— А ещё у лис есть огромные клыки, — фыркнула Кицунэ, сверкнув глазами. — Может мне лучше укусить тебя, чтобы ты убедился?
— Пожалуй, нет, — ответил Хатаке, и Кицунэ заметила, как его уголки губ под маской приподнялись. — Уже довольно поздно. Первую половину ночи буду дежурить я. Потом я тебя разбужу.
— Договорились, — произнесла девушка и пожала плечами.
Кицунэ закрыла свою набедренную сумку и улеглась на бок лицом к костру, чувствуя исходящее от него тепло. Земля была твёрдой, из-за чего было неудобно лежать, но жаловаться было некому. Это была её судьба, а ей приходилось терпеть все испытания с её стороны. Вихрь мыслей заполнил голову, и они не позволяли девушке заснуть. Она слышала лёгкое шуршание, и решила, что это был Какаши. Видимо, он снял свою маску, чтобы перекусить, и хоть любопытство было сильным, но Кицунэ не стала оборачиваться, чтобы смотреть, что было под маской.
Ей действительно было интересно, но раз для Хатаке было это так важно, то она не собиралась идти против этого и лишний раз его нервировать. Было видно, что он и так на взводе из-за миссии, и что он был слишком зациклен на ней, чтобы играть при этом в какие-то игры. Даже тогда, когда она была слишком близко, он не потерял бдительность.
Воспоминание об этом моменте были столь яркими, что Кицунэ непроизвольно заёрзала на месте, а затем замерла, услышав вздох Какаши. Огонь приятно грел, заставляя расслабиться мышцам, но это всё равно не помогало девушке заснуть. Кицунэ несколько минут ещё полежала с закрытыми глазами, пока тяжело не выдохнула, подставив огню руку, дабы согреть её. Земля была холодной, и рука, которая лежала под головой, уже успела замёрзнуть.
— Не спится? — поинтересовался Хатаке.
— Не могу уснуть, — нахмурившись, проговорила девушка. — Всё же дома в кровати легче спится.
— И еда там вкуснее, — добавил Какаши, взглянув на лежащую девушку.
Кицунэ не могла с этим не согласиться, поэтому согласно закивала головой. Протянутая к огню рука уже успела согреться, поэтому она вернула её обратно под голову, пытаясь удобней устроиться на земле. Хоть её желудок и был набит энергетическими шариками, но воспоминания о вкусном рамэне заставили заурчать живот.
— Это точно, — ответила она, вздохнув. — Правда, готовлю я так себе. Так что, если что, никогда не пробуй еду, приготовленную мной.
— Не думаю, что она настолько ужасна.
— О, она правда отвратительна, — усмехнулась девушка. — Можно отравиться.
— Я бы всё же попробовал, — уклончиво ответил Какаши.
— Жить что ли не хочешь? — рассмеялась Кицунэ, повернув голову и посмотрев на мужчину.
Во взгляде Какаши было что-то, что не было известно Кицунэ. Он смотрел на неё как-то по-особенному, и на миг девушка растерялась, не зная, как себя вести. Она думала, что они шутят, но, заметив взгляд Хатаке, поняла, что он говорил всё всерьёз. Было ли это то, что она подумала? Напрашивался ли он к ней на ужин? Она и не знала, что теперь думать.
— Спой ещё раз, — вдруг попросил Какаши.
— Спеть? — удивилась Кицунэ, на миг растерявшись.
— В прошлый раз у тебя хорошо получилось.
— Хочешь, чтобы я снова спела про расчленённого шиноби? — усмехнулась она.
— Нет. Давай что-нибудь другое.
Кицунэ задумалась, пытаясь вспомнить какие-то более весёлые песни, но ничто не приходило в голову. Она так усердно думала, что приняла сидячее положение, устроившись рядом с Какаши. Их колени практически соприкасались, и они находились слишком близко. Кицунэ пристально смотрела на огонь, пытаясь припомнить хоть какие-то строки, в то время, как Какаши не сводил с неё взгляда, как будто впервые увидел её.
Он не понимал, что творилось с ним в этот момент, и почему он попросил её снова запеть, но ему почему-то резко захотелось услышать её поющий голос. Он будто манил и завораживал, и мужчина стал задумываться о том, не было ли у Кицунэ какой-то запретной неизвестной техники, связанной с голосом? После сегодняшнего вечера он готов был поверить во всё. Она менялась у него на глазах.
— Ты жив, хоть душа твоя мертва,
Бесцельно ходишь изо дня,
Ведь любовь твоя не жива,
Горела она, как пламя огня.
Она ушла, оставив тебя одного,
Покинула мир не обернувшись,
И не оставила после себя ничего,
На прощание не прикоснувшись.
Ты жив, но этому вовсе не рад,
Желаешь последовать за ней,
Готов пойти за ней хоть в ад,
Лишь бы она снова была твоей.
Мелодия лилась подобно птичьему пению, и Кицунэ напевала слова, смотря на яркие языки пламени. Какаши словно зачарованный слушал слова песни, поражаясь тому, как красиво пела девушка, хоть и снова невесёлую песню. Но на сей раз слова стихотворения были наполнены болью, и Хатаке удалось это прочувствовать, будто это происходило с ним наяву.
— Красиво, — прошептал Какаши, прокашлявшись. — Ты сама пишешь?
— Да, — как-то смущённо ответила девушка. — Раньше я ходила на миссии одна, поэтому во время перевалов развлекалась, как могла.
— У тебя очень хорошо получается, — ответил мужчина, смотря ей в глаза. — Я серьёзно.
— Спасибо.
Кицунэ ещё больше засмущалась, чувствуя на себе пристальный взгляд мужчины. Она не была поэтом, но ей нравилось придумывать стихи и петь их под открытым небом. Но раньше она пела только для себя, теперь же её творения слышал кто-то другой, и от этого становилось не по себе. Но ей льстило то, что Какаши нравилось, как она пела; ведь она пела от души, раскрывая зрителю своё самое сокровенное.
— Я не так часто это делаю при ком-то, — призналась девушка. — Наверное, ты первый.
— Я этому рад, — как-то серьёзно ответил Какаши.
— Ну, уже довольно поздно, поэтому я лучше снова попробую уснуть, — тут же встрепенулась Кицунэ и легла обратно на землю. — Спокойной ночи.
Какаши что-то пробормотал в ответ, видимо, пожелал сладких снов, и Кицунэ быстро закрыла свои глаза. Она слышала в ушах стук своего сердца, который почему-то стремительно нарастал, поэтому, дабы успокоиться, девушка медленно стала считать до ста. Со временем сердце успокоилось, но сон всё не приходил, и тогда Кицунэ открыла свои глаза, смотря на языки пламени в костре.
— Опять не можешь уснуть? — послышался голос Какаши.
— Ты следишь за мной? — вспыхнула девушка.
— Нет, просто ты очень громко вздыхаешь, — усмехнулся он.
— Всё, теперь я точно сплю!
Какаши в ответ лишь хмыкнул, а Кицунэ зажмурила глаза, пытаясь провалиться в сон. Она пыталась думать обо всём на свете, но в голову лез только Какаши, который внимательно слушал её пение. Сколько бы она не пыталась выкинуть из головы этого мужчину, у неё ничего не получалось. Только лишь через некоторое время её дыхание выровнялось, и она сумела погрузиться в сон.
Первые несколько часов она спала сладко, и Какаши наблюдал за спящей девушкой, размышляя о своём. Но затем он заметил, как она начала вздрагивать во сне. Кицунэ видела кошмары, где она вновь обращалась монстром, и адские боли пронзали её тело вновь и вновь. Она переживала снова все те эксперименты, которые ставил над ней Орочимару. Алчная улыбка бледного змея заставляла застывать кровь, а тело судорожно сжиматься.
Кошмары не уходили, и Кицунэ проснулась от них в поту, но даже скорее не от них, а от того, как ей закрыли рот. Ещё не до конца проснувшись, девушка стала оборачиваться и сопротивляться, но её жёстко сжали в своих объятьях. Костёр больше не горел, а был потушен водой, а повертев головой, девушка заметила, что её держал Какаши. Завидев её взгляд, он осторожно выпустил её и прижал указательный палец к лицу, тем самым говоря ей, чтобы она вела себя как можно тише.
Тело вновь всё напряглось, но Кицунэ сжала губы и замерла на месте, смотря на то, как Какаши достал свой кунай. Плохое предчувствие закралось внутри неё, и девушка, следуя примеру своего капитана, достала оружие и встала на ноги, занимая оборонительную позицию. Кругом была мёртвая тишина, и ничто не предвещало беды, но всё же было подозрительно — слишком тихо. Напряжённый взгляд Какаши проходил по кромке леса. Его второй глаз на сей раз был открыт и в нём сверкал кровавый шаринган, готовый к бою.
