубку, ничего не помня и не слыша, Полина выскочила из квартиры. Распахнув дверь подъезда, пред ней открылся до боли знакомый пейзаж старого двора. «Вольво» с Мишей исчезли, словно никогда и не появлялись в жизни Полины Румберг.

Напротив госсекретаря США г-жи Мелони Алерт расположился ее старый приятель (а ныне директор ФБР) Эдвард Коллинз. Когда-то они учились в одном университете, правда, Мелони была старше курсом. Однако это обстоятельство не помешало легкому и скоротечному флирту между двумя студентами. Они остались хорошими друзьями, что при любых обстоятельствах очень важно как для мужчины, так и для женщины. Затем их пути разошлись, каждый шел своей дорогой — и в бизнесе, и в политике — но, как зачастую случается в жизни, старые знакомые вновь оказались в одном вагоне. Да не в каком-нибудь, а в президентском! Собственно, в госдепартаменте США имелась своя, маленькая такая группа аналитиков, чем-то схожая в миниатюре с аналогичными структурами ЦРУ и АНБ, работа которой была полностью автономна и засекречена. Мелони Алерт получала информацию с «собственной кухни», что делало госсекретаря вполне независимым от двух государственных монстров, а также оставляло пространство для маневра в случае принятия ответственных решений. И вот, в один прекрасный день кухня г-жи Алерт выпекла «блин», проглотить который в одиночку госсекретарь просто не решилась. Здесь нужен был компетентный подход человека, которому она безусловно доверяет. Таким человеком являлся Эдвард Коллинз.

— Очень жаль, Мелони, что кроме официальных банкетов и совещаний в Овальном кабинете мы с вами, по существу, больше нигде не пересекаемся, — с сожалением заметил Коллинз.

— Вы правы, Эдвард. Видимо, наши обязанности отнимают слишком много времени для того, чтобы где-то пересечься. Хотите содовой?

— Благодарю. Вряд ли это одобрит мой гастрит.

— Да… — произнесла Мелони. — Болезни лишний раз напоминают о возрасте. Тогда позвольте сразу перейти к делу?

— Я весь внимание.

— По некоторым конфиденциальным данным…

— Простите, что сразу перебиваю: вы не могли бы назвать конкретный источник?

— Пока не могу. Так вот, мы располагаем вполне достоверными сведениями, что в России готовится крупнейшая финансовая афера по отмыванию незаконных капиталов. В ней будут задействованы, косвенно, конечно, мощнейшие правительственные и президентские структуры. Но, пожалуй, главное состоит в том, что отмывать эти деньги станут американские банки. Какие именно — сказать не могу, поскольку не располагаю информацией. Что вы думаете по этому поводу, Эдвард?

Казалось, шеф ФБР был искренне озадачен:

— Ваше сообщение, Мелони, заслуживает пристального изучения. И все-таки я вынужден настаивать на раскрытии источника. Конечно, мы сейчас же начнем проверку, но, согласитесь, оттягивать мощные ресурсы на собственное определение вашего информатора — просто глупо. Хромая логика — не самый лучший аргумент в таких делах. Прошу понять меня правильно.

Стоило над чем призадуматься и госсекретарю. Раскрывать собственные карты не входило в планы Мелони Алерт; с другой стороны, интересы государства, внешнюю политику которого она выстраивала, были для нее превыше всего.

А Эдвард Коллинз думал только об одном: как не «засветить» родное ведомство и лично себя, коль скоро произошла утечка информации, секретность которой была для ФБР важнейшей прерогативой. Он попытался сработать на опережение:

— Знаете, Мелони, сейчас я сопоставил ваш рассказ с некоторыми последними сведениями. Но только очень прошу, чтобы разговор не вышел за стены этого помещения.