Судя по выражению лица Роланда, мою угрозу он воспринял вполне серьёзно. А я как ни в чём ни бывало отправился искать маленькую пробирочку или бутылёк, такой мелкий, чтобы его можно было спрятать при желании в задний проход. Конечно, до такого я доводить не собирался, просто столь скабрёзная мысль мелькнула в качестве сравнения. Постараюсь заныкать отраву каким-нибудь менее экзотическим способом.
Ну а куда я могу ещё ссыпать порошок? Перстня с потайным отделением под драгоценным камнем, как у какой-нибудь Марии Медичи, у меня не было, а вещь для такого случая очень даже оказалась бы кстати… Стоп! Медальон! Вот же я дебил!
Взяв его в руки, я сдвинул букву-крышечку в сторону. Да, в это отделение грамм пять порошка влезет точно, для того, чтобы отправить человека на тот свет, должно быть более чем достаточно. Главное, чтобы медальон всегда был при мне, во всяком случае в тот момент, когда мы начнём пить вино.
Хм, а мы вообще будем его пить? Может, она планирует меня просто затащить в постель. Поиметь, и наутро отправить восвояси? Причём не исключено, постарается выпить из меня мои жизненные соки, что не удалось провернуть её товарке — слишком рано расслабившейся Урсуле. Да, сегодня не та ночь, что бывает раз в году, в чём уверяла меня погибшая (погибшая ли?) ведьма. Но кто их знает, этих слуг Сатаны, может, у них семь пятниц на неделе.
Всё это хорошо, но чем занять себя до вечера? Тут я вспомнил, что в последние дни мечтал о небольшом переносном спиртзаводике. И что по этому поводу можно было бы заглянуть к какому-нибудь алхимику, у которого наверняка имеются все соответствующие колбы, трубки и пробирки. Правда, я не знал точно, существуют ли уже алхимики, или они появятся позже в поисках философского камня. В мусульманских странах вроде бы уже есть, а вот в Европе…
Я отправился на улицы Парижа, узкие и вонючие. Мои расспросы привели лишь к отрицательному результату, про алхимиков никто в столице Франции и слыхом не слыхивал[1]. Да и поглядывать на меня стали с подозрением, уж не с нечистым ли я вожусь, так как интересовался людьми, которые проводят разного рода опыты.
Ладно, на нет и суда нет. А жаль, от спирта немало пользы, если применять его с умом. Дезинфекция, пищевой консервант, растворитель, основа для парфюмерии, лекарственных настоек… Не говоря уже о том, что на основе спирта можно запустить производство ликёро-водочной продукции и нажить на этом целое состояние. Конечно, народ не сразу привыкнет к таким крепким напиткам, но уж как привыкнет — за уши не оттащишь!
В принципе, самогонный аппарат можно собрать из подручных средств, у того же Петровича он стоял в сарае. Самая главная часть аппарата — ёмкость из нержавейки объёмом литров двадцать, в которой происходит нагрев браги. О нержавейке пока можно только мечтать, так же как и об эмалированной посуде. Единственный реальный вариант — медная ёмкость, но, зараза, обойдётся она недёшево. Плюс надо будет врезать предохранительный клапан, который будет вылетать при опасном давлении внутри системы.
Из меди реально сделать и трубки пароотвода, сухопарник, проточный холодильник со спиральной трубкой, сквозь которую движутся пары дистиллята. Они охлаждаются и превращаются в самогон, который каплями или тоненькой струйкой попадает в приёмную ёмкость. Сам я все эти трубки и ёмкости не сделаю, нет у меня материала и инструментов, так что по-любому пришлось бы обращаться к кузнецу, если эта братия вообще работает с медью. В общем, медный самогонный аппарат по цене встанет как золотой.
Пока разыскивал алхимика, начало вечереть. В животе заурчало, одними пирогами сыт не будешь, пожалел, что отказался от обеда. Направил Аполлона к дому вдовушки Эжен, там уже поспевал ужин в виде ячменной каши с приправами и кусочками свинины. Роланд, роман которого с хозяйской дочкой вовсю развивался, не удержался, спросил, где я всё это время мотался. На этот случай у меня была заготовлена полуправдивая версия про поиски учёного, который мог бы помочь мне соорудить аппарат, способный гнать очень крепкую жидкость. Но пока поиски успехом не увенчались.
— И этой ночью меня не будет, — огорошил я товарища. — Только в эту ночь, один раз в году, цветёт папоротник. Так мне сказал святой Януарий, его глас я слышал в своей голове. И тот, кто овладеет этим цветком, сказал он, научится понимать язык птиц и зверей, может становиться невидимкой и получит дар видеть сквозь землю, благодаря чему сможет находить зарытые в ней клады.
Я едва не расхохотался, глядя на открывшего в изумлении рот Роланда. Да и Эжен, слышавшая этот кусок моей речи, тоже застыла в дверях с вытаращенными глазами и отпавшей челюстью. И ведь поверили, надо же, до чего наивный народ в эти тёмные времена. Я по сравнению с подавляющим большинством населения всех континентов и даже «просвещённой» Европы просто светоч прогресса.
Перед тем, как отправиться на свидание, довёл до кондиции рициновый порошок, как следует его измельчив, и ссыпав часть в потайной отсек моего медальона, то есть где-то одну треть. Однозначно должно хватить на умерщвление одной человеческой особи.
Перед походом к Адель я помылся, заодно промыв голову чемеричным отваром. Вшей в моей шевелюре и даже гнид во время последнего осмотра Роланд не обнаружил, но я решил перестраховаться, и ещё с недельку ежедневно мыть голову. У Роланда в этом плане дела тоже шли на поправку, но так как он начал выводить насекомых позже меня, то там ещё было с кем бороться.
Надел я также свежие шоссы и рубашку, подумав, что неплохо было бы брызнуть на себя каким-нибудь одеколоном. Кстати, раз пока не получается со спиртом, можно же сделать туалетную воду или даже духи на масляной основе. В своё время от нечего делать почитывал в интернете на эту тему, да вот в голевое и засело, тем более что в этом процессе ничего сложного. Масло, отжатое из плодов жожобы, миндаля или абрикосовых косточек вполне сгодится. Правда, жожоба, сука, в Европе не растёт, но его можно заменить тем же миндальным маслом. А вообще в это время парфюмерия уже должна как-то развиваться, я же почувствовал сегодня, как от Адель исходил чуть уловимый аромат весьма привлекательного букета запахов.
Но пока придётся обходиться без духов, одеколона и туалетной воды. Надеюсь, я не сильно вспотею, и не пропитаюсь запахом пота моего Аполлона, когда доберусь до охотничьей резиденции короля. Однако, как она недвусмысленно намекнула, что хочет затащить меня сегодня в свою постель. А если король узнает? Её, может, он и не казнит, а меня враз могут головы лишить. С другой стороны, охрана, я так понял, слушается свою госпожу, то ли она околдовала их, то ли подкупила… Не суть важно, главное, что верны.
А может быть, Людовик в курсе того, чем на самом деле занимается его любовница? Или она так его запрограммировала, поймав в «медовую ловушку», что он на всё согласен, лишь бы Адель привечала его в постели.
В любом случае на попятную я пойти не мог. Позволить этой ведьме и дальше творить зло? Нет уж, увольте. Вот только бы точно знать, что это ведьма, а не жертва наговора. Это единственное, что меня могло удержать от вынесения приговора.
С такими невесёлыми мыслями уже в сумерках мы с моим Аполлошей добрались до «охотничьего домика». Спешившись у ворот, постучал. Не прошло и минуты, как послышался звук сдвигаемого запора, и одна из створок медленно отворилась. Меня встречал всё тот же Патрик Ламбер, смахивающий на Филиппова.
— Жан, прими лошадь у нашего гостя, — приказал он стоявшему чуть поодаль стражнику. — А вы, господин д’Артаньян, следуйте за мной. Но сначала отдайте мне своё оружие.
Как я и предполагал, меня попросили сдать меч и нож. Но при этом Ламбер не устраивал мне обыск, видимо, понадеявшись, что юный шевалье не держит в голове какого-то злого умысла в отношении его госпожи. Отконвоировал на второй этаж в просторную комнату с застеклённым мутноватым стеклом окном-бойницей и горящими масляными светильниками. Они почти не чадили, а продукты горения уходили в расположенное в потолке отверстие — своего рода вентиляция.
