Лично мне в голову пришёл только мужской туалет. Если это ужасное место, которое здесь выполняет эту роль, можно назвать туалетом. Эх, сейчас бы пластиковый сральник от нового президента…

— Я знаю, что Алиса в домик Лены не заглядывает. Те поругались давно и теперь почти не общаются, — ответила Мику.

— Во, домик Лены подойдёт! — обрадовался я. — Веди нас! А я пока придумаю отличную причину для Лены, по которой нам нужно будет потусоваться в её домике часиков так… До отъезда из лагеря!

*

Как выяснилось, причину придумывать не нужно было, ведь домик Лены по совместительству оказался домиком Мику. И, слава богу, ведь из подходящих причин у меня была только история про инопланетян, кирку и зомби-апокалипсис. Причём история про кирку была зрелищнее двух других, вместе взятых.

— Слушай, Мику, — обратился я к ней, как только закрыл дверь домика и благодаря этому почувствовал себя в безопасности. Я решил, что сейчас самое время обсудить серьёзные вещи. — Я понимаю, что ты, наверное, не совсем серьёзно воспринимаешь моё путешествие во времени. И…

— Нет, почему? Я верю в то, что в далеком будущем люди построят машины времени. И многие захотят посмотреть на то, как зарождалась советская эпоха. Так что ничего удивительно в твоём прибытии нет, — Мику явно была готова к подобному разговору. — Ты один из таких?

Я что, похож на подобного ботаника-учёного? Неужели кто-то всерьёз может полагать, что я способен заниматься более серьёзными делами, чем распитие алкоголя?

— Не совсем. Я, как бы это сказать… Случайно попал сюда. А-а, не важно, в общем. Дело в том, что я не знаю, что произойдёт, когда лагерная смена закончится. Я попал сюда на автобусе к первому дню смены, а уеду на автобусе после последнего дня смены. Вероятно, что-то изменится. Возможно, ничего, но возможно, что я вернусь в своё время. То есть тебе там будет…

Так, а какой сейчас вообще год? Семьдесят девятый? Мне кто-то об этом говорил? Или нет? Ой, похер, пусть будет семьдесят девятый. Мне двадцать четыре. Я родился в тысяча девятьсот девяностом, значит, в две тысячи четырнадцатом году Мику будет примерно пятьдесят два года… Блин, дохрена.

— Пятьдесят лет. Много. Лучше найди меня пораньше. Я рожусь в тысяча девятьсот девяностом. Не знаю, где тогда жили мои родители, но примерно в лет шесть мы переедем в Москву по адресу… Давай я тебе лучше запишу…

Я взял случайный листок со стола Лены, там же обнаружил чернильное перо; хы-хы, ладно, это была обычная шариковая ручка, они не настолько отсталые. Я записал на бумажке мой адрес — нормальный адрес, а не улица Пушкина, дом Колотушкина, как хотел написать в начале — и в конце поставил улыбающийся смайлик. Немного подумав, я дописал результаты нескольких футбольных матчей в девяностых годах. Будучи спортивным комментатором, я знал подобные вещи, и, благодаря этим знаниям, предоставлял Мику возможность обогатится на ставках.

— Я тут результаты некоторых матчей указал, можно на тотализаторе заработать. В общем, тут адрес, там я буду жить в будущем. Хотя, если мне кто-то даст выбор, то я, разумеется, останусь тут. С тобой — и с кучей бабла, как только встречу первую букмекерскую контору. Поэтому лучше ты тоже мне запиши адрес, хорошо? На случай, если я пропаду, но останусь в этой Вселенной, телепортируюсь куда-нибудь… Я не знаю, да и вообще кто знает, как всё сложится.

— Ладно, — от моих откровений на лице Мику застыло грустное и немного отстранённое выражение лица.

— Не, не подумай, мы не прощаемся, — попытался успокоить её я. — Нет никаких гарантий, что что-то вообще произойдёт. Что бы меня не отправило в прошлое — здесь этого нет, и я не исчезну, ну, не испарюсь без видимых на то причин… наверное. Ладно, звучит не очень убедительно, но я могу вообще на автобус не садиться, если хочешь, хотя меня всё равно может испарить…

Мику промолчала. Она взяла со стола ручку и начала писать свой адрес. Это молчание характеризовало её плохое настроение. Когда она была со мной в отличном расположении духа, то болтала на почти что одном уровне со мной, а когда грустила, то выдавала односложные фразы и отмалчивалась.

Чёрт, да она чуть не плачет. Нужно её как-то успокоить.

— Да ладно тебе, ну расщепит меня на атомы… — я явно выбрал не ту тактику, а даже если ту, то начинать нужно явно не так. — Я хотел сказать, у тебя всегда останутся результаты матчей, поживёшь лет десять, затем разбогатеешь страшно, хорошо же!

Кажется, на её лице показались слёзы. Нет, не кажется. Мику начала плакать.

Да блин! Я всё порчу! Девушка плачет! Что делать?! Надо развеселить её! Срочно что-то придумать! Какую-нибудь хорошую шутку, я в этом спец.

— Так! Мику! Знаешь что общего между грудой дерьма, аниме и Омском?

Твою мать, Петя, хоть раз в жизни, придумай хорошую шутку, а не как обычно!

Мику, уже не скрываясь, зарыдала. Наверное, от моей ужасной шутки. Я часто видел, что люди плачут, когда слышат мои шутки или видят мой IQ тест. Надо будет доказать, что я могу ещё тупее…

Так, стоп, твою мать! Я вижу, куда это идёт! Я понимаю серьёзность ситуации! Понимаю, что мне нужно делать, а что не нужно, но какая-то, наиболее отбитая часть моего мозга всё равно в последний момент умудрялась перехватить контроль над телом, и выдавать отбитую херню. Нет, в этот раз не выйдет, мозг, отсоси!

— Ну всё-всё прекрати, чего ты плачешь? Я же тут, видишь? Никуда пропадать не собираюсь, я же не два президентских срока Пу…

Контролировать свои слова! Прекращать нести херню!

— Причин для паники нет никаких. Ты сама сказала, что в будущем существуют машины времени, вот я случайно подобную штуку и активировал, в результате здесь оказался, но машина времени же со мной не перенеслась, верно? Как она могла перенестись, если она сама перемещает. В этом временном потоке — ни хера я умные слова знаю! — машины времени ещё нет, значит, обратно меня перенести нечему, ага. Я просто тут рассуждаю… Поддерживаю беседу, говоря о всяком разном.

— Правда-правда? — тихо спросила Мику. — Обещаешь, что ты никуда не исчезнешь?

— Конечно! — с чистой совестью напиздел я. Наверное впервые в моей жизни мой пиздёж пришёл в мир с благородной целью, а не для того, чтобы тупо поржать.

*

— Так, а вот дальше я рассказывать не буду. И не просите. События того вечера слишком личные. Я там веду себя не так, как обычно, тупых шуток мало, а раскрытия чувств — много, о таком я рассказывать не собираюсь. Могу коротко обрисовать ситуацию. Лена принесла нам еду, и мы устроили небольшой романтический ужин, жалко, свеч не было. В общем, мы провели на удивление хороший, запоминающийся вечер, я даже комплименты делал… Нет, правда! Не как обычно! Я могу доказать.

*

— Слушай, Мику, тебе не приходило в голову, что тебе стоит сменить имя и фамилию на «Рикардо Милос»?

*

— Так, нет, это не то… Честно, было что-то нормально! Блин, надо бы вспомнить чё-то… Что-то связанное с волосами… Не помню… Я как-то оригинально и очень неплохо сумел связать красивую причёску Мику с её характером. Я даже тупой смешок в конце не добавил, как я обычно делаю, когда пытаюсь сделать кому-то комплимент — никогда. Это чтобы вы поняли серьёзность ситуации. Ладно, забудем. Ничего серьёзного не происходило: никаких поцелуев, признаний в любви и уж тем более секса не было. Утром я проснулся в своём домике — убранным только наполовину, кстати, — оделся в свои вещи, которые были на мне при прибытии, и направился на последнюю линейку.

*

На линейке я играл в Пакмана на ультра хардкоре с невероятной сложной и запутанной механикой, постараюсь вам её объяснить. Один монстр — Алиса, она же Джаггернаут — злобно на меня пялилась и старалась выйти со мной в зону действия физического контакта, меняясь местами с пионерами, которые находились ближе ко мне. Я же делал то же самое, только старался сбежать от Алисы. При этом одновременно стараясь находиться подальше от Электроника с подбитым глазом, он, видимо, не желал получить дальнейшие увечья и перешёл на сторону врага. От Ульяны, она особых действий по моей поимке не принимала, но я знаю, она — скрытая мина, которая только делала вид, что не заинтересована в моей поимке. От Василия, который просто меня не любит. Кто знает, как он поступит, заметив за мной погоню? И от Очкозавра. Я просто не люблю очкозавров.