Олдермен сухо смеется в трубку.

— Да. Хорошо, как скажешь, малыш. — Его голос сочится сарказмом. Думаю, он подозревает, что я лгу ему, чтобы избежать побоев. — В любом случае. Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты дал мне возможность разобраться с ситуацией, когда она в этом нуждалась. Теперь, когда все изменилось для Кэрри, полагаю, мне нечего будет сказать, если ты снова начнешь с ней встречаться.

Ты, должно быть, шутишь. Хотелось бы мне знать, где живет этот ублюдок. Я появился бы на его пороге и выбил ему гребаные зубы.

— Теперь мне можно с ней видеться?

Он хмыкает.

— Я встречался с тобой. Знаю, что ты за ребенок. Лучше дьявол, которого знаешь. К тому же ты со мной тоже встречался. И знаешь, что с тобой случится, если будешь плохо с ней обращаться.

У меня вот-вот случится эмболия.

— Я же так чудовищно плохо с ней обошелся! Ты заставил меня окончательно и бесповоротно разбить ей сердце. Ты же сам так сказал, помнишь?

На другом конце провода Олдермен смеется.

— Совершенно верно. Я сделал это. Купи ей цветы. Возьми с собой на выходные. Ты находчивый парень, Ловетт. Уверен, что ты все уладишь.

Почему люди продолжают это говорить! Я не находчивый парень. Я разозленный парень с раскалывающейся головной болью и непреодолимым желанием причинить длительный физический вред. Я сжимаю челюсти, резко выдыхая через нос.

— Не звони мне больше.

Когда вешаю трубку, Пакс смотрит на меня, ожидая объяснений.

— Что? — рявкаю я.

— Господи Иисусе, чувак. Что ты сделал с Мендосой? Мне было интересно, почему она смотрит на тебя злобным взглядом большую часть года.

— Не твое дело.

— Кто это был?

— И это не твое гребаное дело.

Пакс хмурится, бросая на меня опасный взгляд.

— Отлично, ублюдок. Как только мы вернемся домой, я выбью из тебя все дерьмо.

— Мы не вернемся домой.

— Черт возьми, еще как вернемся. Я должен выбраться из этого гребаного костюма.

Я открываю школьный справочник на своем телефоне. Ищу контактный номер того, кто сможет дать мне необходимую информацию. Вбиваю номер Пресли Уиттон-Чейз, нажимаю кнопку вызова, а затем подношу телефон ко рту Пакса. Он отшатывается, отпихивая его.

— Какого хрена, чувак?

— Веди себя хорошо и спроси хорошенькую рыжую, где она, Дэвис. Мы идем на вечеринку.

Идея убийства не так уж и отвратительна. Не тогда, когда у вас был час, чтобы повариться в чем-то, и вы действительно позволили своему воображению взять верх. Мы подъезжаем к вечеринке, кишащей братанами, и я готов убивать. Я представил себе сцену, которую мы найдем внутри — Кэрри почти без одежды, трется о член какого-то парня из братства. Кэрри, оседлавшая какого-то чувака с плохой стрижкой, целующаяся с ним так, словно не трахалась уже несколько месяцев. Кэрри, прижатая к кровати, в то время как какой-то спортсмен и его друзья по очереди набрасываются на нее.

Вымышленные сценарии становятся темнее с каждым новым исполнением. Я очень слабо держу себя в руках, когда Пакс глушит двигатель «Чарджера», и я вырываюсь из машины.

— Вау! Притормози, придурок. — Пакс хватает меня за руку, дергая назад. — У меня такое чувство, что мы вот-вот сломаем здесь несколько костей. Обычно меня это устраивает, но на этот раз мне понадобится дополнительная информация, придурок. Кого мы бьем? И почему я должен был флиртовать с рыжеволосой, чтобы найти это место?

Стиснув зубы, смотрю на Пакса. Подумываю о том, чтобы ударить его, врезать так сильно, как только смогу, и убежать внутрь, но потом немного остываю. На этот раз он не сделал ничего, чтобы заслужить мой гнев. Он проявляет гибкость — сначала Рэн сбежал, потом я вышел из себя из-за отца и потребовал, чтобы мы ушли, а теперь это. Вполне разумно, что он может хотеть узнать, что, черт возьми, происходит. Я просто... не могу заставить себя сказать ему.

Я сжимаю переносицу.

— Слушай. Пожалуйста. Я не прошу многого. Не мог бы ты просто зайти внутрь и последовать моему примеру?

— Никаких объяснений? Вообще никаких?

Я качаю головой.

Парень раздувает ноздри, и я думаю, что он будет упрямиться — когда он не упрямился? — но затем резкость в его глазах исчезает, и Пакс пожимает плечами.

— Хорошо. Справедливо. Думаю, мне все равно больше нечем заняться.

Слава Богу. Я буду должен этому ублюдку. В современном, элегантном доме, куда нас направила Пресли, вечеринка в самом разгаре. Мы определенно находимся в нужном месте. Красные стаканчики. Студенческие футбольные майки. Плохая, бл*дь, музыка. Повсюду люди, и я не узнаю ни одного из них.

— Я так понимаю, мы ищем Кэрри, — говорит Пакс. — Можешь, по крайней мере, подтвердить это.

Я неохотно киваю.

— Ладно. Если найдем рыжую, мы найдем Мендосу, верно? — Прежде чем я успеваю согласиться с его логикой, он прижимает ладони ко рту и кричит: — ПРЕСЛИ!

Музыка гремит, но в другом конце гостиной море людей прекращают свои разговоры и смотрят на нас, разинув рты. Фотографии Пакса были расклеены по всем рекламным щитам от Таймс-сквер до Токио. Он ходил по самым известным подиумам в мире. Ему наплевать, когда на него смотрят. Я, с другой стороны, испытываю отвращение к этому опыту. И вздрагиваю под тяжестью всех этих глаз, но мой друг ухмыляется, снова крича во весь голос.

— ПРЕСЛИ МАРИЯ УИТТОН-ЧЕЙЗ! ГДЕ ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ?

Незнакомцы в гостиной обмениваются растерянными взглядами. Пресли Мария Уиттон-Чейз — это не то имя, которое человек забывает, услышав его... но здесь, похоже, никто его не слышал. А потом к нам приближается высокий парень в темно-синей куртке-бомбере, и он улыбается, его волосы чертовски идеальны, и я просто знаю, что это тот самый придурок, на которого запала Карина.

— Привет, ребята. — Он улыбается нам обоим. — Ты Пакс, верно? Прес описала тебя незадолго до того, как ушла.

— Она ушла? — Пакс выглядит раздраженным.

— Да, она стала такого странного зеленого оттенка, когда поняла, с кем разговаривает, а потом у нее началось учащенное дыхание. На самом деле у нее случился небольшой срыв. — Парень с идеальными шоколадными волосами и идеальными шоколадными глазами смеется. — Мне стало ее жаль, поэтому я отвез ее обратно в академию. Она была немного навеселе. Начала плакать. На самом деле, не думаю, что она даже вспомнит большую часть этого завтра.

Пакс, прищурившись, смотрит на парня.

— А ты кто? Парень Прес?

— О нет, чувак. — Он легко смеется, протягивая руку Паксу, ухмыляясь, как будто он Райан, бл*дь, Гослинг или что-то в этом роде. — Меня зовут Андре. Я парень Карины.

Вот. Что я говорил? Я, черт возьми, знал это. И все же, что за гребаные разговоры о парне? Они не могли достаточно серьезно встречаться, чтобы разбрасываться титулами бойфренда/подруги. Что я говорю? На самом деле я понятия не имею, насколько их отношения серьезны и как долго они видятся. Ничего не знаю и это чертовски раздражает.

Пакс поворачивается ко мне, широко раскрыв глаза.

— Ух ты. Посмотри, кто здесь. — Он многозначительно ухмыляется. — Андре. Парень Карины. А это Дэшил, — говорит Пакс, поворачиваясь к Андре, — бывший Карины.

Дружелюбный энтузиазм Андре, как у лабрадора, не ослабевает. Он все еще невозмутимо сияет, когда протягивает мне свою руку.

— Привет, чувак. Приятно познакомиться. Я не знал, что у Кэрри есть бывший в городе. Она не упоминала о тебе.

Я трясу его руку вверх и вниз, онемев до глубины души. Если бы это был мультфильм, парень просто взял бы нож и вспорол мне живот; мои кишки превратились бы в мокрое красное пятно крови у моих ног. Он совершенно не обращает внимания на то, что только что сделал, но я настолько выведен из строя, что сейчас не могу бороться с этим человеком.

Она не упоминала о тебе.

Это одно предложение раздавливает меня.

Если бы Кэрри все еще хотя бы отдаленно переживала из-за меня, разве она не упомянула бы о разбитом сердце новому любовному увлечению? Разве мое имя не было бы упомянуто мимоходом? Но нет. Этот кажущийся милым парень еще секунду назад понятия не имел о моем существовании, а это значит, что я больше не имею значения. Кэрри пошла дальше. Ей больше небольно. Она забыла о боли и огорчении, которые я ей причинил, и нашла кого-то, кто, как я уже знаю, будет относиться к ней правильно.