В общем, сначала все подумали, что я выпрыгнула с балкона, но тела внизу не оказалось. Тогда решили, что я где-то спряталась. Но, как бы там ни было, всё указывало на то, что удар по голове был сильнее, чем предположили, и что-то в ней (голове) повернулось. А уж когда я укусила за руку охранника..

После укола меня отвезли в другую больницу, где я сейчас и проснулась.

Я объяснила Вичке, что я подумала на самом деле, и она признала мою нормальность. Осталось только убедить в ней врачей. Рассказать всё, как есть – что мы боимся за свою жизнь и про нашу связь с Матвеевым, мы не могли. Кто знает, до кого дойдут наши слова. В общем, когда пришёл врач, я объяснила ему, что уже вполне нормальна и для общества не опасна:

– У меня аллергия на некоторые лекарства. Это, наверное, был побочный эффект. – сказала я, честно заглядывая ему в глаза.

– Пить меньше надо – покачал он головой.

Меня отпустили, но нашу московскую больницу известили, где меня и поставили на учёт, надеюсь, временно.

– Только этого мне не хватало! – ругалась я, ловя на себе интересующиеся взгляды гостиничных проживальцев. – Скоро будут говорить – ну надо же, а я с ней за одним столиком сидел!

Как оказалось, все были в курсе последнего события, а покусанному охраннику заплатили компенсацию и дали два отгула.

– Ещё бы сорок уколов назначили! – не могла я остыть.

– А надо было бы, ты, по-моему, самая, что не наесть бешеная. – заметила Вика, посмотрев на мои трясущиеся руки и злобный взгляд.

– Вот я тебя придушу, а меня и не посадят! – предупредила я её.

– Зато положат. В психушку.

Вид у меня был и без того ''интересный'' (поэтому таксист, который вёз нас из больницы, смотрел больше в зеркало на меня, чем на дорогу), а если прибавить к этому, что я ''строила'' глазки и высунула в угол рта кончик языка, легко понять, почему с нами в лифт никто не зашёл.

– Ну вот, наконец, всё уладилось. – пробормотала уставшая Вика, падая на кровать.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы живы и ты не в больнице.

– Да, это дорого стоит. – согласилась я, особенно, с последними словами, что-то мне там не совсем понравилось, хотя и давало некие перспективы на будущее.

– Интересно, а почему твой Егоров не звонит? Неужели Никиту ещё не нашли? – спросила Вичка, боясь за него и ещё больше за свою жизнь.

– Если бы его нашли, Никита бы уже сам позвонил. – вздохнула я.

В этот момент раздался звонок. Я подняла трубку:

– Алло.

– Алло! – это была моя секретарша Настенька, которая была тайно влюблена в Пашку. Вообще-то, эту тайну знали все, кроме самого Пашки, поэтому любовь была тайная.

– Дарья Викторовна! Пропал Павел Андреевич! – закричала она с разбегу.

– Какой Павел Андр.., Пашка что ли? – охнула я и села мимо дивана.

– Да! – разрыдалась Настенька.

– Куда пропал? Я его никуда не отпускала! – прокричала я.

– Вообще пропал. – завыла Настенька.

– И вы не знаете, где он может быть? – спросила я с надеждой, хотя и понимала, что если бы она знала, то не стала бы мне звонить.

– Не знаю. Он сегодня должен был поехать на какую-то встречу, с кем, я не знаю. Он на неё поехал, но ни к нам не вернулся, ни на встрече не появился.. У нас в час дня должно было быть подписание важного договора, он не мог это так пропустить.

Да, это было правдой, Пашка был очень пунктуален, он и опоздать-то не мог, а уж не прийти. А сейчас было уже два часа. Где он может быть? Что-то случилось и случилось серьёзное, если Пашка не пришёл, значит, его не отпустили. Значит, его надо спасать!

– С чем он пошёл? – спросила я не слушающимися губами.

– С кейсом.

– Он что-нибудь говорил?

– Да, – если что-нибудь случится, позвоните Дарье Викторовне. Вот я и позвонила.

– Хорошо, что позвонили, мы сейчас же вылетаем! И перестаньте реветь, мы его найдём.

– Правда?!

– Ну, вообще-то это мой друг детства.

Я заметалась по комнате, стараясь попасть двумя ногами в одну брючину. Вика вышла из ванной и, увидев моё состояние, спросила: – Что, Никита нашёлся?

– Нет, Пашка пропал! – закричала я.

Вика побелела, посерела и схватилась за сердце.

– Некогда рассиживаться, одевайся скорее! – крикнула я ей, вытаскивая её вещи из шкафа.

Вика сообразила, что действительно некогда и кинулась одеваться.

Нашу спешку подтверждает тот факт, что оделись мы минут за пять, и Вика не подкрасила даже губы.

В аэропорт мы приехали за два часа до ближайшего рейса на который смогли купить билеты, и метались из стороны в сторону. Вика дёргала ухо, а я нервно кусала пальцы.

Видимо, своими действиями мы вызвали подозрение, к тому же у нас была только дамская сумочка, поэтому перетрясли её несколько раз, прежде чем пропустить нас к самолёту.

Через два часа мы уже выбегали из аэропорта Внуково.

– Куда ехать, девочки? – весело спросил нас таксист.

– А в самом деле – куда? – выходя из прострации спросила я Вику.

– Может, к нему домой? – не зная с чего начать, предложила подруга.

– Ко мне?! – сильно удивился шофер.

– К Пашке. – сказала Вика и уточнила. – Кутузовский проспект, 24.

Дверь Пашкиной квартиры я открыла ключом, который был у меня в общей связке, и мы зашли в квартиру. У Пашки была всегда идеальная чистота и порядок, был он и сейчас. Обойдя всю квартиру, которая смахивала скорее на музей одной поп-зведы (должен же быть у человека хоть один бзик), и не найдя ни его, ни его тела, мы устало опустились на диван.

– Куда он пошёл? – спросила Вика, кусая в волнении нижнюю губу.

– На встречу с кем-то.

– С кем, не знаешь?

– Откуда? – удивилась я.

– И не вернулся? – уточнила подруга.

– А ты не видишь?! – разозлилась я вконец.

– А, помнишь, перед отъездом он тоже ходил на встречу к кому-то, и ты тоже не знала, к кому. – напомнила мне Вика про недавний разговор с Пашкой у меня на кухне перед нашим отъездом в Сочи.

– Я вообще не знаю, на какие встречи он ходит! – прокричала я.

– Тоже мне директор, блин!

– Хватит на меня орать! И без тебя тошно!

– Сама не ори. – прокричала она мне.

– Слушай, ты думаешь, он уже тогда что-то знал? – спросила я Вику, путаясь в предположениях.

– Знал – кивнула подруга своим мыслям, – и поэтому так легко отпустил тебя в отпуск. А сегодня он, наверное, ходил относить выкуп за Никиту.

– Но причём здесь деньги?

– А кто сказал, что я про деньги? Может, он им компромат относил? А они его вместе с Никитой, хоп.

– Спасибо, подруга, успокоила. – разозлилась я.

– Ну, я же пытаюсь найти концы – пыталась оправдаться Вика.

– Лучше бы ты нашла начало! – разозлилась я.

– Так всё с меня и началось. С этого дурацкого копромата!

– Вот и я об этом. У тебя есть валерьянка?

– Только в таблетках.

– Да какая мне разница, накапай.

– Даш, как ты думаешь, может родителям Пашки надо сообщить, что он пропал или ещё рано?

– Вик, ты думай, что говоришь, или ты хочешь сказать – что его уже убили? Хочешь, позвони, скажи родителям – извините, ваш Паша пропал, и мы думаем, что его убили!

Наши родители – мои, Пашкины и Викины жили в небольшом городке под Новороссийском, в одном дворе, поэтому мы дружили с детства и в Москву приехали все вместе, и вместе поступили в один институт. После окончания мы с Викой остались в Москве, а Пашка не захотел, вернулся домой и звал нас. Но когда я позвала его к себе на работу, согласился приехать с огромной радостью. Те два года, что мы жили вдали от него, были самыми неприятными для нас из-за долгой разлуки, и месяц отпуска не мог восполнить этого пробела.

У Никиты была только бабушка, но жила она не в нашем городе, поэтому познакомились мы с Никитой уже в Москве. Он иногда ездил к ней в гости, но мы с ним не были у неё в гостях ни разу, поэтому, даже не знали, где она живёт.