– Короче, Тайлер говорил со стариком, и тот сказал, что мы можем поменять кое-какую мебель, ну, стулья, там, кресло, избавиться от рухляди, но не трогать шкафы и картины. В кухне можно менять почти всё.

– Этой рухляди тут немало.

– Ничего, справимся.

Она поднялась по крутой лестнице на второй этаж, что являлся скорее чердачной надстройкой и имел только одну комнату. Это была её спальня. Большую часть занимала широкая кровать, в углу она сумела втиснуть стол с одним стулом, на столе лежал её ноутбук, рядом стояла недопитая со вчерашнего дня чашка.

– Никак не могу привыкнуть к этому виду, – усмехнулась мама, прислонившись спиной к дверному косяку. – У тебя такого даже в детстве не было.

Причина сарказма была ясна. Вся комната, наполненная неярким светом, так как солнце ещё только поднималось с другой стороны дома, была оклеена обоями с бесконечными рядами котов-астронавтов, а на потолке её тускло горели прилепленные жёлтые звёздочки. Справа от кровати золотилось отражёнными бликами одинокое окно. Позади, у лестницы, едва слышно шумел кондиционер.

– Да, это была детская комната раньше, пока дети не выросли. Тут ничего не менялось лет двадцать, а то и больше, – кивнула она. – Странное тут чувство. С одной стороны, как-то тепло на душе из-за этого, но, с другой, становится грустно, зная, чем всё закончилось.

– Сюда должно быть забавно приглашать друзей.

– Думаешь, мне стыдно здесь жить? Вовсе нет. Нас просили ничего не менять, и я не буду даже пытаться. Я не претендую на то, что этот дом мой. Мы здесь лишь временно.

– И кресты убирать не будешь? – спросила мама. – Они немного жуткие.

На стене у лестницы было закреплено чёрное распятие с рельефной фигурой страдающего Христа, а почти на каждом окне было прибито распятие поменьше.

– Нет. Пусть остаются. Они, наверное, были важны для старика.

– Это католическая традиция, популярна у мексиканцев. Они вешают распятья на двери и окна, чтобы не пустить дьявола внутрь жилища. Такая, вот, народная магия. Твой старик, что владеет этим домом, был из Мексики?

– Не знаю. Я не видела его. С ним говорил только Тайлер.

На стенах, впрочем, было не только распятие. Она уже успела повесить некоторые свои памятные вещи. Прямо над изголовьем кровати висели те самые боксёрские перчатки, в которых она выиграла чемпионат мира и позже побила Лину Тейлор, а чуть ниже – её золотые и прочие медали в одной связке. Рядом с окном пестрели наградные грамоты с разных турниров, вставленные в рамки. На противоположной стене, где была небольшая полка, блестела в пятне света изящная коробочка с безделушками Хелен, привезёнными из-за океана. Коллекция античных монет, фигурки с афинских раскопок, кельтские фибулы из Британии, маленький медальон из юности, документы и фотографии, её урна с чёрными блестящими боками. Всё, что осталось от мира по ту сторону.

– Повесила всё это только из-за того, что так дома висело, – сказала она. – Ты тогда хотела, чтобы я не прятала эти штуки, и все бы видели мои достижения. Будто это кому-нибудь нужно.

– И правильно, – мама осматривала её регалии, сложив руки на груди. – Ты не должна забывать, чего добилась.

– Сама же говорила, что я занимаюсь глупостями.

– Мы все ошибаемся.

– Ладно. Пойду разминаться, а потом надо на работу. Сделаю несколько заказов до полудня. Там ещё со вчера осталась пара заявок на текущие кондиционеры. Когда вернётся Тайлер, поедем в зал.

– Ты доверяешь Тайлеру?

– Что за вопрос?

– Просто он так неожиданно влез в твою жизнь.

– Ревнуешь что ли?

– Беспокоюсь.

– Пожалуй, что доверяю. Мне кажется, что он – добрый парень. Куда добрее меня. Я тут никого не знаю, у меня нет ни друзей, ни знакомых, а он хотя бы пытается помочь. Любому нужны друзья.

– Не знаю. Всё же он довольно странный.

– Нас объединяет главное. Он тоже без ума от боёв.

– О да, он помешан на них даже сильнее тебя, если это вообще возможно…

*****

Она увидела его впервые в боксёрском зале Нила Робертса. Том первом зале, в который пришла в Америке, и где решила остаться на какое-то время. Тогда всё очень быстро завертелось, и было уже не понятно, случайность это или судьба.

Желание как можно быстрее прервать мучительный простой не покидало с самого приезда, поэтому она начала свои поиски в окрестностях первой квартиры уже через неделю, ещё не имея машины, меряя расстояния незнакомого города пешком или пользуясь общественным транспортом. Так и нашла зал Робертса, располагавшийся в современном спортивном комплексе со стеклянным фасадом, удобной парковкой и столбиками для велосипедов. Внутри он выглядел совсем не как тесный зал старого образца, что ещё остались на Западном побережье. Здесь имелась секция с фитнес-тренажёрами, а ринг занимал лишь половину обширного пространства, оставляя много места для боксёрских мешков и других снарядов. Всё казалось новым и остро пахло краской и кожей. Судя по логотипам, зал был франшизой большой сети, которая имела такие же спортивные комплексы по всей стране.

Поначалу она не хотела оставаться. Там занималось слишком много любителей, и почти не было тех, кто готовился к соревнованиям, к тому же, её отпугивал поверхностный подход таких сетевых клонов, где думали больше о деньгах и массовом клиенте. Среди посетителей она видела людей в сомнительной физической форме, были там и детские группы. Однако всё же осталась. Во-первых, узнала, что владелец зала и, по совместительству, главный тренер когда-то не просто был боксёром, но выигрывал «золотые перчатки» на любительском ринге, а также входил в сборную страны. Во-вторых, здесь всё же были и настоящие спортсмены, к тому же, в тех весах, что подходили ей для спаррингов. В конце концов, это просто был самый ближний зал к её новому дому.

Она помнила их первый разговор с тренером.

– Ты не шутишь? Чемпионка мира? – спросил мистер Робертс, узнав о её достижениях. – У меня прежде не было студентов такого уровня.

– Могу принести награды, если нужно, – ответила она. – Теперь хочу в профессионалы податься, поэтому хотела бы поработать с вами и с теми ребятами, которые здесь серьёзно занимаются.

Она не стала таиться и рассказала ему всё в первый же день. Мистер Робертс – высокий, худощавый мужчина, приближавшийся к своим пятидесяти, но всё ещё сохранявший энергию в теле и огонь в глазах, с короткими светлыми волосами, острыми чертами лица – выглядел в тот день скорее озадаченным, чем обрадованным.

– Менеджер у тебя есть? – вновь спросил он. – Ты говоришь, что будешь по ММА выступать. Я только в боксе подкован, с остальным мало чем могу помочь.

– Мне и нужна боксёрская работа. Именно об этом прошу. Борьба и остальное – это уже моё дело. Что скажете насчёт серьёзной персональной тренировки? Ну, хорошо бы и в спаррингах поработать с ребятами.

– К любительским соревнованиям я готовил парней. Сейчас тоже пара человек есть, ещё один, вон, тоже хочет попробовать себя в профессионалах, – Робертс мотнул головой в сторону крепкого средневеса, лупившего мешок в углу. – Только нужно поговорить о деньгах. Сама понимаешь, что, если я буду много заниматься с тобой, мне придётся обделять остальных. У нас зал больше на групповые тренировки рассчитан.

– Это понятно. Ваши условия?

– Двадцать пять долларов в час. Знаю, что немало, но меньше не могу, прости. У меня есть двое помощников, которые могут подержать тебе лапы. С ними договоришься на десять–пятнадцать баксов в час.

– Идёт.

Она сказал это, словно прыгнула с обрыва как в детстве. В голове пронеслись молнией цифры – десятки складывались одна к другой, за день, неделю, месяц, в конце были тысячи. Не смотря на это, она сказала как отрезала. Без сомнений. Ещё в самолёте и даже раньше, во время обдумывания этого путешествия, когда лежала долгими днями и ночами в своей постели за океаном, она решила, что не будет отступать, что бы ни случилось. Как бы ни складывались дела с едой, крышей над головой, комфортом, она будет идти по своему пути. Ещё не знала, где найдёт деньги, но знала, что отсутствие выбора укрепит решимость, ведь, если мосты сожжены, некуда отступать.