Но нет, вместо этого Кубок решил его куда-то телепортировать. Обидно и неожиданно.
Поэтому, как только ноги Гарри коснулись твёрдой земли, они сразу же подогнулись, и он, выронив Кубок, упал и ударился головой о стоявший рядом памятник…
На этом история Гарри Поттера могла бы закончиться, однако удар пришёлся на лобную часть черепа и, если не считать невероятно сильную боль проблемой, то всё обошлось. Поттер немного повалялся, справляясь с болью, затем ощупал голову на наличие раны, встал и огляделся.
Местность вокруг ничем не напоминала Хогвартс. Не было гор, окружавших замок, леса, озера, ничего общего с той местностью. Территория скорее напоминала окрестности дома Тонксов, нежели школы, другое дело, что никаких знакомых мест Поттер поблизости не замечал, так что вряд ли это место вообще имело что-то общее с Хогвартсом или домом Тонксов.
Он стоял посреди темного густо заросшего кладбища, справа за огромным тисом чернел силуэт небольшой церкви. Слева — холм, на склоне которого виднелся старый красивый особняк.
«Тебе кто-нибудь говорил, что Кубок — это портал?» — хотел спросить Поттер у Джастина, но тут же вспомнил, что Финч-Флетчли выбил из турнира он сам. Возможно, зря. Кто знает, может, Кубок действительно подразумевал возможность схватиться за него больше, чем одному человеку? В любом случае, Гарри это вряд ли узнает, да и поменять ничего уже не выйдет, можно потом спросить у Бэгмена о двух чемпионах.
И всё же, вероятно, это кладбище было очередным заданием Турнира, а помощь Джастина здесь бы наверняка пригодилась. Впрочем, даже если Гарри провалится в этом испытании, то всё равно должен стать чемпионом Турнира, ведь им никто не говорил о дополнительном испытании. Бэгмен заявил чётко: «Кто коснётся кубка — победит», ни о каких дополнительных заданиях на проверку устойчивости и речи не было, а значит, после касания Кубка победа должна принадлежать ему, а своими дополнительными испытаниями они могут хоть обмазаться, хоть подавиться, делать всё что угодно, он победитель! И ничего это уже не изменит. Гарри бы аппарировал отсюда с чистой совестью, если бы умел, и вообще не стал бы в этом участвовать, если бы была хоть одна возможность, однако никаких заклятий возвращения в Хогвартс он не знал, а значит, чтобы вернуться, придётся пройти это испытание.
Вот только в чём оно заключается?
Гарри огляделся, надеясь обнаружить хоть какую-нибудь подсказку, и обрадовался, когда её заметил. Медленно, огибая могилы, к нему приближался высокий человек. Лицо его было скрыто под чёрной маской, которую по рассказам Грюма, много лет назад носили Пожиратели Смерти, а в руках он держал странный свёрток, в котором, судя по размеру, лежало что-то похожее по размеру на новорождённого младенца. Всё это выглядело слишком странным и неадекватным.
«Что-то тут нечисто», — решил Поттер и, наложив на себя дезиллюминационные чары, слился с памятником, о который так неудачно ударился головой.
Человек в маске, не дойдя пять шагов до укрытия Поттера, остановился. Простояв пару секунд, он принялся тщательно осматривать окрестности, один раз он даже остановился взглядом на самом Гарри, однако, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, продолжил осмотр.
— Я слышал звук срабатывания портала. Кубок здесь…
Гарри с ненавистью уставился на злополучный приз. Его спрятать он совершенно забыл.
— Мальчишка должен быть где-то здесь. Но я никого не заметил. Кубок не мог прибыть один, если Крауч ничего не напутал.
Закончив говорить, человек в маске принялся ждать ответа. Интересно, от кого?
Внезапно в голове у Поттера раздался высокий пронзительный голос.
«Он тут, где-то спрятался. Обыщи тут всё. Не дай ему уйти!»
Вот эта фраза окончательно развеяла сомнения Гарри по поводу серьёзности ситуации. Голоса в голове, фразы про «мальчишку, который где-то спрятался» и участие в этой авантюре организатора Турнира, вместо которого сегодня, а вернее, уже вчера, если не позавчера, должен был судить Фадж, явно говорили о заговоре. Заговоре против него. Заговоре против «Мальчика, который выжил». Как раз то, о чём подозревал Грюм.
— Кигхн Септ! — выкрикнул Гарри.
Из земли, окружающей человека в маске, по-видимому, сообщника Крауча, вылезли человеческие кости, который мгновенно закрыли неизвестного в импровизированной ловушке.
Поттер снял с себя маскировочные чары и оглядел труд одного из самых сильных известных ему заклинаний. На кладбище она сработало ещё сильнее, вероятно, из-за огромного количества закопанных мертвецов в округе. Голосов в голове больше слышно не было, как он прекрасно знал: из этой ловушки связаться с кем-то невозможно, так что всё должно пройти хорошо.
Гарри оставил ловушку с человеком в маске и принялся думать о том, как ему связаться с Дамблдором или Грюмом. Способов было немного. Можно было попробовать вызвать «Ночной рыцарь». Интересно, он здесь ходит?
На костях появилась трещина, которая мгновенно пропала. Поттер узнал «симптомы»: кто-то изнутри пытался пробить заклятие Бомбардой. Самоубийственная попытка, вероятно, человек в маске уже мёртв. За все время в Хогвартсе Поттер пробовал множеством заклинаний пробить кости, но, сколько он ни пытался, ничего, кроме пропадающей трещины, у него вызвать не получалось. Кости игнорировали абсолютно все действующие на них силы, начиная со взрывов, заканчивая кислотой. Возможно, Адское пламя справилось бы лучше, но Гарри, даже несмотря на свою страсть к познанию новых свойств заклинаний, так ни разу и не рискнул его применить.
Отвернув свой взор от ловушки, Гарри пошёл в сторону особняка, намереваясь найти кого-нибудь живого, чтобы тот ответил на вопросы о месте пребывания. Однако внезапно произошла вещь, которая не случалась с Поттером за последние три года — у него заболел шрам.
Боль была не столько сильной, сколько неприятной, невероятно неприятной. По сравнению с пытками Пирса это было ничто, плевок, но она была необычной. Удивительно, но познав невероятное множество видов боли, Гарри никогда не сталкивался с тем, с чем столкнулся сейчас. Болел словно не шрам, а что-то внутри него пыталось вырваться из головы, пожирая при этом мозг и сами мысли. Будто бы разумом завладел кто-то другой, и этот кто-то пытался выдавить Поттера из его тела.
Гарри упал на землю и схватился за голову; палочку он чудом удержал, и уже через секунду ей воспользовался.
— Фините! — воскликнул Гарри, еле соображая от ужасной боли, которая усиливалась в геометрической прогрессии.
Разумеется, заклинание не сработало.
— Инсендио!
Поттер не придумал ничего лучше, чем попытаться перебить боль. Он не знал ничего более болезненного, чем боль от огня, и надеялся, что огонь на своей руке поможет ему хоть на секунду отвлечься от ужасной боли изнутри его головы.
План сработал. Если про подобный, самоубийственный мазохистский план можно вообще употребить это слово. Однако всё же нужного эффекта Гарри не добился — хоть боль от огня и была для него более привычной, по факту не изменилось практически ничего. Теперь он страдал от возникающих пузырчатых ожогов на руке. Поттер понял, что и эту боль терпеть больше не может, и потушил огонь. Теперь в дело вернулась боль от шрама, и Гарри осознал, что страдания от пламени были не такими уж и плохими. Он закричал, молча терпеть этот ужас стало невозможным и решил, что, пожалуй, всё же предпочтёт огонь. В этот раз он решил поджечь ногу, однако ему не дали этого сделать.
— Он сошёл с ума? — человек в маске заклятием выбил у него из рук волшебную палочку.
Вопрос «Как он выбрался?» даже и близко не занимал Гарри Поттера, он просто хотел пропасть из реальности, выпасть, взять перерыв в надежде, что ему станет лучше, сделать хоть что-нибудь лишь бы не чувствовать разрывание мозга.
Боль резко прекратилась.
Гарри почувствовал страх. Но это был не его страх. Чей-то ещё.
Поттера вырвало.
Последняя мысль, возникшая в голове Гарри: «Вернусь в Хогвартс, попрошу у Реддла научить меня этому заклинанию». А последним, что он увидел, была красная вспышка.
