– Прости меня! – Продолжал Дэн. – Ты сказал, что я от тебя отказался… Нет… Нет! Нет!
Джонни показалось, что Дэну плохо – он говорил как заведённый, как будто в шоке, или в истерике.
Он отвернулся от него, – весь в гневном смятении, отвернулся!
Фрэнк Синатра начал петь в доме «It's a Lonesome Old Town»8:
Старый одинокий город… Какой старый одинокий город!
Когда тебя нет рядом, мне страшно одиноко!
– Да, Фрэнк, – возмущённо подумал Джонни. – Я тоже умираю! Явился граф де Сассокорваро!
Он вспомнил «– Знаешь, почему люди называют смерть «первой ночью покоя»?
– Да, потому что ты первый раз в жизни не видишь сны…»9.
– Граф де Сассокорваро, – Подумал он. – Предатель!
Джонни захотелось заорать, – от ужаса и тоски, заорать: когда я тебя забуду!
– Никогда, – Сказал ему внутренний голос. – Никогда – вы пообещали любить друг друга вечно!
Он покрылся испариной – то ли затрясло, то ли задрожал.
Фрэнк пел:
Я никогда тебя не забуду,
Я никогда тебя не забуду,
Я никогда не забуду, как однажды мы пообещали,
Любить друг друга вечно,
Мы сказали, что никогда не попрощаемся10.
Джонни подумал, как безумный, – Но попрощались… Попрощались, так, словно один из нас умер!
Фрэнк пел:
Но это было давно,
Теперь ты позабыла, я знаю,
Не стоит задаваться вопросом почему.
Давай попрощаемся со вздохом,
Пусть любовь умирает.
– Разве ты прощался с ним? – Тихо спросил его внутренний голос. – Успел попрощаться? Разве ты стал бы прощаться с ним, отпустил бы?
– Нет, – Подумал он, и заплакал, не в силах смириться с судьбой. – Я бы никогда его не отпустил!
– И не отпускал, – Сказал ему этот нежный услужливый голос. – Поэтому так больно… до смерти!
Он вспомнил «– Вы сегодня в красном? Как Дьявол…
– я и есть Дьявол!»11.
Он понял, понял, что это за голос – память, отец всякого зла, Память!
Память правит бал, бал Монстров – на ней все; и Любовь и Смерть и их дитя Жизнь, все! Маленькая девочка Жизнь держит за руку отца – Любовь, красивый мужчина… Азазель демон – Страстное, умное, злое лицо, Тонкие брови, уставшие губы, Черных волос ароматная прядь… Любовь-Азазель приглашает последнего из рода Фаустов спуститься по алой лестнице, в ад12…
Глава 2
«– Разве когда любят, чувствуют себя несчастными?
– Да, Кристина, когда любят, и нет уверенности в том, что это взаимно»13
– Пожалуйста, Джонни, – Сказал Дэн, едва прикоснувшись к его плечу. – Не нужно плакать!
И его голос звучал странно, как голос старика, устало и тоскливо, как перед смертью.
– Как странно, – Подумал Джонни. – Презрение не мешает человеку любить…
И он презирал его, ненавидел и… любил, – он никогда не переставал его любить!
Джонни тоже – как в агонии, смотрел на постер фильма «Amer» – («горечь»), красный демон любви лил чёрные слёзы…
Дэн закурил, спохватился:
– Можно?
Посмотрел на сигарету.
Джонни кивнул.
– Почему ты приехал? – По-детски шмыгнув носом, спросил Джонни.
Дэн ответил… с усилием:
– Я женюсь. Хотел убедиться, что у тебя всё в порядке.
– Женишься, – Подумал Джонни. – Не любишь меня… успокоился, – нашёл в себе силы, успокоиться, а может, в ней, в этой женщине, на которой ты хочешь жениться…
– Какая она, твоя невеста?
Джонни посмотрел на пачку сигарет Дэна, лежащую на столике – зелёная пачка с изображением Китайского меча Дадао.
– Её зовут Ария, – Ария Анна Мария, она старше меня – ей 46 лет, она прекрасный человек!
– Сорок шесть? – Удивился Джонни. – Тебе нравятся женщины старше тебя?
– Мне нравится она!
Как безапелляционно он сказал это, Дэн… Сказал любяще.
Джонни это удивило и поразило.
Он почувствовал тоску по Дэну, щемящую сердце, тоску.
– Кто она? Чем занимается?
– Художница, – владелица Художественной галереи…
Дэн выдохнул дым сигареты.
– Сейчас в её галерее выставлены работы Ротко14, – Марка Ротко!
Джонни это имя ни о чём не сказало.
– Он потрясающий, поверь! – Понимающе улыбнулся Дэн.
И эта улыбка… Ожил, – весь ожил!
Джонни понял, что женщина по имени Ария придала Дэну сил и оптимизма – жить!
А ещё он понял, что Дэн говорит о ней с гордостью, – гордый её успехами… так говорят, когда любят.
Он почувствовал, как тоска стала острее, больнее.
– У меня всё в порядке, – Бодро сказал Джонни, Дэну. – Можешь уезжать!
– Возвращайся в Гонконг со мной! – Вдруг сказал Дэн.
– Нет! – Категорично сказал Джонни.
И придумал:
– У меня здесь своя жизнь…
Посмотрел на Дэна – ему в глаза.
– У меня есть девушка. Хочешь, я вас познакомлю?
Желваки на щеках Дэна.
– Хочу!
Джонни улыбнулся.
– Завтра… Приходи к нам завтра, – сегодня вечером она возвращается в город, уезжала на пару дней к родителям.
– «К вам»? – Удивился Дэн. – Вы живёте вместе?!
– Да, – Мягко усмехнулся Джонни. – Как видишь, я окружаю себя красивыми женщинами…
– Налей мне чаю, – Вдруг сказал Дэн, кивнув на чайные принадлежности стоящие на столике. – Какой чай ты предпочитаешь? Сейчас…
– «Изумрудная спираль весны»… Би Ло Чунь.
Джонни подвинул к себе, чабань15, взял гайвань16 и щепотку чая, залил горячей водой.
– А как же «Утёс яшмовой пустоты»? – Спросил Дэн. – Ты больше не пьёшь этот чай?
– Пью, – Спокойно сказал Джонни. – Очень редко.
– «Тоскою полон я», – Вдруг, почти нараспев, с улыбкой, сказал Дэн. – «О, какой тоскою полон я,
Не сказав любимой,
Что осталась дома,
Ласкового слова, уходя…»17
– Ты помнишь эти стихи?! – Очень удивился Джонни.
– Конечно, Джонни, я помню!..
Дэн улыбнулся зелёным глазам Джонни, – светло-зелёным. Наполовину китаец, наполовину европеец, в Джонни поразительным образом сочетаются две крови; он очень красив, очень!
– Зачем? Зачем ты их помнишь?!
– «Geadelt ist wer Schmerzen kennt»18… За этим!
Они посмотрели друг на друга.
Фрэнк пел:
Что нового?
Как этот мир обходится с тобой?
Ты нисколько не изменилась:
Прекрасна, как всегда, я должен признать19.
– Всё ещё любишь слушать Фрэнка?
– Я никогда не переставал его любить!
Они заглянули друг другу в глаза.
– Почему?!
– Чувство любви, – Сказал Джонни, Дэну. – Мучительно-спасительное… Оно меня мучило, это чувство, и оно меня спасало!
Дэн поднял голову, – задохнулся, поднял. Там, на стене был Дон-Жуан, что ждал своих возлюбленных у скал – Ален, Ален Делон на кинопостере к фильму «Ледяная грудь»!
Он вспомнил: Ницца зимой, роман в холодных тонах, Пегги Листер и Марк Рильсен… Марк и Пегги.
– Да, – Подумал Дэн. – «Gefährlich ist wer Schmerzen kennt»20!