Но у меня не было никакого желания обсуждать Богдана и его красивое появление в баре вместе с его блондинкой. Достаточно того, что, вернувшись домой, я рыдала до рассвета и удалила из телефона наши совместные фото. Почти год не решалась сделать это.

Та тоненькая нить, которая тянулась на протяжении года, оборвалась. Теперь я совершенно точно понимала, что между нами все кончено, и была убеждена, что он бросил меня именно из-за моего изуродованного лица. Где я, и где его новая девушка?

В какой-то момент показалось, что теперь для меня будут закрыты все двери, что все в этой жизни крутится вокруг моды, денег и красоты. В таком случае у меня одна дорога: найти себе подобного, например, парня с уродливой внешностью. Слепой или немой тоже подойдет, главное, чтобы в нем было не все в порядке.

А красивыми парнями я буду любоваться со стороны и молча завидовать их девушкам.

Но мои взгляды на жизнь резко изменились, когда я встретила её…

В первую неделю июня стояла теплая солнечная погода. Моя коллега Элла ушла в отпуск на две недели, и я с радостью забрала себе ее смены. Теперь работала не сутки через двое, как раньше, а сутки через сутки.

Не высыпалась, мало отдыхала, но меня радовало то, что получу больше денег и покрою долг за коммуналку, а может, даже получится отложить немного денег на памятник.

Почти год прошел, а я все никак не могла заменить деревянные кресты на могиле родителей. Помочь было некому, из родни осталась только бабушка по папиной линии, живущая на Украине, которую я не видела лет десять.

У родителей не было никаких накоплений, и если бы папины коллеги с завода не помогли организовать похороны, то я бы точно влезла в большие долги.

После похорон мне позвонила дочка маминой приятельницы и предложила поработать вместо нее в больнице, когда она уйдет в декрет. Я прошла двухмесячный обучающий курс и приступила к работе. Деньги небольшие, но пока я была рада и этому. Когда подкоплю и закажу памятник, можно будет подыскивать что-то более высокооплачиваемое.

От дома до больницы было чуть больше километра, поэтому я всегда ходила пешком.

Шла по коридору, толкая перед собой тележку с чайником, тарелками и кастрюлей с пшенной кашей. Мне осталось доставить завтрак пенсионеру, который лежал после операции на ноге, и к пациентке, поступившей вчера в платную палату (кажется, ее привезли с места аварии с сотрясением мозга и ушибами).

Платные палаты располагались за углом в конце длинного коридора. Там редко кто-то лежал. Не многие готовы отдавать полторы тысячи в сутки за то, чтобы находиться одному в палате с персональным теликом и холодильником.

Завернула за угол и тут же замедлила шаг, увидев лысого здоровяка, сидящего на стуле у платной палаты.

Первая мысль, которая пришла в голову: «Это охранник какой-то шишки. В палате точно лежит наш местный политик». Мог бы быть олигарх, но у нас таких не водится: богачи давным-давно свалили из нашего городка.

Пока мыла руки в предбаннике, из палаты доносились женские голоса. Сначала я думала, что мне показалось, но выключив воду, убедилась, что они говорили на английском.

– Я еще раз прошу тебя подумать, Лиз! Обратной дороги не будет.

– Саманта, это не может продолжаться бесконечно. Я очень и очень устала… – едва слышно ответил поникший голос.

Как только я вошла в палату, мгновенно воцарилась тишина. На меня удивленно смотрели две девушки. У одной был синяк под глазом и пластырь на лбу; губа её распухла. На вид ей можно было дать лет тридцать, может, чуть больше, и она чем-то напомнила мне Ким Кардашьян: темные гладкие волосы, собранные в хвост, раскосые карие глаза, красивый золотистый загар. Вторая девушка выглядела моложе, и тоже очень красивая: длинные рыжие локоны, негустая челка, спадающая на зеленые глаза.

– Не скажешь, от чего именно? – вернулась к разговору брюнетка. – Может, твои пальцы устали носить кольца с бриллиантами? – Накладывая в тарелку кашу, я покосилась на руки рыжеволосой: и на левой, и на правой было по кольцу с большим камнем. – А может, твоя шея устала от цепочки из платины? – Я взглянула на цепочку, которая с виду вполне могла бы сойти за серебряную. – Подожди, Лиз… – Скрестив руки на груди, брюнетка хитро прищурилась и прислонилась спиной к деревянной спинке кровати. – Как же я сразу не догадалась?! Моя бедняжка устала отдыхать на шикарных яхтах, жить в роскошной квартире, ездить на «Порше»?! – крикнула девушка.

Я поставила на тумбу тарелку с кашей, на край тарелки положила два кусочка хлеба с маслом и подумала, что в эту палату было бы уместно принести лобстеров с итальянской пастой, а не пшёнку.

– Саманта, я благодарна тебе за все, что ты для меня сделала. Даю слово, что доведу до конца своё последнее дело. А дальше наши пути разойдутся. Я хочу жить своей жизнью.

Рыжеволосая накрыла ладонью руку брюнетки, виновато взглянула на нее, затем встала со стула и вышла из палаты.

– Деревенская тупица! – выплюнула ей вслед Саманта.

«Уж кого-кого, но длинноногую красотку, которая как будто сошла с подиума, точно не назовешь «деревенской»! – Я засмеялась себе под нос, и тут же поймала на себе возмущенный взгляд брюнетки.

– Прошу прощения. Просто я заметила, что «деревенская тупица» никак не подходит вашей подруге, – сказала я на английском и толкнула к двери тележку.

– Стой! – приказала девушка. – Ты говоришь на английском?

– Да, – пожала плечами я.

– И, конечно, слышала весь наш разговор… – задумчиво сказала она, глядя куда-то сквозь меня.

Спустя несколько секунд девушка взбодрилась, с улыбкой взглянула на меня и заговорила по-русски, с небольшим акцентом.

– Эта неблагодарная курица получила свое и замотала удочки, – поджала губы Саманта.

– Смотала, – поправила ее я.

– Грег! – крикнула Саманта, и в дверях тут же появился здоровяк, стороживший ее палату.

Она снова перешла на английский.

– Ты, вроде, любишь русскую кухню. – Саманта взяла с тумбы тарелку и протянула ее парню. – На, покушай кашку! А когда покушаешь, будь любезен, привези мне нормальной еды, иначе я умру с голоду.

Девушка схватилась за голову, как будто ее пронзила резкая боль.

– Вам плохо? Может, позвать врача? – тревожно спросила я.

– Лучше позовите самолет, который доставит меня в Майами, – не открывая глаз, пробормотала она и легла на подушку.

Я тихонько выкатила тележку из ее палаты и прикрыла за собой дверь.

Охранник сидел на стуле и с аппетитом уплетал кашу. Я предложила ему чаю и еще одну булку с маслом, заметив, что те булочки были уже съедены. И он с удовольствием согласился. Еще бы, для такого громилы тарелка с кашей – как мошка для тигрового питона.

После завтрака, перед тем как приступить к мытью палат, я решила расспросить у медсестер об этой Саманте. Мне было любопытно, кто она такая и что забыла в нашем городке.

Старшая медсестра Ольга прочитала в истории болезни:

– «Саманта Грей, тридцать семь лет, проживает в Америке, штат Флорида, город Майами».

– А что она делает у нас? – выпытывала я.

– Она ехала из Москвы и попала в аварию на трассе недалеко от нашего города. У ее рыжей подружки царапина на ноге, легко отделалась, у охранника, который сидит в коридоре, ушиб головы, а этой Саманте больше всех досталось.

– Там не написано, кто она? Кем работает? Что делает в России?

– Здесь указано место работы «Брачное агентство», – хихикнула Оля и закрыла карту. – Тоже мне, Лариса Гузеева! Может, и мне подыщет богатого муженька? – Оля взяла меня под руку, и мы отправились за пациентом, которого нужно было отвезти на каталке в процедурную.

Войдя в палату американки, чтобы вымыть пол, я застала следующую картину: девушка, сморщив нос, нюхала еду из одноразового контейнера.

– Фу… – передернуло ее.