Успешный поход никак не добавил гордости Михрану. Он сражался, чтобы сражаться. Ему не была интересна власть и деньги. Он оставался все тем же одиноким и всеми брошенным волчонком, не знающим дома и не видевшим добра.

Персы воевали всегда. Им не нужен был повод. И Михрана это вполне устраивало.

Постепенно, каждый бой, в котором Михран неизменно побеждал, обрастал мифами и легендами, вызывая панику и ужас в стане врага. Сам он не усматривал ничего выдающегося в своих способностях, однако, многие солдаты, видевшие его в бою, сомневались, что такая мощь может жить в человеческом теле. К каждой победе он шел свирепо и напролом, как неистовый карающий ангел. Никому не веря и ни на кого не надеясь, всегда бился как в последний раз.

Трусливый, подозрительный и хитрый персидский царь Дарий, хоть и был его господином, но никогда не внушал Михрану ни чувства почтения, ни чувства преданности.

А потом он услышал об Александре – молодом, отчаянном, всегда первом в бою, македонском царе. Он вызывал уважение. Он стал для Михрана далеким и понятным отражением.

Поэтому, когда Александр напал на империю Ахеменидов, Михран с радостью взялся за оружие. Ему была вверена, как лучшему полководцу, часть армии, и начался военный поход, перевернувший его судьбу.

Персы ошиблись. Они не сразу оценили опасного противника и проигрывали сражение за сражением. Александр неумолимо двигался на восток. Казалось, ничего не может его остановить. Ни подготовленные воины, ни численное превосходство, ни тяжелый засушливый климат Азии.

Персидская армия была более неповоротлива, чем стремительные смертоносные войска Александра. Дарий, сам всегда желая быть в роскоши, развратил и своих военачальников. Армия выдвигалась с кучей обозов и дополнительной поклажи, будто торговка на рынок. Царя в походе сопровождали великолепные шатры, наполненные коврами, золотыми сосудами и благовониями. Наложницы разных мастей, вино и притирания – все это стало хромой ногой для некогда грозного войска. Ногой, которая сломалась в битве при Иссе.

Самонадеянный Дарий, выбрав неудобную позицию для сражения, зажав свою армию горах и сбив боевой порядок, сам привел персов к поражению. Прямо в середине боя, более маневренной коннице македонских войск во главе с молодым царем, удалось прорвать оборону персов. Дарий, увидев несущегося на него Александра, не выдержал и, развернув царский арьергард, просто сбежал с поля боя. Оставляя позади всё. Своё войско, роскошь и собственную семью. Воины, видя бегущего царя, опускали свои мечи и ждали решения от полководцев.

Михран сдался первым.

Свободолюбивый и не верный, до этого момента, никому, перс. Он захотел подчиниться силе и власти Александра. Подскакав прямо на поле боя к раненому царю, Михран спешился, и, вонзив свой короткий меч в землю, преклонил перед ним колено. Все его воины последовали за полководцем.

– Великий день! – прокричал Александр, – доблестные персидские воины преклонили колено перед истинным царем!

С тех пор Михран стал одним из военачальников Александра. Служение новому императору принесло не только насыщение битвами и победами. Оно принесло богатство и власть. Вместе они прошли Сирию, Иорданию, Египет и вошли в сдавшийся без боя Вавилон. Чем больше ширилась империя Александра, тем больше он нуждался в верных управителях. Изможденная многочисленными походами и разношерстная македонская армия уже не могла так стремительно и быстро покорять все новые и новые территории. Александр был вынужден остановиться. Деля земли и раздавая сатрапии, император требовал верности и подчинения.

Михрану досталась одна из северных и самых бунтующих провинций – Бактрия.

– Я помню все твои заслуги и верность, мой дорогой друг, – говорил император, прощаясь с Михраном, – я доверяю тебе не просто земли. Я доверяю тебе свою спину. Бактрия – это панцирь черепахи. Она защищает нас от опасностей с севера и востока. Треснет панцирь – расколется империя.

– Да, мой император, – отвечал Михран, не зная, чем закончится его верность.

Начиналась новая, странная и непонятная для него страница жизни. Без сражений, без крови, без борьбы.

Михран прибыл в Бактрию не один. Кроме десятитысячного войска, его, ещё начиная с Александрии египетской, сопровождали несколько молодых наложниц. Двоих он купил на невольничьем рынке, а одну честно выиграл в дружеском поединке.

Полуразрушенная столица и недовольное местное население встретили нового сатрапа унылым недоверием. Михран, узнавший за это время и роскошь персидских царей, и утонченность греческой жизни, приказал отстраивать город и облагораживать царский дворец. А сам, пытаясь наладить связь с разрозненными местными племенами, объезжал владения. Новая жизнь не воина, но царя, сначала была непонятна Михрану. Но выбора у него, увы, не было и приходилось привыкать.

Желая задобрить и перетянуть на свою сторону нового господина, местные князья и вожди племен одаривали его драгоценностями, золотом и женщинами. За несколько месяцев гарем Михрана вырос в три раза. И ему это понравилось. Единственного, чего ему не хватало в походах, и чего он захотел с новой силой – это женщин. Молодое необузданное тело, каждый день отдававшееся битвам с таким же рвением стало отдаваться любовным утехам.

Пока Михран устраивал управление столицей и дворцом, давая распоряжения и исправно отправляя в Вавилон налоги, его верные слуги собирали со всех краёв Азии и Африки молодых наложниц. Некоторых выкупали у родителей, некоторых воровали, некоторых забирали с невольничьих рынков во владения своего господина. За два года в гарем были доставлены десятки девушек. Темнокожие, с пухлыми губами, белозубые и готовые на всё нигерийки; утонченные, стройные египтянки; черноглазые и страстные, как пламя, азиатки; покорные и гибкие индийки. Были даже, выкупленные у каравана купцов, две худые безгрудые китаянки.

Их привозили в богатство и роскошь новой, отстроенной Михраном столицы. Каждую обучали языку и искусству соблазнения, чтобы они могли доставлять удовольствие своему господину. Для наложниц был построен гарем и водный дом. Для доставки воды во дворец Михран приказал отремонтировать старые кирязы и не жалел средств на их обслуживание. Наложницы могли проводить в водном доме весь день, купаясь в теплых крытых бассейнах, принимая ванны и натираясь благовониями. У всех была одна задача – доставить наслаждение господину.

Михран брал на ночь по две, три, а иногда, даже, четыре девушки. Нежась среди молодых смуглых тел, он всегда просил о многом и никогда не принуждал. Девушки вылизывали своего хозяина, пока он любил одну из них, засовывая языки всюду и не стыдясь ничего. Если он просил, то лизали и сосали друг друга, готовя свои отверстия для господина.

Те, кто ночевал в спальне Михрана, знали, что всегда нужно проснуться раньше хозяина и будить его горячими языками, беря в рот член и облизывая ему анус. Просыпаясь, он быстро кончал в одну из них и уходил заниматься государственными делами. Именно утром, просыпаясь от того, что его член уже лижут, он больше всего ощущал себя царем. Ни одна из девушек, делящих с ним ложе, не падала Михрану в сердце. У некоторых он не помнил даже имени, хотя побывал во всех отверстиях, и не один раз. Ему не хотелось помнить. Утренний дворцовый порядок пробуждения и сладкие ночи – это все, чего он желал от своих женщин.

Так было, пока Михрану не захотелось белокожую наложницу.

На рынке рабов таких не бывало. Среди завоёванных племен тоже. С каждым днём желание его становилось всё сильнее и навязчивее.

Охотясь за скифами, еще во времена Дария, он видел белокурых и нежных, как шерсть молодого барашка, девушек. Ему хотелось такую же. Михран организовал небольшой отряд из своих лучших воинов в приволжские степи, где для него должны были купить или украсть новую наложницу. С отрядом в дорогу отправились евнух и несколько служанок из гарема.