– Прости меня! – Продолжал Дэн. – Ты сказал, что я от тебя отказался… Нет… Нет! Нет!

Джонни показалось, что Дэну плохо – он говорил как заведённый, как будто в шоке, или в истерике.

Он отвернулся от него, – весь в гневном смятении, отвернулся!

Фрэнк Синатра начал петь в доме «It's a Lonesome Old Town»8:

Старый одинокий город… Какой старый одинокий город!

Когда тебя нет рядом, мне страшно одиноко!

– Да, Фрэнк, – возмущённо подумал Джонни. – Я тоже умираю! Явился граф де Сассокорваро!

Он вспомнил «– Знаешь, почему люди называют смерть «первой ночью покоя»?

– Да, потому что ты первый раз в жизни не видишь сны…»9.

– Граф де Сассокорваро, – Подумал он. – Предатель!

Джонни захотелось заорать, – от ужаса и тоски, заорать: когда я тебя забуду!

– Никогда, – Сказал ему внутренний голос. – Никогда – вы пообещали любить друг друга вечно!

Он покрылся испариной – то ли затрясло, то ли задрожал.

Фрэнк пел:

Я никогда тебя не забуду,

Я никогда тебя не забуду,

Я никогда не забуду, как однажды мы пообещали,

Любить друг друга вечно,

Мы сказали, что никогда не попрощаемся10.

Джонни подумал, как безумный, – Но попрощались… Попрощались, так, словно один из нас умер!

Фрэнк пел:

Но это было давно,

Теперь ты позабыла, я знаю,

Не стоит задаваться вопросом почему.

Давай попрощаемся со вздохом,

Пусть любовь умирает.

– Разве ты прощался с ним? – Тихо спросил его внутренний голос. – Успел попрощаться? Разве ты стал бы прощаться с ним, отпустил бы?

– Нет, – Подумал он, и заплакал, не в силах смириться с судьбой. – Я бы никогда его не отпустил!

– И не отпускал, – Сказал ему этот нежный услужливый голос. – Поэтому так больно… до смерти!

Он вспомнил «– Вы сегодня в красном? Как Дьявол…

– я и есть Дьявол!»11.

Он понял, понял, что это за голос – память, отец всякого зла, Память!

Память правит бал, бал Монстров – на ней все; и Любовь и Смерть и их дитя Жизнь, все! Маленькая девочка Жизнь держит за руку отца – Любовь, красивый мужчина… Азазель демон – Страстное, умное, злое лицо, Тонкие брови, уставшие губы, Черных волос ароматная прядь… Любовь-Азазель приглашает последнего из рода Фаустов спуститься по алой лестнице, в ад12…

«– Разве когда любят, чувствуют себя несчастными?

– Да, Кристина, когда любят, и нет уверенности в том, что это взаимно»13

– Пожалуйста, Джонни, – Сказал Дэн, едва прикоснувшись к его плечу. – Не нужно плакать!

И его голос звучал странно, как голос старика, устало и тоскливо, как перед смертью.

– Как странно, – Подумал Джонни. – Презрение не мешает человеку любить…

И он презирал его, ненавидел и… любил, – он никогда не переставал его любить!

Джонни тоже – как в агонии, смотрел на постер фильма «Amer» – («горечь»), красный демон любви лил чёрные слёзы…

Дэн закурил, спохватился:

– Можно?

Посмотрел на сигарету.

Джонни кивнул.

– Почему ты приехал? – По-детски шмыгнув носом, спросил Джонни.

Дэн ответил… с усилием:

– Я женюсь. Хотел убедиться, что у тебя всё в порядке.

– Женишься, – Подумал Джонни. – Не любишь меня… успокоился, – нашёл в себе силы, успокоиться, а может, в ней, в этой женщине, на которой ты хочешь жениться…

– Какая она, твоя невеста?

Джонни посмотрел на пачку сигарет Дэна, лежащую на столике – зелёная пачка с изображением Китайского меча Дадао.

– Её зовут Ария, – Ария Анна Мария, она старше меня – ей 46 лет, она прекрасный человек!

– Сорок шесть? – Удивился Джонни. – Тебе нравятся женщины старше тебя?

– Мне нравится она!

Как безапелляционно он сказал это, Дэн… Сказал любяще.

Джонни это удивило и поразило.

Он почувствовал тоску по Дэну, щемящую сердце, тоску.

– Кто она? Чем занимается?

– Художница, – владелица Художественной галереи…

Дэн выдохнул дым сигареты.

– Сейчас в её галерее выставлены работы Ротко14, – Марка Ротко!

Джонни это имя ни о чём не сказало.

– Он потрясающий, поверь! – Понимающе улыбнулся Дэн.

И эта улыбка… Ожил, – весь ожил!

Джонни понял, что женщина по имени Ария придала Дэну сил и оптимизма – жить!

А ещё он понял, что Дэн говорит о ней с гордостью, – гордый её успехами… так говорят, когда любят.

Он почувствовал, как тоска стала острее, больнее.

– У меня всё в порядке, – Бодро сказал Джонни, Дэну. – Можешь уезжать!

– Возвращайся в Гонконг со мной! – Вдруг сказал Дэн.

– Нет! – Категорично сказал Джонни.

И придумал:

– У меня здесь своя жизнь…

Посмотрел на Дэна – ему в глаза.

– У меня есть девушка. Хочешь, я вас познакомлю?

Желваки на щеках Дэна.

– Хочу!

Джонни улыбнулся.

– Завтра… Приходи к нам завтра, – сегодня вечером она возвращается в город, уезжала на пару дней к родителям.

– «К вам»? – Удивился Дэн. – Вы живёте вместе?!

– Да, – Мягко усмехнулся Джонни. – Как видишь, я окружаю себя красивыми женщинами…

– Налей мне чаю, – Вдруг сказал Дэн, кивнув на чайные принадлежности стоящие на столике. – Какой чай ты предпочитаешь? Сейчас…

– «Изумрудная спираль весны»… Би Ло Чунь.

Джонни подвинул к себе, чабань15, взял гайвань16 и щепотку чая, залил горячей водой.

– А как же «Утёс яшмовой пустоты»? – Спросил Дэн. – Ты больше не пьёшь этот чай?

– Пью, – Спокойно сказал Джонни. – Очень редко.

– «Тоскою полон я», – Вдруг, почти нараспев, с улыбкой, сказал Дэн. – «О, какой тоскою полон я,

Не сказав любимой,

Что осталась дома,

Ласкового слова, уходя…»17

– Ты помнишь эти стихи?! – Очень удивился Джонни.

– Конечно, Джонни, я помню!..

Дэн улыбнулся зелёным глазам Джонни, – светло-зелёным. Наполовину китаец, наполовину европеец, в Джонни поразительным образом сочетаются две крови; он очень красив, очень!

– Зачем? Зачем ты их помнишь?!

– «Geadelt ist wer Schmerzen kennt»18… За этим!

Они посмотрели друг на друга.

Фрэнк пел:

Что нового?

Как этот мир обходится с тобой?

Ты нисколько не изменилась:

Прекрасна, как всегда, я должен признать19.

– Всё ещё любишь слушать Фрэнка?

– Я никогда не переставал его любить!

Они заглянули друг другу в глаза.

– Почему?!

– Чувство любви, – Сказал Джонни, Дэну. – Мучительно-спасительное… Оно меня мучило, это чувство, и оно меня спасало!

Дэн поднял голову, – задохнулся, поднял. Там, на стене был Дон-Жуан, что ждал своих возлюбленных у скал – Ален, Ален Делон на кинопостере к фильму «Ледяная грудь»!

Он вспомнил: Ницца зимой, роман в холодных тонах, Пегги Листер и Марк Рильсен… Марк и Пегги.

– Да, – Подумал Дэн. – «Gefährlich ist wer Schmerzen kennt»20!