… и вот уже два грозных войска с воинственными кличами сошлись в рукопашной!

В виду некоторой субтильности в первые ряды я не полез, как и во вторые. Да я бы там и не выжил!

Столкнулись в лучших традициях регби, тут же замолотив кулаками направо и налево. Я в это месиво не лезу, обхожу врага с фланга, выбирая себе по силам.

Вижу «Федору Ивановну», сцепившегося с каким-то долговязым второгодником, которому явно больше четырнадцати. Второгодник побеждает, а Федя огрызается, но очень уж велико неравенство. С разбегу одаряю реалиста ударом в почки, потом рантом полуботинка бью сзади по икре, и оставляю добивать поверженного врага союзному воину.

Едва успеваю увернуться от налетевшего сзади реалиста, но тот в последний момент вцепился мне в грудки одной рукой, занося вторую для удара. Х-ха! Примитивнейший залом кисти, знакомый каждому, кто хотя бы смотрел иногда кино «ПроДраки», и локотушкой по челюсти! А потом фирменное — рантом ноги по голени! Безопасно, но очень, очень болезненно… драться он уже сегодня больше не сможет.

Вокруг меня топчутся по собачьему говну и ногами друг друга, оскальзываются на камнях и кусках кирпичей, и машут руками яростно, но в общем-то бестолково. Удары и замахи колхозные, видны заранее. Прямой удар бить не умеет никто в принципе…

— Х-ха… — я выдохнул, поймав удар под ложечку, увернулся от следующего удара и влупил удачливому противнику джеб. Раз, другой… потом в меня сзади кто-то вцепился, и я попытался отмахнуться, ударив назад головой.

Попал, но не слишком удачно. Хватка чуть ослабла, но не сразу, и недавний мой противник, оклемавшись от джебов, успел навесить мне парочку плюх, рассадив губу.

Я, оттолкнувшись от держащего меня реалиста спиной, подался навстречу второму и впечатал тому пыр с правой ноги прямо в живот. Удачно! Противника скрючило, а я, упав вместе с вражеским борцом, почти тут же вскочил и врезал поднимающемуся борцухе хороший лоу, усадивший его обратно.

… драка тем временем заканчивалась, и закончилась она — нашей победой! Ура! Мы разгромили подлого врага, отвоевали загаженный собаками пустырь и получили почёт, уважение и право хвастаться напропалую всё лето!

Враг бежал, обещая вернуться… и как много было среди них хромавших! Вертясь в драке, я щедро лупил ногами по вражеским голеням…

… и к слову, сейчас это воспринимается уже почти нормально. Стоило только сказать волшебное слово «сават», и я из чёрт знает какого непорядочного гимназистика стал вдруг «чёртовым везунчиком, который нашёл где-то на Сухаревке толковую книжонку!»

А мы, героические победители, отряхаясь от грязии прочих субстанций, не спешим покидать поле боя. Хотя бы несколько минут надо постоять, утвердить нашу победу, показать помощь раненым бойцам.

Наслюнявленными носовыми платками оттирается кровь и грязь, а воины-победители из Третьей гимназии обсуждают битву.

— … а я ему ка-ак врезал!

— … с копыт!

— … видал?

А потом прозвучал-таки вопрос Федьки Янчевского, не забывающего ничего по-настоящему важного.

— Ряба, так ты где голову рассадил?

— А… — скромно отмахиваюсь рукой, — ничего серьёзного! С террористом столкнулся!

— Врёшь!? — выпалил Севка Марченко, блестя глазами и ожидая Истории…

… и вот он, миг триумфа!

— С чего бы? — я само воплощение скромности, — С Мясницой свернул, через дворы срезать, а тут он! Я влево, и он влево! Я вправо, и он вправо! А потом плечом в меня — н-на! И вот…

Показываю всем желающим рассечённую голову.

… — револьвером.

— Да ну?! — в глаза уже ни тени сомнения, — А ты?

— А что я… — снова жму плечами, но не рассказывать же всем, как было стыдно за свой страх?! И… не стыдно уже, да и не страшно! Это что же… подобное подобным? Отпустило?

— Кепку поднял, — дёргаю плечом, — отряхнул да и пошёл.

— Драться? — восхитился Бескудников, — С рассечённой башкой?

— А что такого? — делаю вид, что не понимаю и с удовольствием слышу шепотки. Я крут! Я мега крут! Я берсерк!

Я очень надеюсь, что это событие, поданное под нужным углом, повлияет на мою Судьбу сугубо положительным образом… Не знаю, войду ли я в Легенды гимназии, но что запомнят меня, это факт!

А это — социальные связи и возможность обратиться к кому-то через годы и десятилетия.

С другой стороны — в революционном лихолетье слава такого рода может аукнуться неприятными сюрпризами. Как повезёт…

Постояв так несколько минут, начали расходиться, не дожидаясь, пока лопнет терпение дворника, стоящего с суровым видом чуть поодаль, и готового свистеть, вызывая полицию и коллег для разгона «фулюганов».

— Так что уроки-то? — поинтересовался Бескудников, увязавшийся с нами за компанию.

— Даю, — киваю я.

— И сейчас? — не отстаёт он, — Ты вот так вот уверен в своих силах?

— Ну… — чуть задумываюсь, — в сочинении могу ошибку допустить или кляксу посадить, а языки и математика — вообще ерунда.

Он хмыкает было, но вспоминает, что зарабатываю я в том числе переводами!

— Ага… а математика? — интересуется он, — Также хорошо, как языки?

— В пределах гимназического курса, — поправляю его. Всё… он раздавлен и поражён.

— И… — ребята переглядываются, — почём?

— Хм… — плату со своих брать не то чтобы совсем нельзя, но нежелательно. Да и не хочется мне брать на себя такие проблемы… — с шести до восьми по вечерам могу подтянуть всех желающих по математике. Бесплатно, разумеется.

Желающие, что характерно, нашлись сразу, н-да… Ну ничего! Социальные связи, они так и нарабатываются! Да и домой я буду приходить только вечером…

Проснувшись, я некоторое время лежал на мокрых от пота простынях, понемногу приходя в себя. Снилась всякая фрагментарная гадость, оставляющая после себя чувство тоски и безнадёги. Собственно, уже почти ничего из приснившегося не упомню, но депрессивное состояние не спешит покидать меня. Да ещё и мигрень…

К сожалению, такого рода сны приходят с удручающей регулярностью, и для этого полно как объективных, так и субъективных причин. В прошлом осталось всё то, что я ценю и чего добился сам, а настоящее хотя и нельзя назвать вовсе уж безрадостным, но сильно гнетёт приближающаяся катастрофа.

Начерно я давно уже распланировал пути отхода через Финляндию, Черноморские порты, западные границы Российской Империи, в Желтороссию et cetera[36]. С настоящим паспортом и фальшивым, с сёстрами и без…

Но Дьявол, как известно, кроется в деталях, и все мои выкладки могут отправиться в помойку просто по несчастливому стечению обстоятельств. Что, как легко догадаться не прибавляет мне жизнерадостности, а вместе с доставшимся мне в этой жизни несколько меланхолическим характером и склонностью к депрессиям, даёт иногда такой результат, что просто не хочется вставать с кровати и появляются мысли решить все свои проблемы цианидом или пулей.

С тяжким вздохом сев на кровати, помассировал виски, так что на некоторое время мигрень отступила на заранее подготовленные позиции. Нашарив ногами тапки, сходил в туалет и размялся еле-еле, морщась при каждом резковатом движении и сдерживая накатывающую дурноту.

— Сделать што, Алексей Юрьевич? — тихонечко поскреблась в дверь проснувшаяся Глафира, глядящая на меня с тем сопереживанием, которого я нечасто видел от сестёр.

— Чаю поставь… — снова растираю виски, — с травами своими. Да, сухарики и сушки есть?

— Как не быть?! — всплеснула та руками, — Ещё может што? Омлетика? С одним иичком?

— Н-нет… — с трудом давлю тошноту, и служанка, закивав понимающе, исчезла на кухне.

Через несколько минут, ополоснувшись под душем и одевшись, я уже сидел за столом на кухне и пил чай. Головная боль не то чтобы отступила, но сделалась привычной, так что я немного пришёл в себя.