– Разве есть в мире мужчина, которому бы не хотелось сделать это с тобой? – резко обрываю ее. – Кроме твоего мужа, разумеется. Каждый за столом желал тебя, Тамилана. Но ни у кого не хватило смелости заявить об этом.

Она открывает пухлый рот, но тут же закрывает его. Умница.

– Я не скрываю от тебя своих намерений. – Делаю шаг к ней. – Я определенно хочу трахнуть тебя, Тамилана, и это меньшее, что я желаю с тобой сделать. – На ее щеках тут же вспыхивает то самое смущение. – Видишь, – развожу руками, а потом убираю их в карманы брюк, – я предельно честен с тобой. А что насчет тебя? М? – склоняюсь к ее уху и добавляю шепотом: – Будь ты честна сама с собой, эту комнату уже затопили бы твои стоны и хлюпанье моего члена в твоей влажной ки… – меня обрывает внезапная пощечина, и мне требуется несколько долгих секунд, чтобы впитать в себя каждую вложенную в этот жест эмоцию.

– Мою честность нужно заслужить, – шипит зараза, частыми вздохами забирая из комнаты последний кислород. Блядь, ну почему она так хорошо действует на мою эрекцию?

Поднимаю голову и скольжу сосредоточенным взглядом по каждой пылающей части порозовевшего лица красивой женщины. О да. Сейчас она само совершенство. С вздымающейся от возбуждения грудью и пронзающими меня молниями ненависти глазами.

– Так позволь мне сделать это, Льдинка. Поверь, я смогу заслужить не только твою честность.

– Боюсь, у нас с тобой разные мнения на этот счет.

С этими словами Тамилана устремляется в гардеробную, демонстративно хлопая дверью. А я так и продолжаю стоять с закусанной нижней губой, не без труда подавляя распирающий грудную клетку смех.

Она только что отшила меня. Черт подери, эта женщина сведет меня с ума.

Все же смешок прорывается наружу. Но мне нравится это, чертовски нравится. И, признав поражение, я оставляю попытки снять с нее это гребаное платье и направляюсь в душ. Мне определенно нужно остыть и снять напряжение любым доступным в данной ситуации способом.

ТАМИЛАНА

Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я нашла в себе силы переодеться в более-менее скромную сорочку и показаться из гардеробной, но когда выхожу, Романа в спальне не обнаруживаю.

Правда от подобного исхода испытываю лишь облегчение, ведь немного остыв, совестливый разум заставляет меня пожалеть о своей истеричной замашке. Наверное, на душе все корежит от того, что я впервые за свою жизнь решилась на рукоприкладство по отношению к практически чужому человеку, и у меня нет желания оправдывать себя тем, что в тот момент я действительно находилась на грани. Вот только на грани чего?

Проклятье, это все его грязные словечки, это из-за них я сорвалась, побоявшись того, что они окажутся правдой. Трусиха какая-то. Тошно от самой себя. А теперь мне еще предстоит набраться смелости, чтобы извиниться.

Ну вот зачем я позволила себе эту пощечину? Кому от этого стало легче? Точно не мне. В конце концов, он вообще мог ударить меня в ответ! Мой муж именно так бы и поступил.

Собираю волосы на затылке и устало вздыхаю.

О чем я только думала?! Выражение «терять голову» теперь обретает новые краски. Поэтому мне действительно стоит заснуть быстрее, чем я увижу его. Не стоит давать возможность поставить меня в неудобное положение, ну, по крайней мере, не сегодня.

Не теряя времени, я быстро семеню босыми ногами по глянцевому полу и забираюсь под одеяло, мечтая слиться с ним воедино. Может, если мне удастся заснуть, этот день наконец закончится и прекратит издевательство надо мной?

Однако уже в следующее мгновение моя надежда разбивается вдребезги, потому что в комнату заходит Гаспаров. В одних, черт подери, боксерах.

Порывистый выдох обжигает приоткрытые губы, прежде чем по венам разливается горячая лавина желания. Я даже не пытаюсь скрыть своего восхищения, облизывая взглядом каждую рельефную мышцу, спрятанную под бронзовой кожей.

Да будь он проклят со своим идеальным телом, навевающим мысли о богах Олимпа, даже татуировка на груди похожа на древнегреческий чернильный орнамент.

Я не должна так рассматривать его, не должна показывать гребаное восхищение. Но остановиться у меня получается только тогда, когда я встречаюсь с его снисходительной ухмылкой. И мне стоит быть благодарной за подобное, потому что именно она отрезвляет заплывший горячим воском мозг.

Мне кажется, совершенно незаконно мужчине иметь такое идеальное лицо, тело и даже кожу. После долгих лет жизни с волосатым чудовищем мне действительно сложно скрыть эффект, который Роману удается производить на меня, не применяя при этом каких-либо сил.

– Мне нравится, как ты смотришься в моей постели, – мягко произносит он с улыбкой, отчего у меня возникает желание накрыться одеялом с головой. После того как ударила его, я ожидала чего угодно, но только не такого. Видимо моя реакция чересчур очевидна, раз вырывает из его рельефной груди тихую усмешку. – Все в порядке, признаю, я повел себя как засранец и вполне заслужил твою оплеуху, – иронизирует Роман по пути к кровати, а потом скрывается из виду, располагаясь с другой стороны матраса. А я так и застываю неподвижным коконом, буквально приросшая к месту.

Господи, я в полной заднице! А его всемирное понимание только усугубляет ситуацию, вызывая внутри еще более яркое чувство вины. Однако все затмевает тягучее ожидание, что произойдет дальше и мысли о том, не пожалею ли я о решении самовольно лечь в его постель. Но я действительно устала играть в догонялки, у меня просто-напросто нет на это сил.

Могла ли я когда-нибудь подумать, что окажусь в кровати чужого мужчины, отданная самим Князевым? Человеком, который никогда добровольно не расстанется с тем, что якобы принадлежит ему. Стоит ли мне бояться последствий проявленной щедрости мужа? Будут ли у меня шансы остаться в живых после этого месяца, проведенного вне дома? Эти мысли сейчас подобно петле на шее, поэтому я тут же отгоняю их прочь.

Внезапно раздаются два мягких хлопка, и я дергаюсь, а потом комната погружается в полумрак, освещаемая лишь мягкой подсветкой на потолке. Мозг постепенно возвращается в реальность, особенно когда я ощущаю, как матрас с другой стороны провисает. Теперь я больше не одна в большой постели. Но кажется с его появлением она становится до абсурда маленькой и тесной. А уже через мгновение мужское тело оказывается в непосредственной близости. Так и есть, Гаспаров устраивается как можно ближе ко мне. Я чувствую исходящий от него жар, а еще запах чистой кожи и геля для душа.

Мне тоже очень хочется смыть с себя весь сегодняшний день, но вероятность того, что он увидит меня голой и уязвимой – страшит. Лучше встану пораньше и первым делом побегу в душ. Если я конечно усну…

Почувствовав неожиданные прикосновения шероховатых пальцев, я втягиваю носом воздух, проклиная себя за то, что позволила забыться рядом с самым загадочным мужчиной, из всех, кого я знаю.

Словно подслушав шебутные мысли, Рома касается моего плеча, будто успокаивая, совсем невесомо, и я позволяю этому ощущению пройти через свое тело, настолько жадно поглощаю малейшие колебания всех рецепторов, что сдаюсь и испускаю тихий беззвучный стон. Пусть это будет мой маленький секрет, о котором я не расскажу даже себе.

Вот только боюсь, этот мужчина способен заставить меня закричать о нем вслух с такой же легкостью, с какой прямо сейчас позволяет крупной ладони скользить вниз по ребрам, перемещаясь на живот. Будто я его собственность! Будто это не первая наша ночь в одной кровати. И даже проклятая сорочка не спасает меня.

Его сильные руки очень горячие, и, вопреки всем своим принципам, я почему-то позволяю мужчине эти действия. Позволяю ему приручать свое тело… Открывать на нем новые точки, что ранее были мне неизвестны. Он словно знакомит меня с мужской лаской. Испытывает. Дразнит тем, чего я была лишена всю свою жизнь. Дыхание ломается вместе с сердцем, которое мучительно клюет мои ребра. Каждое движение до предела обостряет все ощущения. Я чувствую себя голой, брошенной в самое пекло ада. И не способной остановить его. Безумие какое-то.