– Она сильнейшая. Это важно.

– Чего она тебе так далась?

– Я хочу побить её.

– Зачем? В этом нет смысла. Даже если ты это сделаешь, это не принесёт особых денег, а пояс LFC сам по себе мало чего стоит. Как твой менеджер, я бы рекомендовал целиться сразу в топовую лигу.

– Я не спрашиваю совета, просто говорю, что хочу побить её. Зачем? Потому что настоящий воин должен найти себе самый серьёзный вызов из возможных. Никто не хочет биться с ней, потому что она слишком опасна. Она – тот самый вызов. Понимаешь?

– Допустим.

– Когда только летела сюда, в Америку, когда думала обо всём этом, решила, что должна поставить себе какую-то цель. Всегда нужна цель, к которой ты идёшь. И моя цель не пояса. Пояс можно как угодно получить, он ничего не значит. Ты сам знаешь. Суть нашего спорта в великих противостояниях, в людях, а не в цифрах. Помнят только людей… как Гатти или Пакмена, или Шугара Рея Леонарда. Некоторые сравнивали меня с ним, но, конечно, я лишь тень этих великих. Я хочу выйти против Сузы и побить её. Тогда смогу сказать себе, что я чего-то стою. В моих глазах. Плевать на остальных, они мало что понимают.

– Хорошо.

– Вот о чём думаю. Прости, если хотел от меня чего-то другого.

– Нет, я понял.

– Поможешь мне в этом?

– Сделаю всё, что смогу.

– Не то чтобы я отказываюсь от миллионов, и всё такое…

– Я понял. Я на твоей стороне, что бы ни случилось.

*****

Ей всегда нравилось учиться. Наверное, это пошло ещё со школы, где царил дух элитаризма и конкуренции, а скорее всего с подражания матери, когда она в детстве смотрела за её работой, читала её книги, те записи, что ворохом были брошены на столе. В последствии ей равно нравилось посещать оксфордские курсы и изучать элементы боксёрской тактики в зале. Ко всему она подходила с перенятой у Хелен методичностью. Эта же методичность помогала ей теперь в освоении новой работы. У профессии водителя такси тоже было немало особенностей, которые влияли на заработок очень сильно. Она не хотела думать о плохом, настраиваясь на то, что эта работа будет куда веселее и интереснее предыдущей.

Без помощи было всё же не обойтись. Несмотря на весь свой индивидуализм, решила не отказываться от советов, что давали более опытные в этом деле, те русские таксисты, что приняли её как свою. Так, день за днём в рабочей рутине, она всё ближе узнавала этих людей. Не могла назвать их друзьями, считая другом лишь того, кому могла бы доверить свою жизнь без сомнений, но всё же они не были ей и чужими.

Олег, самый авторитетный из них, любил учить, и она пользовалась этим, подсаживаясь в его роскошный «Хёндай», когда он неспешно катался по улицам, без навигатора помня каждый перекрёсток.

– Тут всё более-менее просто, – говорил он. – Нужно уметь пользоваться приложением в смартфоне, оперативно отвечать на заказы, читать навигатор. С языком у тебя проблем нет. У наших-то часто бывают проблемы с этим. Води аккуратно, не превышай, останавливайся на светофорах и знаках «Стоп», иначе будешь ловить штрафы. Будь вежлива и слушай, что люди говорят. Это важно. Некоторые наши на этом прокололись. Гоняли слишком быстро с пассажирами, вели себя грубовато, и их отключили от системы. Здесь тебе не Россия и не Украина, здесь пассажиры быстро настучат, если им покажется, что ты водишь опасно.

– Никогда не была в России.

– Ну, суть ты поняла.

– Где тут лучше крутиться? Какое время самое прибыльное? – спрашивала она.

– Лучше всего в даунтауне Сан-Франциско, конечно, ну, и смотри за красными зонами на карте, там заказы идут по повышенному тарифу. Езди в центре и не ошибёшься. Можешь ещё аэропорт проверить, но там иногда приходится долго ждать, нужно следить за расписаниями прибывающих рейсов. В какое время лучше? Хорошие деньги можно поднять вечером в выходные, когда люди отдыхают. Ещё много заказов в утренний час-пик, когда все едут на работу, и вечером, когда возвращаются.

– Я утром вряд ли смогу работать, тренироваться надо, а, вот, вечер подойдёт.

– Вечером тут интересно, но и проблем можно огрести.

– Справлюсь.

Олег ехал в той небрежной манере, что свойственна давно занимающимся своим делом людям, – откинулся на сидение, придерживал руль лишь двумя пальцами левой руки, правой пролистывая экран смартфона. Он не спешил, держась в крайней полосе, и слева их то и дело обгоняли суетливые пикапы и внедорожники.

– Длинные поездки гораздо выгоднее, но тут обычно не угадаешь, что попадётся, – говорил он. – За короткие поездки платят немного, но сам объём тоже важен. Хуже всего просто стоять без дела, поэтому лучше бери всё, что предлагают.

– А в другие города?

– Да, изредка люди могут предложить свозить их в Сакраменто, Стоктон или ещё куда. Это может быть выгодно, но тут лучше с человеком напрямую договориться… за наличку, например.

– Звучит интересно.

– Помни, что ты в Калифорнии. Тут полно идиотов, дебилов, дегенератов, бомжей, наркоманов, социалистов… но жить можно.

– Понятно.

– Я бы уехал куда-нибудь получше, но как-то уже прикипел к этому месту.

– У тебя есть семья? – спросила она.

– Была жена. Развелись. Ну, мне и одному хорошо. Видел я немало семейных людей. Одни заботы.

– Как скажешь.

– Тебе этого пока не понять. Когда всего за двадцать, совсем о другом думаешь. Молодые должны совершить все те же ошибки, что и мы.

Долгими вечерами она искала своего шанса в аэропорту. Один раз удалось взять оттуда клиента, который заплатил пятьдесят баксов за поездку, и теперь казалось, что такой успех просто обязан повториться. На деле всё оборачивалось затянувшимся ожиданием. Таксистов там было слишком много, выстраивалась целая очередь. Чтобы как-то убить время, выбиралась из машины, разминаясь и делая бой с тенью на парковке, иногда к ней присоединялся кто-нибудь, застрявший в той же ситуации.

– Не люблю работать здесь. Это ожидание обычно себя не оправдывает, – говорил Павел, один из украинцев, с которым её познакомил Олег. – Зато простудиться можно запросто.

Вечером температура падала, и он плотно кутался в свою куртку с капюшоном, под который была надета ещё и кепка. Красная точка его сигареты то и дело вспыхивала в полутьме, и дым поднимался вверх как зимнее дыхание.

– Ты был за Майдан или против? – спрашивала она, припоминая то, что знала об Украине.

– Я уехал ещё до того, как это началось. Мне всё равно… Типа, все они воры… Людей положили сколько. Все ублюдки там.

– Ладно, я просто так спрашиваю. Что скажешь насчёт этой работы?

– Ты полна энтузиазма, будто это лучшая работа в стране. Не удивляйся, когда разочаруешься. Тут в основном иммигранты, мексы всякие, пуэрториканцы, азиаты, ну и наш брат, конечно, из совка.

– Понятно.

– Чтобы заработать нормально, придётся много тут вкалывать. Люди по десять часов в день херачат, спят в машинах. Кампания только и делает, что пытается урезать нам выплаты. Ты в какой сейчас работаешь? В «Лифте»? Ну, «Лифт» ещё ничего, «Убер» совсем сговнился. К тому же, бомжи, наркоши, психи. Блюют, прокуривают салон своей грёбанной травой.

– Понятно.

– Короче, работа эта – говно.

– Как скажешь…

В таких разговорах ни о чём, в мучительном ожидании и попытках согреться она едва не пропускала момент, когда смартфон в машине озарялся светом, предлагая ей заказ. Забыв обо всём, рванув дверцу и прыгнув в кресло, она нажимала на экран, вскоре уже крутя руль на извилистых дорожках обширного паркинга.

Очень быстро втягивалась в это движение как рыба, идущая в потоке.

Поиск нужного места по навигатору, радостный момент узнавания, кто-то садится, кто-то выходит, отмена заказов, разворот на обратный путь, подсчёт дохода по итогам дня. Малые радости и печали, что сменяются как движение щёток на лобовом стекле.

– Работа нормальная, – говорил Андрей, один из самых странных таксистов, что она встречала в этом городе. – Много всякой херни, конечно, может случиться, но работа ничего. Меня устраивает.