Люсьен так и не вернулся, и на фоне всего происходящего это вызывало тревогу. Но у Габриэля не было времени разыскивать его. Он направлялся в Коррол, чтобы закончить начатое.

Дафне он приказал вернуться в Бруму и найти Фьотрейда. Ей было нельзя оставаться одной, и тем более было нельзя ехать с Габриэлем. Она долго упиралась и спорила, но в конечном итоге послушалась, в который раз сказав, что с возрастом Габриэль всё больше становится похож на своего отца.

Останавливаться и давать себе отдых приходилось чаще, чем обычно, так что к Рейлесу он добрался нескоро. Оставив Гарпию у старой коновязи, он спустился в подземелья форта через пещеру, надеясь, что ему удастся отыскать Аркуэн. На земле перед входом он заметил следы копыт и сапог, оставленные не так давно, а это значило, что он не был единственным гостем Рейлеса за последние несколько часов.

Однако, как только он спустился и миновал длинный узкий коридор, увиденное заставило насторожиться. В комнате было пусто, но на столе уже догорали толстые свечи, залепив воском ножки массивных подсвечников. Аркуэн бы не ушла, расточительно не погасив огни. Рэл подошёл к столу, осмотрел быстрым взглядом оставленные раскрытыми бумаги, и вновь подумал, что Аркуэн поступила крайне неосмотрительно, не убрав эти документы в сейф.

Стало тревожно. Рэл быстрым шагом покинул комнату и громко позвал:

— Аркуэн!

Голос пролетел коротким эхом под сводами крепости, но никто не отозвался. Габриэль неосознанно ускорил шаг и резко распахнул очередную дверь.

Сначала он замер, обомлев от испуга, а потом сорвался на бег и за малую долю секунды оказался у противоположной стены. Он упал на колени перед эльфийкой и сразу же коснулся пальцами пульса на шее. Толстая жила короткими толчками подалась навстречу, и Габриэль с облегчением понял, что у него ещё есть надежда спасти её.

Он быстро нашёл тонкую глубокую рану в животе. Аркуэн уже долгое время истекала кровью, сидя на полу у стены, и было удивительно, что она до сих пор продолжала цепляться за жизнь. На её раскрытой ладони лежал узкий метательный кинжал. Похоже, она сумела вытащить его и потеряла сознание от боли и кровопотери.

Габриэль вдруг понял, что им овладевает неконтролируемая злость, потому что предатель даже побоялся сразиться и нанёс удар издалека и, может, незаметно. Так он поступил и с Дафной, и с самим Габриэлем. Но потом в этом кинжале что-то показалось знакомым, и, взяв его с холодной липкой ладони эльфийки, Габриэль стёр с рукояти кровь. Тусклая золотая линия, протянувшаяся спиралью вокруг выбеленного дерева, блеснула в мрачном свете подземелья.

У Габриэля затряслись руки.

Он расстегнул одежду Аркуэн и туго перевязал её тело найденными в сумке бинтами. Они мгновенно пропитались кровью, а попытки привести альтмерку в чувства оказались тщетными. Её нужно было везти в город к целителю, и Габриэль, подхватив на руки лёгкое тело, почти что бегом направился на улицу.

У него была только резвая лошадь под седлом, и Габриэль понимал, что это не лучший способ перевозки раненой, но иного выбора не было. Он спешил, чтобы не потерять ещё и Аркуэн.

Гарпии его задумка не понравилась. Когда он попытался поднять эльфийку, а потом сесть сам, вороная заржала, мотая гривой, и попятилась. Рэл отступил на два шага.

— Не смей брыкаться, — строго произнёс он. Лошадь навострила уши. — С тобой точно ничего не случится, а вот она в любую минуту может умереть. Так что мы должны отвезти её в город, ясно?

Гарпия топнула копытом, чтобы показать, что она всё ещё недовольна, но больше буянить не стала, и Габриэль сумел подняться в седло, одной рукой взяв повод, а другой — придерживая Аркуэн. Он не позволял лошади срываться на рысь и вёл её спокойным шагом. Из-за этого путь до города показался бесконечным.

Часовой у городских ворот насторожился, издалека заметив всадника с телом на окровавленных руках, и не стал задавать лишних вопросов. Когда Габриэль приблизился и сказал, что эльфийке срочно нужно к целителю, молодой стражник помог ему спешиться и взял Гарпию, пообещав проследить за ней. Рэл даже не услышал этого. Он поспешил в храм, зная, что помочь Аркуэн смогут только там.

Его прибытие всполошило улицы. Прохожие останавливались, оглядывались, сплетничали, многие начинали молиться, а некоторые предлагали помощь, но Габриэль изо всех сил старался не обращать на это внимание и уверенно шёл к храму.

И внезапно подумалось, что если Аркуэн сейчас умрёт, то остатки Тёмного Братства повесят это убийство на него и предатель снова выйдет сухим из воды. Если, конечно, от Тёмного Братства ещё что-то осталось.

Он распахнул дверь в храм и громко позвал на помощь:

— Мне нужен целитель! Она ранена!

На него обернулись все, кто был в зале, но быстрее всех отреагировала пожилая женщина, молившаяся у одного из малых алтарей. Подобрав подол длинного серого платья, она подбежала к нему, взглянула на альтмерку на его руках и коротко приказала:

— Иди за мной.

Служительница спустилась по лестнице в нижние помещения, свернула в отдалённую келью и, быстро убрав со стола вещи, велела положить на него Аркуэн. Всё это время Габриэль чувствовал, как теплится огонёк её жизни в его руках, и сейчас, когда он отпустил её, ему стало не по себе от дурных мыслей. Но старая целительница быстро привела его в чувства, грубо оттолкнув в сторону, чтобы не стоял истуканом и не мешался.

Она развязала его неумелую повязку, и ей хватило одного быстрого взгляда на рану, чтобы всё понять. На стол тут же были выложены склянки с зельями и мазями, бинты и большая глиняная миска с чистой водой. Женщина действовала привычно и умело, а Габриэль не мог оторвать взгляда от бледной Аркуэн, и впервые чувствовал себя на месте тех, кого он вынуждал так же смотреть на себя. Сколько раз Дафна, Элисаэль, Тэниэрисс и многие его друзья стояли подле кровати и понимали, что он может уже не очнуться? Ему стало до того не по себе, что это заметила даже пожилая целительница. Бросив на него случайный взгляд, она неуверенно спросила:

— Сам-то не ранен? — Габриэль помотал головой. — Тогда лучше тебе подождать снаружи, мальчик. Я здесь и одна справлюсь.

— Она выживет?

Старушка пожала плечами.

— Чем пырнули-то её?

— Метательный нож.

— Всего один?

Увидев Аркуэн раненой в тёмной комнате Рейлеса, Габриэль даже не успел об этом подумать. А целительница была права: одного такого удара, даже очень точного, не хватило бы, чтобы убить жертву наверняка. Предатель вряд ли этого не знал. Он мог бы нанести три или больше ударов, но не сделал этого. Габриэль снова посмотрел на побледневшую эльфийку и упавшим голосом произнёс:

— Лезвие было отравлено.

— Милостивый Стендарр, помоги ей… — На столе начали появляться новые микстуры, и целительница уже намного строже потребовала: — Выйди.

Габриэль отреагировал не сразу, но всё же с тяжёлой болью в груди открыл дверь и шагнул за порог маленькой комнатки внутри храма. Ему нужно было действовать решительно и не терять времени даром, но от переживаний и усталости подкашивались ноги. Сев на скамью в коридоре, Габриэль расстегнул сумку и осторожно взял в руки красивый метательный кинжал с позолоченной рукоятью, на которой уже засохла потемневшая кровь.

Разум затмило пеленой ненависти и злобы. Он резко поднялся на ноги, убрал оружие и вышел прочь.

Над Корролом разгоралось жаркое полуденное солнце. Немногочисленные прохожие с ужасом смотрели на Габриэля, руки и одежда которого были выпачканы чужой кровью, и спешили пройти мимо. Габриэль не останавливался. Он свернул направо, к ряду похожих друг на друга жилых домов, приблизился к одному из них и уверенно поднялся на крыльцо. На двери стоял новый замок. Однако он не был заперт. Габриэль уверенно потянул на себя металлическую ручку и зашёл в прохладу тёмной прихожей.

Здесь было грязно и пыльно. После смерти хозяйки следить за домом было некому, а тем, кто приходил сюда, не было дела до уюта и чистоты. Даже на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, остались капли давно засохшей крови, сорвавшиеся с лезвия меча, отнявшего в этом месте столько жизней.