Мидхат и Мутахар сидят дома. «Почему снег не бывает тёплым? Я бы вышел на улицу и побежал бы по нему», – сетует Мутахар. То ли из-за недоедания, то ли простудился, что-то он стал часто болеть, по ночам его одолевает кашель.

Магикамал-апай видит, как младшенький изо дня в день чахнет, и не знает, что делать, как быть.

– Ах, была бы у нас коровушка… да, дитятки вы мои? Не перебивались бы мы так, – убивается она.

– А давай привезём нашу корову обратно! – советует Мидхат по своему разумению.

Магикамал-апай, грустно улыбаясь, говорит:

– Легко говорить, мы ведь продали нашу коровушку…

– Эх, ну и когда же вырастет наш телёнок? У нас, как у Хадисы-инэй, тоже был бы катык. Что-то и я, и наш телёнок никак не вырастем, – лопочет Мутахар.

После его слов у Мидхата ноет в груди.

В последние дни Мутахар сильно исхудал. И сегодня, видать, ему не полегчало: без настроения сидит, еле дышит. Ах, как же развеселить братишку?..

– Мутахар, а давай возьмём уголь, будем рисовать на полу?

Мутахар отрицательно качает головой.

– Э-э, я не умею рисовать!

– А я тебя научу! Иди сюда, нарисуем лошадку. Вот, смотри, как здорово получается. – Мидхат с удовлетворением глядел на свой рисунок. Не услышав ответа, обернулся: – Ну-ка, я посмотрю, что ты нарисовал.

Увидев множество кружочков, он ничего не понял.

– Что всё это значит?

– Ну как же, всё видно! Картошка! Это – тебе! Вот это – мне! Это – маме! А это…

Мидхат осторожно перебил его:

– Слушай, братец, я же не говорил, что надо рисовать картошку. Давай из кружков сделаем много-много солнышек!

– Нет, я хочу рисовать картошки!

Мутахар с жаром принялся рисовать ещё кружочки. На этот раз Мидхат рассердился:

– Перестань чертить кружки!! Что ты всё время думаешь о картошке?.. Где я тебе достану еды?

Он стал стирать все кружочки и начал рисовать деревья:

– Скоро весна наступит, давай нарисуем деревья с листьями.

Чтобы убедиться, принял ли братишка его предложение, он повернулся в его сторону и увидел, как тот забрался под кровать и рисует там. Мидхат тихонько подошёл к кровати… и опять увидел кружочки.

– Опять картошка, да?

– Нет, это лепёшки. Лепёшки, агай! Эти большие – тебе, маме, отцу, а эта, самая маленькая, – мне! – И Мутахар, отчаянно улыбаясь, уставился на брата.

Или глаза, умоляющий взгляд братишки, или слова потрясли мальчика, Мидхат вдруг замер, как вкопанный.

Младший, поняв его реакцию по-своему, заслонил рисунки собой.

– Брат! Ты не смей трогать хлеб!

Лицо Мидхата обожгли крупные слёзы.

Дни потеплели. Но запоздалая весна не принесла радости в дом, где жили Мидхат и его родные. Маленький Мутахар вот уже который день не может подняться с постели, а ведь казалось, что с наступлением тёплых, солнечных дней мальчик выздоровеет.

Мидхат сидит, обняв колени, уткнувшись в одну точку. Изредка он слышит, как стонет Мутахар. Стон этот нет-нет да и нарушит тишину, словно предвещая тяжёлую скорбь.

– Поешь затируху, пожалуйста… Мама говорит, коль можешь есть, будешь и жить.

Мутахар, не открывая глаз, бессильно мотает головой. Мидхат опять становится задумчивым. Все дети на улице. Но ему нельзя оставлять брата одного. Если б только он выздоровел, то они, как все, ходили б на луг за диким луком, за щавелем. Бедная мама… Целыми днями на работе, а ночи напролёт возле больного сынишки. Как она сдала, как бы сама не заболела. Вдруг он услышал, как Мутахар что-то бормочет.

– Что ты сказал, братик?

– Хочу смотреть на солнышко…

Мидхат поднял Мутахара и поразился его лёгкости: «Как его подушечка», – подумал он. А зимой ему это едва удавалось.

Вынес брата на крыльцо, усадил, подложив за спину подушку. Больной ребёнок сильно зажмурил глаза. Подействовало ли слишком яркое солнце, но по лицу у него потекли слёзы.

– Ну, братец, тебе хорошо? Будешь есть затируху?

– Нет, сам ешь…

– Ты так не говори. Знаешь, сегодня все соседские ребята ушли собирать дикий лук. Обещали, что тебе тоже нарвут. Мама сварит суп повкуснее. Сейчас ведь тепло на улице, ты уже выздоровеешь.

А слёзы у малыша так и текли.

– Я не хочу болеть, агай.

И вдруг – то ли он хотел встать, и даже привстал. и медленно сполз с подушки.

– Ой, Мутахар, что ты делаешь?

Мальчик не отвечал.

Почувствовав беду, Мидхат уложил брата в постель и тут же кинулся к соседям.

– Баба Хадиса, что-то случилось с Мутахаром! – крикнул он, давясь слезами.

Хадиса-эби, увидев Мутахара, тут же послала Мидхата за матерью.

– Он же потерял сознание, дитятко, скорей беги, скажи ей!

Вечером пришли несколько старушек, они отправили Мидхата ночевать к соседям.

– Сынок, ты поспишь у нас, а я буду рядом с твоей матерью, – сказала Хадиса-эби.

В другом случае Мидхат бы отказался, а тут. Он подошёл к братику, погладил его по волосам и, резко повернувшись к двери, вышел из дома.

Ночью ему приснился сон. Будто бы приехал отец. Но вот только Мутахар куда-то исчез. Мидхат обыскался его. Через некоторое время он увидел брата. Только догнал, как тот превратился в птичку и вовсе улетел. Мидхат бежит за ней, кричит…

Разбудила его бабушка Хадиса:

– Дитя моё, повернись на другой бочок, уж больно бредишь-то.

Мидхат вначале и не понял, где лежит, но как только вспомнил, тут же вскочил.

– Нет, я пойду к себе.

– Рано, сынок, ещё не рассвело, ложись, поспи.

Проснулся он поздно. Когда открыл глаза, внуки Хадисы-инэй вовсю шумели. Самая старшая из них, Галия, подошла к мальчику:

– А ты знаешь, Мутахар-то умер.

Сердце у Мидхата ушло в пятки. На секунду окаменел, затем, не помня себя, ухватился за девчушку:

– Врёшь!

Девочка не ждала такой реакции, она вся задрожала.

– Я подслушала разговоры бабушек. Может, я чего-то не поняла…

Мидхат кинулся к двери, но она была заперта снаружи. Мальчишка изо всей силы стал толкать дверь.

– Откройте, откройте!

Сколько он ни кричал, никто не откликался.

В доме все ребятишки рыдали в один голос. Мидхат плакал навзрыд, ничего не видя и никого не слыша. Уж и слёзы иссякли, и голос охрип, но он продолжал плакать беззвучно и бесслёзно.

В конце концов он, всхлипывая, навзничь упал на пол. Так и уснул.

– Дитя моё, вставай, иди, попрощайся с братиком, – будила его Хадиса-эби.

Мидхат не понял: как это – прощаться? Разве Мутахара увозят куда-нибудь? Как можно прощаться с умершими, разве они слышат? Значит, Галия всё не так поняла.

Ох, сколько галок летает, просвета не видать… Мидхат попытался вспомнить, кто же приснился ему ночью. Что за птица? Голубь, воробей? Нет, это был Мутахар. Мутахар теперь – птица?

– Идём, сынок.

Почему сегодня так много галок, – как чёрная туча, они закрыли собой всё небо?.. А кто же говорил, что если галки летают низко, то это к дождю?.. Мутахар однажды ждал целый день и, не дождавшись, сказал, что галки – обманщики…

– Баба Хадиса, он только спит, наверное. Маленькие ведь крепко спят. Бабушка, а он и ночами не мог спать…

Молчание бабушки неспроста. От этого Мидхату стало как-то не по себе. Неужто Мутахар больше никогда не вскрикнет: «Галки летают! Может, дождик польёт!»

– Нет!

Мидхат дрожал всем телом. Отдёрнув руку, побежал домой.

Во дворе сидели несколько стариков. Мидхат, словно опасаясь, как бы они его не задержали, поторопился войти в дом. Увидев дома множество старушек, остановился у порога. Что они тут делают? Все молчали.

Мидхат осторожно пробрался туда, где лежал его братик. А тот, закрыв глаза, лежит тихо-тихо. Тихо-тихо. Не стонет, не морщится.

Вот только бы если он открыл глаза…

– Мутахар, дорогой братишка ты мой, слышишь меня?

Брат не отвечал. Мидхат долго не мог отвести от него глаза, полные слёз. Не хотел он верить жестокой правде. Так и ждал, что Мутахар проснётся…