«Ах, сколько в нашей жизни прозы…» Ах, сколько в нашей жизни прозы, В которой радостные слезы, И масок много, и отличий, От неприличий до приличий. Порвать бы маски или сжечь, Чтоб не смущали нашу честь, Победа ханжества над криком Не станет только новым ликом. Не вымарать, не затереть, И, к сожаленью, не воспеть Поступки наши и дела, Лишенные души тепла. Вот переделать бы сполна Лишенные души дела, Жаль только, жизнь всего одна, И коротка ее длина. «Мечтал о жизни я богатой…»
Мечтал о жизни я богатой, Блистать умом перед толпой, И женщинам с душой крылатой Стихи читать наперебой. Хотел красавцем слыть беспечным, Одетым модно, при часах, Друзьями радостно быть встречен, Вести беседы при свечах. Хотел я быть ученым важным, С французским беглым и фарси, И под гитару петь вальяжно, И ездить только на такси. О, Боже мой, как был тщеславен, Грехами рублен на куски, В своих стремлениях забавен, В песок сажая сорняки. «Ну, вот и день прошел обычный…» Ну, вот и день прошел обычный, Такой же, как и много дней, И, в общем, быт уже привычный, Без принуждений и цепей. Сосед с супругою бранится, Видать, не хочет мужик спать, Но, как всегда, угомонится, Жена не станет «наливать». И прячась, ночь, от фонарей Рисует призрачные тени На серых стенах из камней, Присев на старые ступени. Луна подымется повыше, Осмотрит город свысока, Затем прокатится по крыше И прыгнет в спальню с козырька. Сон завораживает мысли Дарами, что принес Морфей, И звезды надо мной повисли, Как череда прошедших дней. «Простынь тумана стирает вода…» Простынь тумана стирает вода, Небо глаза распахнуло, И разорвала рубаху душа, Сердце беспечно уснуло. Эти глаза полны звездами слез, Много они повидали, От теплых надежд и радужных грез До горьких утрат и печали. Мыслям не спится в шальном варьете, Сердце толкают локтями, Ветер кружится в своем фуэте, Жонглирует город огнями. Аллея уходит вдаль из окна, Казалось бы, жить очень просто, Но сколь ни живи, все ж жизнь коротка, Рукою подать до погоста. «Сердце мне тревожит буря…» Сердце мне тревожит буря, Все терзает и зовет, Жизнь по терниям проходит, Леденящий холод бьет. Я бреду среди сугробов, Одинокий человек, Впереди маячит кто-то, Может, тень, а может, смерть. А в лесу трещат деревья, Филин громко прокричал, Но идти назад не смею, Жизнь еще не промотал. Вот он, путь, навстречу звездам, Там, вдали, одна моя, Впереди маячит, кто ж там? Может, ты, моя судьба? Кровь порою в жилах стынет, На лице не тает снег, А конца пути не видно, Или это лишь разбег? Я бреду среди сугробов, Вниз иду, а может вверх, Если вниз, то пусть же будет Покороче мой разбег. Я бреду среди сугробов, Задыхаясь, значит вверх, Жизнь ведет по перекатам, Вниз – провал, а вверх – успех, Не бывает, чтоб все гладко, Хотя сразу не поймешь, Где, кому насколько сладко, И где счастье сам найдешь. Все забраться вверх мечтаем, По ухабам, по буграм, Жизнь капканы расставляет, Это вам, а это вам, Есть для каждого высоты, На чужие не гляди, А то времени не хватит Покорить потом свои. «Он жил никак, любил никак…» Он жил никак, любил никак, Вся жизнь его была пустяк, Работа днем, а ночью сон, И так дожил до похорон. Ни дел, ни памяти, ни книг, Почил поутру тот старик, И сколько ж этих стариков, Чей след лишь поле из крестов. «В осенней машине, красно-желтого цвета…» В осенней машине, красно-желтого цвета, Я уеду в октябрь, бросив грусть в сентябре, И в лучах ярко-рыжего легкого света Будет запах осенний кружить голову мне. Там в осенней дали будет сердцу комфортно, И душе прокричит горизонт голубой, Что она, как и мысли, отныне свободна, И укроется память пожухшей травой. В час вечерний на грани угасшего света Губ коснется холодной рукой тишина, Небосвод надо мною разрежет комета, И как память о лете, потухнет она. |
