Сейчас Габриэль очень надеялся, что угадал.

Ему пришлось прождать до утра, заночевав в паре миль от лагеря Лабуша, чтобы убедиться, что его план сработал. Он задумался о Нериэль, не смея даже сомневаться в том, что на рассвете она подойдёт к конюшням, потому что она не была глупа и понимала, что Рэл — её единственный шанс выбраться из беспросветных дебрей, в которых она заблудилась, и найти хоть какой-то путь. По крайней мере сейчас, пока она была ещё так юна, ей это было необходимо.

Когда солнце тяжело поднялось над вершинами гор, Рэл уже приблизился к лагерю скалолазов и притаился на небольшой возвышенности, наблюдая издалека. Подниматься на скалу собрались только двое: сам Андрэ и его напарник, тот невысокий мускулистый мужчина. Они перепроверили сотни раз проверенное снаряжение, зная, что с ним и так всё в порядке, потому даже не обратили внимание на небольшие дефекты, появившиеся за одну ночь, опоясались верёвками, собираясь идти в одной связке, и уверенно начали долгое и медленное восхождение.

На подъём у них ушло бы не меньше семи часов, не считая остановок для отдыха, и, когда скалолазы были уже на внушительной высоте, Габриэль занервничал: Нериэль уже давно ждёт его, а он, судя по всему, вернётся нескоро, однако убедиться, что всё пройдёт именно так, как задумалось, было необходимо.

Наёмники в лагере давно потеряли к скалолазам интерес и скрылись в шатре, наверное, решив выспаться, раз уж появилась такая прекрасная возможность. Их отсутствие помогло Рэлу расслабиться, сняв действие заклинания, и немного отдохнуть от магии, продолжая наблюдать за Лабушем.

Ещё через половину часа даже Габриэль потерял к ним интерес, думая над своим запасным планом, но неожиданно раздавшийся крик заставил его вернуться в реальность. Похоже, кирка всё же выскочила из повреждённого черенка, и Лабуш сорвался вниз, не спасённый прочной верёвкой, которая порвалась сразу же, как только вес его тела полностью переместился на неё. Напарник Лабуша с ужасом смотрел вниз, понимая, что неудачливого скалолаза уже ничего не спасёт.

Когда в округе раздался глухой тошнотворный стук разбившегося о камни тела, Габриэль подхватил вещи и быстрым шагом направился к Чейдинхолу. Оставаться здесь дольше положенного не было смысла: после такого полёта не выживают.

Нериэль была уже на месте. Устроившись на невысоком заборчике конюшни, она болтала ногами и разглядывала облака, не сразу заметив приближающегося Габриэля. А вот он успел рассмотреть её и отметить, как к лицу ей пришлась новая туника. Штаны оказались слишком длинными, поэтому девчонка неровно обрезала их ножом, но аккуратность, похоже, никогда не была её отличительной чертой. Приблизившись, Рэл торопливо кивнул на запад.

— Идём.

— Габриэль! — Она спрыгнула на землю, вцепившись в Терребиуса обиженным злым взглядом. — Я думала, ты умер!

— Да пока не собирался. — Он не стал останавливаться, быстрым шагом идя по тракту, и босмерке какое-то время пришлось привыкать к заданному им темпу.

— И как всё прошло?

— Вроде гладко.

— Как ты убил его?

Рэл изобразил непонимание:

— Я никого не убивал. Несчастный Андрэ сам сорвался со скалы — снаряжение подвело.

— Дэйдрово Тёмное Братство! — с долей восхищения и непонимания прокомментировала Нериэль, замолчав, наверное, в раздумьях о том, как Рэлу удалось это подстроить.

В сумерках они свернули на Красную Кольцевую дорогу с юга от столицы и остановились в трактире большого поселения на берегу озера. Нериэль мало разговаривала, углубившись в размышления: может, думала, что станет с её жизнью, а может, недоумевала, как так вышло, что теперь она ест за одним столом с убийцей. Габриэль старался не докучать разговорами, иногда поглядывая на босмерку, и ему вдруг показалось, что на самом деле она старше, чем выглядит. Несмотря на миниатюрную фигурку и невысокий рост, у Нериэль были жёсткие черты лица и понимающий усталый взгляд, обычно не присущий мечтательным девушкам. Она не привыкла жаловаться и за столь долгую дорогу ни разу не попросила остановиться на отдых, изо всех сил стараясь не отставать от Габриэля. Впрочем, вскоре он замедлил шаг, не собираясь так истощать её.

Когда следующим вечером они подошли к вратам Имперского Города, Нериэль не стала восхищаться и удивляться, только безразлично осматривалась, словно всё это ей было хорошо знакомо. Рэл же не мог смотреть на эти белокаменные стены без ухмылки: сразу вспоминались работа в «Бей и круши», бои на Арене, вечера в тавернах, алкоголь, дурманящий голову, и девушки, согревающие постель. Он свернул на юг, минуя Храмовый район и выходя из города в Порт, где острыми пиками десятков мачт покачивались на воде пришвартованные к причалам корабли. Здесь пахло свежим влажным ветром, рыбой, выпивкой, застоявшейся тиной и сырым деревом, и это переплетение запахов мгновенно напоминало о Топальской бухте, о стоящем на её берегах Лейавине, окружённом топким Чёрным лесом. С тех пор, как умерли родители, Габриэль ни разу не возвращался туда.

Вечером Имперский Город был прекрасен. Лёгкая неуловимая тишина опускалась на чистые улицы, крыши высоких домов, проникала сквозь застеклённые окна, а вместе с фонарями над столицей зажигались первые тусклые звёзды, почти незаметные на темнеющем небе. На востоке уже появились луны.

Нериэль неожиданно спросила, оглянувшись на возвышающийся за стенами района Храм Единого:

— А ты помнишь, когда всё это случилось?

— Почти нет. Я был совсем мальчишкой и жил в Лейавине.

— В Лейавине такого не было?

— Было, — кивнул Габриэль. — Врата открылись у города, но меня, разумеется, никто не пустил на них посмотреть. — Босмерка тихо засмеялась, наверное, решив, что он всеми силами пытался ослушаться приказа родителей. Так и было. — Помню только багровое небо и грохот битвы, слышный во всём городе. Мой отец сражался там, а потом уехал к Бруме. Не вернулся.

— Мне жаль, — с чувством произнесла Нериэль, поникнув, и больше не стала ни о чём спрашивать.

Молча они перешли заводь по каменному мосту и свернули направо, вдоль пристани. За стеной, отгораживающей город от сильных озёрных ветров, располагались неприметные перекошенные лачужки, совершенно не вписывающиеся в общую величественность столицы, и, свернув к ним, Рэл остановился рядом с нищим, пытающимся развести огонь на отсыревших ветках, и тихо сообщил:

— Мне нужно поговорить с Джейром.

Старик небрежно ответил, не поднимая взгляда:

— Говори, раз нужно. — Слабая искра, высеченная из кремня, мгновенно раздулась в высокое голодное пламя, и нищий испуганно отшатнулся, тревожно посмотрев на Рэла.

Парень предупредил:

— Я не люблю ждать.

— Два длинных, два частых и длинный, — нехотя признался бродяга, и Габриэль усмирил пламя, оставив слабые огоньки плясать на уже разогревшемся дереве.

Он прошёл дальше, останавливаясь перед обитой железом дверью, и постучал так, как было сказано. Шифры воры меняли каждый день — в целях безопасности и чтобы можно было без труда узнать своих. Габриэлю была знакома эта система.

Дверь отворил невысокий полный редгард, удивлённо уставившись на гостя и улыбнувшись кривым рядом зубов.

— Рэл? Серьёзно? Я думал, ты сдох давно.

— Почти что сдох. Есть разговор.

Джейр с интересом посмотрел на босмерку и усмехнулся.

— Всегда знал, что у тебя особая слабость к эльфийкам, но не думал, что ты на маленьких переключился.

— Кто из нас ещё пытался кого совратить. Угостишь пивом?

— Да, но девчонку свою оставь.

Кивнув Нериэль, чтобы подождала на улице, Габриэль прошёл внутрь тёмного помещения, не обращая внимания на недоверчиво разглядывающих его воров. Из Гильдии он общался только с Джейром, пару раз пользуясь его неоценимыми услугами взломщика и карманника, но с остальными местными знаком не был.

Уже в первые месяцы пребывания в столице Габриэль понял, что здесь не выжить, если быть законопослушным гражданином, поэтому судьба связала его с Гильдией Воров. Габриэль не стыдился этого и не жалел.