Грудь Жонкиль вздымалась и опадала всё медленнее. Дыхание стало спокойным и глубоким – таблетки начали действовать. Её губы приоткрылись, и она пробормотала:

– Но как насчёт…

Циан наклонился ближе.

– Насчёт чего?

– Правил, – выдохнула Жонкиль. – Сегодня… Все эти правила… – Она смотрела перед собой; потяжелевшие веки мало-помалу опускались. – Что, если… я забуду?

Циан похлопал её по руке.

– Не забудешь. Никто не трогает воспоминания, которые ты приобрела уже здесь. Это, вообще говоря, запрещено. Удаляется только память о событиях, случившихся до твоего приезда.

Доктор Хейвен кивнул.

– Всё верно. Здесь, в Убежище, мы строго соблюдаем этический кодекс. Воспоминания, возникшие на острове, трогать нельзя. Они не связаны с твоей травмой и никак не влияют на лечение, поэтому воздействовать на них бесполезно.

Жонкиль, казалось, уже ничего не слышала. Она бездумно смотрела на монитор, её грудь теперь почти не двигалась. Циан увидел, как салфетка выпала из её пальцев.

Хейвен наклонился, вглядываясь в зрачки девушки.

– Жонкиль? Как ты себя чувствуешь?

Она не ответила. В уголке рта выступила маленькая капелька слюны.

– Хорошо…

Доктор хотел было снова коснуться пульта, но заколебался. Внезапно нахмурившись, он пару секунд потирал подбородок. Потом кивнул каким-то своим мыслям и несколько раз коснулся пульта. Затем, жестом велев Циану отойти, он задёрнул пластиковую занавеску и последовал за ним.

– А у тебя как дела, Циан?

– Всё в порядке, спасибо.

Кресло за занавеской жужжало и пощёлкивало. До Циана донёсся сухой треск электричества, и занавеска изнутри осветилась короткими быстрыми вспышками.

– О! – сказал Циан, кое-что вспомнив. – Я сегодня видел нечто интересное. В китовых костях, которые возле бухты.

– И что же?

– На одном из рёбер были нацарапаны слова. Что-то о… – Циан прикрыл глаза, вспоминая надпись. – О стирателях памяти. И о том, что надо бороться и не забывать. Очень странно. Зачем кому-то писать такое?

Он поднял взгляд на доктора. Тот хмурился и постукивал пальцами по губам. Наконец Хейвен ответил:

– Понятия не имею. – Он слегка фыркнул и пожал плечами. – Какая-то тарабарщина. Бессмысленное граффити скучающего жителя, возможно. Я бы не придавал этому значения.

Вспышки света теперь было видно над занавеской. Бабочки мерцали – словно порхали в своих рамках.

Доктор продолжал:

– Ты говорил об этом ещё кому-нибудь?

Циан покачал головой.

– Нет.

– И не советую говорить.

– Почему?

– Эти слова вызывают некие… неприятные чувства, которые совершенно не способствуют выздоровлению. А ведь именно это мы тут пытаемся обеспечить. Я имею в виду: почему же нельзя забывать? – Доктор насмешливо улыбнулся, не разжимая губ. – Ведь именно это и есть лечение. Именно так наши жители исцеляются после своих травм и жизненных трагедий. «Стиратели памяти» – какой абсурд! Полагаю, речь идёт о нашей работе в Убежище. Но как можно украсть воспоминания, которые никому не нужны? Как можно называть воровством удаление причины страданий?

Циан размышлял, покусывая нижнюю губу.

– Вот и я этого не понял. Но всё равно как-то странно…

– Странно – потому что нелогично и сбивает с толку. Как я уже сказал: бессмыслица. Тем не менее лучше никому не пересказывать эту чушь. Во избежание… последствий.

Циан удивлённо уставился на доктора.

– Последствий?

Хейвен смотрел на занавеску.

– Я хочу сказать, что не стоит доставлять проблемы ещё кому-то. Согласен?

Циан обдумал это. Он вспомнил собственные неприятные чувства, которые испытал, увидев нацарапанную надпись.

– Да, вы правы.

– Разумеется, я прав. – Доктор поправил серый галстук. – Но вернёмся к тебе, Циан. Что с твоей боязнью огня? Пирофобия проходит?

Циан с мрачным видом пожал плечами.

– Проходит и возвращается. Сегодня у меня был приступ страха – первый за долгое время. Мне показалось, что я увидел огонь в окне. В кабинете мисс Ферримен.

Доктор Хейвен понимающе кивнул.

– Это игра воображения.

– Как и всегда. – Циан мрачно посмотрел в лицо доктору. – И всё равно очень страшно, когда это происходит. Всякий раз, как мне кажется, что я вижу огонь… – Он глубоко вздохнул и кивнул на пластиковую занавеску. – Неужели нет способа стереть этот страх?

Доктор вздохнул.

– Боюсь, что нет. Строботерапия удаляет воспоминания о прошлом, но твоё состояние с прошлым никак не связано. Это иррациональный страх, такое часто бывает. Чаще, чем ты можешь себе представить. Фобия, вероятно, была у тебя с рождения. Мы это уже обсуждали, верно?

Циан засунул руки в карманы блейзера и уставился на свои кеды. Доктор продолжал:

– Но не падай духом. Есть множество методов лечения пирофобии, и здесь, в Убежище, мы применяем лучшие из них. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы раз и навсегда избавить тебя от страха. Мы продолжим беседы на эту тему, и я буду совершенствовать лекарство. В конце концов мы справимся, Циан. Просто и дальше следи за тем, чтобы никто не узнал. Стороннее вмешательство может…

– …Свести на нет весь прогресс. Да, я помню.

Циан вытащил руки из карманов и ухитрился выдавить улыбку. Он кивнул в сторону занавески и непринуждённо заговорил, перекрикивая стуки и пощёлкивания кресла:

– Жонкиль кажется очень милой, да? Скорее бы ей стало лучше.

Доктор Хейвен улыбнулся в ответ.

– Так и будет.

Он хрустнул суставами пальцев.

На потолке заплясали сполохи света.

Некоторое время спустя, в библиотеке, Циан протянул Жонкиль кружку и сел рядом в низкое изящное кресло неподалёку от деревянной библиотечной стойки.

Циан кивнул на кружку Жонкиль.

– Только что из бара. В Убежище лучший горячий шоколад на свете. Это тебя взбодрит.

Жонкиль остекленевшими глазами уставилась на кружку, стискивая её обеими руками.

– От строботерапии всегда одолевает слабость. Это нормально, – сказал Циан. – Скоро пройдёт. Я всегда прихожу сюда после сеансов. Здесь уютно и тихо. Помогает очухаться.

Он закрыл глаза, прислушиваясь к звукам библиотеки – приглушённым голосам персонала за стойкой, мягкому шуршанию туфель по ковру… Глаза распахнулись сами собой, когда Циан услышал треск пламени. Он резко обернулся на звук.

Никакого пламени не было. Всего лишь заскрипело плетёное кресло-шар. В нём, подобрав под себя ноги, кто-то сидел. Устроившись среди ярких подушек, он с увлечением читал книгу.

Циан сжал в руках кружку, ожидая, когда сердце перестанет бешено колотиться. Видя, как Жонкиль сделала глоток, он улыбнулся и ободряюще кивнул.

– Ты осмотрелась тут, пока я ходил за шоколадом? У нас прекрасная библиотека. Тебе нравится?

Веки Жонкиль вздрогнули. Она глянула мимо Циана – на изогнутые абажуры и подушки с яркими узорами, на удобные гамаки между колоннами из красного дерева, на кресла и шезлонги в тёмных, но уютных уголках. На её лицо мало-помалу возвращались краски. Жонкиль прищурилась.

– Если это библиотека, то где книжные полки?

– У тебя за спиной.

Циан кивнул на ряды высоких шкафов за стойкой. Длинные полки были закрыты дверцами в стальных рамах; за стёклами виднелись корешки книг. Жонкиль обернулась. Циан раздулся от гордости.

– Мисс Ферримен говорит, что книги – бальзам для души, и я думаю: она права. Здесь уйма времени для чтения. Это одна из лучших вещей в Убежище.

Жонкиль смотрела на него, слегка наклонив голову набок.

– Тогда почему книги заперты?

– Потому что не все их можно взять.

– В других библиотеках тоже нельзя взять всё сразу.

– Да нет, дело не в количестве, а в содержании. Каждому жителю какие-то книги читать можно, а какие-то нельзя. Они могут вызвать… нежелательные воспоминания. Вдруг какой-то поворот сюжета или поведение персонажа повредит лечению? Это последнее, что нам тут нужно.