– Да, – ответил Эдвин, удивленный упоминанием имени отца.
– Знал я, стало быть, твоего папашку, – сказал бородач. – Воевали вместе под Громовой крепостью… славный был солдат, славный мужик… Оставь паренька в покое, Ярик, он из нашенских.
– И че? – не понял намека человек со шрамом. – Ему теперь дерзить позволено?
– Я сказал: оставь паренька в покое… – В голосе бородача прозвучали стальные нотки, свидетельствовавшие о том, что шутки кончились, и если Ярик не успокоится, то рискует заполучить еще один шрам.
К сожалению, Ярик не желал успокаиваться.
– Ты че, Бульба, угрожать мне вздумал?! – воскликнул он.
Неизвестно, чем бы все обернулось (хотя, скорее всего, без мордобоя бы не обошлось), но со стороны кухни раздался громкий женский возглас:
– Ах вы, паразиты эдакие!
Все участники конфликта тут же притихли и замерли на месте.
– Вы чего здесь решили устроить? – Госпожа Тилли была вне себя от злости. – А ну, марш наверх! И рожи свои не высовывайте, пока не проспитесь!
– Госпожа Тилли… – робко проговорил бородач тоном нашкодившего ученика.
– Марш, я сказала! А то ваши жены узнают, как вы, вместо того чтобы отрабатывать смену в шахте, с утра наливу в трактире глушите…
Против последнего аргумента, для убедительности подкрепленного скалкой в руках госпожи Тилли, группе пьянчуг возразить ничего не нашлось, и они медленно разбрелись по гостевым комнатам. Перед уходом бородач обратился к Эдвину:
– Передай матери привет от капитана Бульбы. Ежели чего понадобится, я к вашим услугам…
– Эдвин, Эдвин… – строго сказала хозяйка трактира юноше, когда в помещении не осталось никого, кроме них, а также чудом избежавшего трепки интеллигента. – Уж от кого, а от тебя я такого не ожидала! Ввязаться в разборки с пьяными шахтерами… Что я скажу твоей матери?
– Прошу прощения, уважаемая госпожа, – подал голос интеллигент. – В оправдание молодого человека могу засвидетельствовать, что если бы не его своевременное вмешательство, то моя собственная судьба оказалась бы крайне незавидной.
– Так, значит, ты заступился за этого господина? – спросила госпожа Тилли, причем тон ее заметно смягчился. – В таком случае ты у нас герой, и я не стану ничего говорить Филии, а смогу спокойно вернуться к расфасовке бренди…
– Позвольте выразить вам мою благодарность, – улыбнувшись Эдвину, сказал интеллигент, после того как женщина ушла.
– О, пустяки! – отмахнулся юноша, успев, похоже, запамятовать об обуявшем его чуть ранее страхе перед здоровенным человеком со шрамом.
– Извиняюсь, совсем забыл о манерах. Меня зовут Карадол, я представляю торговую компанию «Карадол, Фулок и Бракс».
– Рад знакомству! Я – Эдвин, сын Рагнара. В настоящий момент представляю пекарню своей матери. Какими судьбами вы оказались в Купере, ведь «Карадол, Фулок и Бракс» – это столичная компания?
– Расширяем дело. Однако же отрадно, что вы о нас наслышаны.
– О вас упоминал лавочник, господин Дорлей. Это было один год, пять месяцев и дюжину дней тому назад. Он тогда дословно сказал: «Частникам в столице нынче не выжить, будущее за объединениями вроде «Станко и товарищи» или «Карадол, Фулок и Бракс».
– Какая поразительная точность! – удивился Карадол.
– Всего лишь физиологическая особенность моей памяти…
– Весьма любопытно… Эх, я бы с удовольствием еще с вами пообщался, но мне пора в путь.
– Как, вы не останетесь на праздник по случаю приезда церковной делегации?
– Увы, неотложные дела заставляют меня как можно скорее вернуться в Кантор. Рад был познакомиться, господин Эдвин. Если заглянете в столицу, обязательно найдите меня.
– Вряд ли окажусь там в обозримом будущем, но буду иметь в виду.
В приподнятом настроении Эдвин отправился в мамину пекарню, не забыв прихватить с собой ящик госпожи Тилли. Подойдя к входной двери, юноша услышал два голоса, доносившихся изнутри, – мужской и женский.
– …на всякий случай я оставлю его у вас, – говорил мужчина. – Рано или поздно оно пригодится, ведь ваш сын…
– Я знаю, господин Уио, и я очень благодарна вам за участие. Эдвину несказанно повезло с учителем.
– В таком случае всего доброго, госпожа Филия…
В следующее мгновение Эдвин едва не получил прямо по лбу внезапно открывшейся дверью, но вовремя сумел отскочить в сторону, умудрившись при этом не выронить ящик из рук.
– О, здравствуй, Эдвин! – поприветствовал своего ученика господин Уио, выходящий из пекарни.
О нем стоит сказать отдельно. Во-первых, это был чрезвычайно начитанный и прекрасно образованный виз. Во-вторых, это был виз. Кто такие визы? Визы – это народ, исторически проживавший преимущественно на северном острове, также известном как остров Дракона. Они выделяются вытянутым (особенно это касается рук) и крайне худым, по людским меркам, телом, практически полностью лишенным волосяного покрова, за исключением головы, имеющей форму перевернутой груши. Глаза и рты у них довольно большие, чего не скажешь об ушах и носах, едва заметных без пристального вглядывания. А еще кожа у визов отличается от человеческой ярко выраженным голубоватым оттенком.
– Доброе утро, учитель! – ответил Эдвин. – Не ожидал встретить вас здесь.
– Я заходил к госпоже Филии и, как видишь, уже ухожу.
– Тогда до встречи на занятиях…
– М-да, по поводу занятий… – проговорил Уио. – Сегодня их не будет.
– Вот как?! – удивился Эдвин. – Но почему же?
– Ну, со всеми этими приготовлениями к празднику у учеников и так забот полон рот…
– И это единственная причина? – с сомнением уточнил юноша.
– Нет, – после небольшой паузы ответил учитель. – Не стану скрывать, да ты и сам догадываешься, что Церковь Порядка не питает большой любви к моему народу, ведь мы активно практикуем магию, а магия, как говорят церковники, – это атрибут хаоса, неконтролируемая сила, препятствующая упорядочению жизни.
– Но это же не единственная точка зрения! Так, Илоний-старший писал, что обузданная магия вполне может…
– Я знаю, Эдвин. Мне посчастливилось лично пообщаться с Илонием. Он был воистину мудрым клириком. Жаль, нынешнее поколение церковников придерживается иных, менее широких взглядов. И потому, пока в городе находится делегация Церкви Порядка, мне лучше не высовываться, а то мало ли…
– Но это кажется таким… неправильным…
– Ничего страшного, – поспешил успокоить ученика господин Уио. – Всего-то пару дней придется переждать. Зато смогу наконец-то дочитать путеводные заметки Ромуальда Впечатлительного. Весьма занимательное произведение, надо отметить.
Попрощавшись с учителем, Эдвин решил, что тот прав и, наверно, ни к чему лишний раз раскачивать лодку. Если, не допусти Порядок, церковники прознают о школе, где преподает виз, у всего города могут возникнуть проблемы.
Выбросив печальные мысли из головы, юноша постучал в дверь пекарни, передал матери ящик, а затем приступил к выполнению оставшихся дел из своего списка.
Весь день Эдвин пробéгал по городу, выполняя различные мамины поручения. Каждый раз, проносясь по отделанным камнем уютным улочкам, молодой человек не мог не отмечать, с каким усердием жители Купера пытаются произвести благоприятное впечатление на гостей. Повсеместно люди украшали стены домов цветами и лентами, а всю пыль и грязь, казалось, полностью вымели за городскую черту.
И вот наступил долгожданный вечер. Эдвин в компании своих друзей-ровесников Йожи, Такура и Ляпича, а также еще примерно пары тысяч горожан, стоял у главных ворот, через которые с минуты на минуту должна была пройти делегация Церкви Порядка во главе с Магистром Пэком.
Ровно в тот момент, когда часы на городской ратуше пробили семь раз, массивные ворота начали раскрываться. Сначала из проема появилась фигура всадника на белом коне. Он проскакал немного вперед, а затем встал у края дороги.
– Высокая делегация Церкви Всеобщего Порядка! – объявил всадник.
Вслед за ним в город вошли двенадцать мужчин со знаменами, каждое из которых символизировало одного из бывших Магистров. Далее следовала группа вооруженных солдат в красно-белой форме канторийской армии – по-видимому, охрана. А потом появились идущие стройной цепочкой друг за другом крытые повозки, сопровождаемые с двух сторон конным отрядом. Кортеж продолжал свой путь до стен городской ратуши, где его уже встречали градоначальник и прочие местные чиновники. Замыкала же процессию еще одна группа солдат. Присмотревшись к ней повнимательнее, Эдвин с изумлением узнал одного из них.
