— Ненавидишь и презираешь ты только себя… — спустя долгие секунды напряжённой тишины произнёс Нуада, вынудив сестру вздрогнуть, чуть наклонив к нему голову. — Ненавидишь за то, что не можешь разлюбить меня даже после всего того, что я совершил.

— Я тебя не люблю… — взволнованно прошептала Нуала, подобно глупому и упрямому ребёнку пытаясь доказать всем, в том числе и себе, что слова эти — чистая правда.

— Можешь сколько угодно убеждать себя в этом, но помни, что я знаю правду так же хорошо, как и ты, — натянуто усмехнувшись, произнёс Нуада и, словно желая что-то доказать сестре, опустил ладонь на её грудь — туда, где так часто и гулко билось сердце.

— У нас с тобой, Нуала, на двоих одно сердце, одни чувства и одна любовь… Прими её, сестра моя, не стоит бежать от своей истинной сути, — прошептал на ухо Нуале эльф, нежно, почти невесомо коснувшись губами её влажного виска, оставив на солоноватой коже одинокий поцелуй.

Нуала ничего не ответила ему: не попыталась возразить, доказать обратное, воспротивиться, задеть его. Она смиренно и покорно, подобно доверчивому агнцу, прижалась к его груди, сомкнув ладонь на опоясывающей её руке. Она была тиха, молчалива и спокойна, и лишь по щекам её стекали одна за другой горячие слёзы…