Абсолютно искренне отвечу: преклонением перед Маргарет Митчелл, любовью к ее потрясающей эпопее и абсолютным бескорыстием, потому что писала оба романа по велению сердца, без какой-либо надежды на публикацию. А уж получились ли они, затронут ли сердце читателя хоть немного – судить не мне.

Небольшой пароход, направляющийся в Бристоль, покидал порт Голуэя ранним утром. Скарлетт и Ретт стояли у борта, Кэти держалась за руку матери, все трое глядели на удаляющийся берег. Некоторое время можно было рассмотреть отдельные дома на Док-роуд, пришвартованные в гавани корабли и яхты, но вот пароход вышел из залива и город постепенно расплылся в туманном мареве. Скарлетт смахнула со щеки набежавшую слезу. Заметив это, Ретт вполголоса спросил:

– Жаль уезжать из Ирландии?

Она покачала головой:

– Я бы покинула ее еще неделю назад, если б не задержка в Маллингаре.

– Тогда отчего?

– Вспомнила Колума, – вздохнула Скарлетт. – Он так любил свою родину! Восстание подавили, но сколько жертв, и с той, и с другой стороны…

– Бессмысленных жертв, – эхом отозвался Ретт.

Скарлетт тряхнула головой, будто отгоняя тяжелые мысли, и совсем другим тоном поинтересовалась:

– Мы надолго в Англию?

– Задержимся не более чем необходимо, дорогая.

– Мне хочется путешествовать, посмотреть Европу. Увидеть, наконец, Рим, которым бредила твоя сестра. В голосе Ретта послышалась знакомая ирония:

– Вот уж не думал, что тебя когда-нибудь заинтересуют архитектурные достопримечательности!

– Где-то там, в Риме, живет моя подруга.

– На свете появились женщины, с которыми ты дружишь? – удивленно поползла вверх черная бровь.

– В Ирландии у меня много друзей, и женщин в том числе, – заносчиво подняла подбородок Скарлетт. – А в Риме есть зоопарк?

– Я люблю зоопарк, – заявила снизу Кэт.

– Обещаю, милые дамы, – заверил Ретт, обращаясь более к Кэти, – куда бы мы ни поехали, обязательно будем посещать зоопарки. Кто тебе там больше всех нравится, Кэти?

– Лев, он царь зверей, – серьезно ответила девчушка.

– Откуда ты знаешь?

– Мне мама говорила. А еще мне понравились кенгуру. У них есть кармашки, в которых сидят детки. А тебе кто нравится?

Ретт прищурился, будто припоминая.

– Тигры, ягуары, зебры и жирафы. У них очень нарядные шкуры. Однажды в Мексике я пристрелил на охоте ягуара.

Зеленые глаза Кэти округлились.

– Пристрелил, насмерть?..

– Пришлось. – Если б я промахнулся – боюсь, Кэти, мы бы с тобой не встретились. Этот зверь собирался съесть меня.

– А что, ягуары едят людей?

– Едят, да еще мурлыкают от удовольствия, – подмигнул Ретт.

– Мурлыкают кошки, – возразила Кэт.

– А ты разве не замечала, что и львы, и тигры, и пумы, и ягуары похожи на кошек?

Кэт подумала и кивнула.

– Да, я видела, на стенах у меня в комнате. В моей комнате звери на стенах. Мне нравится. Мама, а когда мы поедем домой?

– Боюсь, солнышко, мы больше не вернемся в Баллихару. Ты же видела, там все сгорело. Был пожар.

– Всё? А как же мои куклы?

Скарлетт беспомощно взглянула на Ретта. Как объяснить ребенку, что весь знакомый и любимый ею с самого рождения мир разрушен?

– Думаю, куклы успели убежать, как твой пони. И наверняка какая-нибудь девочка найдет их и позаботится, – сказал Ретт, подхватывая девочку на руки. Удивительно, но из его объятий свободолюбивая Кэт никогда не вырывалась. И хотя Скарлетт было немного обидно, она не мешала Ретту завоевывать расположение дочери.

Кэти до сих пор не знала, кто такой Ретт. Он предложил Скарлетт сначала зарегистрировать брак, а потом официально объявить себя отцом. Со временем, когда дочка подрастет, ей можно будет все объяснить.

По законам Великобритании, прежде чем пожениться, необходимо прожить в одном из графств не менее месяца. Ретт и Скарлетт решили провести это время в поместье Чатерлеев, друзей Ретта.

Скарлетт тоже была знакома с тридцатипятилетним холостяком Роджером Чатерлеем и его незамужними сестрами Сарой и Фрэнсис. Несколько раз им довелось вместе охотиться в поместье Барта Морланда. Узнав, что Ретт женится на миссис О'Хара, Чатерлеи и не пытались скрыть удивления. Им было известно, что Батлер овдовел совсем недавно, к тому же в газетах писали, что богатая американская вдова, звезда двух дублинских сезонов, в сентябре выходит замуж за лорда Фэнтона.

Сара и Фрэнсис забросали Скарлетт вопросами:

– Как Фэнтон отнесся к разрыву помолвки? Вы известили его?

– У меня не было на это времени, – покачала головой Скарлетт. – Вы что, не знаете, что творилось в Ирландии?

– О, да! Это ужасно! – с жаром воскликнула Фелисити. – Надеюсь, ваше поместье не пострадало от рук повстанцев?

– Оно сожжено. Так же как поместье Фэнтона. Я бежала из дома в последний момент. Если бы не Ретт…

– Батлер спас вас? – охнула Сара. – Как романтично!

Скарлетт промолчала. Они с Реттом договорились, что не будут распространяться об истории своей жизни. Слишком много запутанного в их отношениях. Сара с интересом поглядывала в сторону мужчин, которые пили виски в другом конце гостиной.

– Всегда подозревала, что мистер Батлер необычный человек. Вы в курсе, что его жена умерла в родах совсем недавно? Он так скоро утешился…

– Неправда, Сара. Я знаю, Ретт переживает до сих пор.

Скарлетт говорила вполне искренне. Она не ревновала к прошлому, ибо на длинном пути одиночества пережила слишком много и теперь смотрела на мир другими глазами. В данный момент она чувствовала себя абсолютно счастливой и неспособной на низкие чувства.

Поместье Чатерлеев в графстве Уилтшир насчитывало около полутора тысяч акров земли, из них тысяча была сдана в аренду фермерам. Остальное пространство занимали луга с рощицами, сад перед домом и сам дом – довольно просторный, хотя и уступающий размерами Биг-Хаусу Баллихары.

Старинную постройку из дикого камня украшали четыре квадратные башни. Окон в мрачном на вид здании было немного. В тринадцатом веке оно принадлежало аббатству, но последние четыреста лет служило родовым гнездом Чатерлеям. Каждое поколение обитателей переделывало дом по своему вкусу. Просторный холл, сохранившийся почти в первозданном виде, казался прохладным, его каменные стены украшали охотничьи трофеи и потемневшие портреты предков нынешних хозяев. В гостиной и столовой преобладал георгианский стиль, а комнаты хозяев и несколько спален для гостей были обставлены по последней моде.

Обычно осенью в поместье съезжались любители охоты, но сейчас, летом, единственными гостями оказались Батлер, Скарлетт и Кэти.

Однажды Роджер предложил совершить поездку в сторону Эймсбери.

– Хочется показать вам главную и самую большую здешнюю достопримечательность – Стоунхендж.

– Это что-то древнее? – прищурился Ретт.

– Вы правы. Мегалитическая постройка наших пращуров.

Десять миль по желтым песчаным дорогам, вьющимся среди лугов, женщины проехали в коляске, а мужчины верхом. Когда впереди на фоне изумрудной зелени показалась серая точка, Фелисити указала на нее зонтиком:

– Вот он, Стоунхендж.

Пока не подъехали ближе, Скарлетт не могла взять в толк – чем они восторгаются, что необычного в этой груде камней. Но едва сошла с коляски и оказалась в двух шагах от серых замшелых гигантов, ее охватило странное чувство.

– Что это? Для чего их здесь поставили? – спросила она, оглядываясь.

– Для чего? Боюсь, ответа на этот вопрос мы не получим никогда, – покачал головой Чатерлей. – По мнению некоторых ученых, этому сооружению четыре или пять тысяч лет.

– Пять? – удивился Батлер. – Выходит, они древнее египетских пирамид?

– Безусловно.

– Это тоже ритуальная постройка? Могильник?

– При раскопках здесь обнаружили кости, но немного. Первоначально все это выглядело не так. Стьюкли сделал реконструкцию, рисунок ее можно увидеть в Эймсбери. Перемычки венчали верхний ряд столбов по всему диаметру, создавая замкнутый круг. Некоторые из ныне лежащих внутри круга камней стояли вертикально. Любопытно, что местные легенды приписывают строительство Стоунхенджа самому Мерлину. Но современные ученые склонны считать, что постройка связана с ритуалами друидов или астрономическими наблюдениями. Дело в том, что положение камней увязано с датами солнце стояния…