– Всего осталось восемнадцать человек, а это значит, что каждый подследственный сегодня будет иметь свой уголок для отдыха внизу, – сказал Господь.

– Особо не спеши, людей обнадёживать, – предупредил его Джамбул. – Этапы будут приходить и не по одному разу на дню. Как говорят, свято место пусто не бывает. Главное, чтобы современное – беспредельное общество к нам не подсаживали. Я-то, никого не боюсь, но лишних проблем не хотелось бы иметь.

Господь недоумённо пожал плечами, и чтобы не показаться тюфяком перед сокамерниками, тихо спросил:

– Что за общество такое?

– Запредельные быки внушительных размеров. Нас они точно побояться тревожить, а вот над этой публикой, – кивнул он на ряды коек, – будут измываться.

– А ты на что, ты же смотрящий камеры?

– А ты Господь тюрьмы, – парировал Джамбул.

– Ну, допустим не тюрьмы, а камеры. И Господь – это кличка, производное от Господина, но никак не статус.

– Хватит, Гера прибеднятся. Ты как я помню, ни одному бесу в критических состояниях спуску не давал в наши молодые годы.

– Я не изменился в этом плане, только организованней и сдержанней стал.

– Никогда не забуду, как ты однажды компании неформалов, мочившихся под аркой, сделал замечание. Как они на тебя накинулись. Я и опомниться не успел, как ты всех троих уложил. Одному нос лепёшкой сделал, двоим руки вывихнул.

– Это были взрослые парни с нашего двора. Они давно напрашивались на комплимент. Вели себя безобразно, ко всем придирались. Зато после моего крепкого физического внушения двое исправились и ушли служить по контракту. А третий, которому я нос рихтовал, вскоре от передозировки наркотиков умер.

Глава 8

После амнистии прошло два месяца, а половина мест в камере пустовало. А судя по настроениям и разговорам надзирателей, то резко сократились и этапы в следственный изолятор.

– Знать новая власть страны победила преступность, – за завтраком ехидно заявил Витамин.

– Неправильно истолковываешь пустоту камеры, – осадил его Елисей. – Кормить зэков нечем, вот и не сажают. – Радоваться надо и умиротворяться камерной тишиной. Всё-таки Витамин согласись со мной, что восемнадцать человек, не пятьдесят. Так что отдыхай и поплёвывай в потолок.

Витамин выжидающе замолчал, а затем отпустил язвительную реплику.

– Слушаюсь, Костыль Иванович. Но в потолок плевать не имею возможности. Пред моими очами не потолок, а ложе верхнего яруса, на котором лежит арестант.

После завтрака большая часть камеры ушла на работу. А чуть позже вывели желающих идти на прогулку. Всего шесть человек вместе с двумя друзьями Господом и Джамбулом изъявили желание подышать свежим воздухом. В камере остались Витамин с Елисеем один таджик, один узбек. Оба плохо знали русский язык. А ещё отказался от прогулки Пэр. У него неожиданно после завтрака разболелся зуб. Прогулочные дворики были небольшие, где-то шестьдесят квадратных метров. Но для прогулки места значительно больше чем в камере. Чем и занимались два друга, измеряя по несколько раз длину дворика.

Через полчаса Соловей открыл двери дворика и подозвал Джамбула.

– В твоей камере новосёлы. Двенадцать человек. Из них четверо Октябрята. Старайтесь поладить с ними.

– Обязательно! – коротко на ходу бросил Джамбул.

Дверь закрылась. У Джамбула лицо сделалось каменным. К нему тут же подошёл Господь.

– Твоё лицо кардинально изменилось и глаза потускнели, что неприятные новости получил?

– Меня немного озадачил Соловей. В нашу камеру заселили новых людей из них четыре качка.

– Подумаешь, трагедия большая, – ухмыльнулся Господь. – Ну и бог с ними, с качками. Может они нормальные ребята, спортсмены, как и мы.

– Ты Гера многого не понимаешь, – настороженно говорит Джамбул. – Коридорный меня предупредил, чтобы мы поладили с ними. Вероятно, они к нам направлены с определённой миссией?

– Да бог с ними, и с их миссией.

– Нет, Гера, такие новосёлы поднимаются только для того, чтобы кого-то нагнуть. А такой мишенью можешь быть и ты, и я. Но скорее всего ты. Слишком большие деньги крутятся вокруг тебя.

– Неужели всё так серьёзно? – опечаленно спросил Господь.

– Более чем, – утвердительно мотнул головой Джамбул. – Этих подвальных клопов зовут в городе Октябрятами. Это бесшабашные молотобойцы с хулиганского посёлка Октябрь. Они все поголовно являются питомцами Замка, в прошлом мастера спорта по штанге. Они не имеют никакого приличия и уважения к людям. Они все как Замок выходцы из подвала. Тренировались самостоятельно. Культуры спорта не знают. Их главная цель, накачать тело и бицепсы.

– Нашёл о чём беспокоиться, – начал успокаивать друга Господь. – Я хорошо владею дипломатическим языком. Смогу любого склонить к мировому соглашению.

– Нет, мой друг, с этим парламентарием пакта о ненападении никогда не подпишешь.

– Что такие несговорчивые?

– У них головы неформальные, – занервничал Джамбул. – Их цель тренировок была одна, – взять власть в городе и захватить рынки. Без железок и бит у любого частника, занимающего извозом, вручную могли легковой автомобиль превратить в груду металлолома.

– Неужели трактористы из деревни «Лаптево»? – пытливо взглянул Господь на друга.

– Про такую деревню впервые слышу. Но с ними не связывались другие бригады. Менты их тоже не трогали, они платили погонам. Но потом ситуация в городе резко изменилась в лучшую сторону. На счастье, незаметно на горизонте стали просматриваться настоящие криминальные авторитеты с умной речью и правильными действиями. Торгаши сделали вздох свободы чем дышат и по сей день. С этого времени на кладбищах, появились свежие могилы Октябрят. Их активность резко упала, и они раздробились на мелкие группы рэкетиров.

– Вот с чего надо было начинать, – спокойно сказал Господь, – а ты пугачи начал выдавать.

Джамбул взял себя в руки и удивлённо сказал:

– Слушай Господь, ты чуть больше месяца сидишь под крышей, а разговор у тебя как у профессионального зэка.

– Не бери в голову друг, такое состояние у меня возникает во время нахлынувшей тревоги. А потом в период агрессии я его купирую. Бью сильно и наповал.

– Предполагаю, ты не думаешь, что я боюсь этих не хороших Октябрят? – спросил Джамбул. – Просто эти подленькие ребята если заодно с кумом, то они могут нас раскрутит ещё на одну статью. А этот сценарий для нас с тобой не совсем сладкий. Похоже на провокацию.

– А мне плевать, про змеев справа и змеев слева, – возбудился Господь. – Я хоть и аристократ, как ты считаешь, но честь свою смогу отстоять в любом, даже неравном бою. Думаю, ты солидарен со мной будешь. И в камере мы никому не должны уступить. Если дрогнем, то считай, прощай спокойная жизнь. Мне Елисей много случаев рассказывал, как некоторые арестанты от скуки в камерах достают интеллигентов.

– О чём ты говоришь Гера, – занервничал Джамбул. – Тут даже и речи нет, что мы с тобой упадём перед говном на колени. Тут провокационный вопрос стоит. Не заработать ли нам с тобой дополнительный срок во время метели этих Октябрят?

– В камере посмотрим, – успокоил друга Господь. – Но я не намерен ни перед кем спиной стоять. Только с тобой спина к спине.

Глава 9

Когда пришла с прогулки шестнадцатая камера, то сторожили, были до возмущения потрясены, что творилось в камере. Пэр в возбуждённом состоянии бегал по верху двухъярусных кроватей. Но когда в камеру вошли Джамбул с Господом и другими сидельцами, он облегчённо выдохнул и, обратив свой взор на качков выкрикнул:

– Ну, вот шакалье, дождались, сейчас наши ребята вам спинки и потрут. – Он тут же перевёл взгляд на Дарбеева. – Смотри Джамбул, что эти шарпаки сделали.

Пэр показал на сброшенные матрасы и разбитый костыль Елисея.

– Эти четыре гниды канают под Доцента из фильма Джентльмена удачи.

– Сейчас поговорим с этими джентльменами, – недовольно произнёс Джамбул.