— Ты прав. Мне лучше уйти сейчас, чтобы не подвергать всех вас опасности.

Габриэль не выдержал:

— Какой опасности, Дафна?! Будто меня никогда не кусали вампиры. Выпей уже, сколько надо, и закончим на этом.

Он наклонил голову, убирая с шеи волосы на другой бок, и Дафна поднялась на ноги, похоже, давно ожидая этого предложения. Она подошла со спины, и ей пришлось встать на носочки, чтобы дотянуться до пульсирующей артерии.

Рэл закрыл глаза. Одно дело — когда тебя кусает незнакомый вампир во время поединка, это совсем не отличалось от обычной раны в бою. Но сейчас отчего-то стало не по себе.

Вместо острых клыков, разрезающих плоть и глубоко вонзающихся в шею, Габриэль почувствовал на коже мягкие подушечки холодных пальцев. Дафна задержала их на секунду и отошла, улыбнувшись. Тэниэрисс усмехнулся.

— Какого даэдра, Даф?.. — Рэл обернулся, невольно касаясь шеи пальцами. Это было до того странно, что лучше бы она его всё-таки укусила.

Дафна спокойно объяснила:

— Я выпью много. А ты и так потерял достаточно крови и ещё не восстановился полностью после ранения. Ты очень слаб, и мой укус, хоть и не убьёт, заметно усложнит ситуацию. Так что я не стану этого делать.

Габриэль растерянно посмотрел на Тэниэрисса и увидел, что альтмер засучил рукав и сдавил плечо кожаным ремешком. Даже в полумраке комнаты было видно, как вздулись вены на его запястье. Он протянул его Дафне.

— Не из шеи, — предупредил он. — Пей.

На мгновение в её глазах промелькнул испуг. Дафна посмотрела на Тэниэрисса доверчивым взглядом, коснулась его руки и едва слышно произнесла:

— Ты очень напоминаешь мне человека, которого я знала много лет назад. Он… он делал так же.

Не сказав больше ничего, Дафна впилась клыками в запястье Тэниэрисса. Он едва заметно нахмурился, но даже не вздрогнул от укуса вампира и боли. Он не отводил взгляда, дышал размеренно и глубоко, и, наблюдая за ним, Габриэль всё больше восхищался этим мужчиной. До чего же оказалось обманчиво первое впечатление о нём…

Дафне было трудно остановиться самостоятельно, но Тэниэрисс не собирался её торопить. Он не придавал значения появившейся слабости и позволял Дафне пить столько его крови, сколько потребуется. Однако Дафна всё ещё понимала пределы разумного. Через несколько бесконечных минут она отпустила его руку и вытерла губы. Запястье Тэниэрисса тут же покрыли тонкие струйки крови, бегущие к ладони, и он крепко сжал две ранки, оставшиеся от клыков вампира.

— Позволь мне залечить, — попросила Дафна, но Тэниэрисс неожиданно покачал головой.

— Нет. Ты свои силы давно исчерпала, так что сейчас тебе требуется отдых. И тебе, — он перевёл строгий взгляд на Габриэля, — тоже. Я буду наверху, в зале.

Продолжая сжимать кровоточащее запястье ладонью, он развернулся к двери, собираясь оставить их одних. Рэл тихо поблагодарил его:

— Тэниэрисс… Спасибо. За всё.

Альтмер кивнул и вышел из комнаты, оставив на дверной ручке кровавый отпечаток.

Габриэль не смог долго находиться с Дафной в одной комнате. Говорить им было не о чем, да и чародейка выглядела настолько изнеможённой, что отдых в одиночестве ей был необходим. Габриэль понимал это, потому вскоре вышел следом за Тэниэриссом и поднялся в зал храма. Отец Лис сидел на ближайшей к алтарю скамье и тихо шептал неразличимые слова. Он не молился.

Подойдя сзади, Рэл сел на следующий ряд и первым делом поинтересовался:

— Где Элисаэль?

— Дома, отдыхает.

Тэниэрисс ответил сразу же, но не обернулся, продолжив смотреть, как мерно плавится свеча на красной ткани алтаря. Он залечил рану на запястье, и сейчас о ней напоминали лишь засохшие разводы крови, которую не до конца убрала сухая тряпка.

— С твоего разрешения я пойду к ней.

Тэниэрисс не был против. Несмотря на то, что Габриэль приносил в эту семью только проблемы, юная эльфийка не должна была оставаться сейчас одна. Эльф на всякий случай осведомился:

— Как Дафна?

— Сама не своя. Надеюсь, она сможет отдохнуть этой ночью.

— Хорошо. Ступай. Тебе тоже надо отдохнуть, если утром вы планируете покинуть город.

Габриэль поднялся. Ему о многом хотелось поговорить с Тэниэриссом и о многом расспросить, но он не знал, какие слова нужны. А ещё он чувствовал себя очень уставшим. Однако, уже собравшись уйти, Рэл всё-таки обронил:

— Лиансинэй была неповторимой.

Альтмер, обернувшись через плечо, посмотрел на него печальным взглядом и едва заметно улыбнулся.

Когда он назвал полное имя матери Элисаэль, Габриэль отчего-то счёл это очень важным и долгое время не мог понять, почему звучание этого имени так зацепило его. Сейчас ему казалось, что он когда-то встречался с ней. Она была для него случайным видением в детстве, едва различимой тенью в тумане воспоминаний, он даже не был уверен — была ли она. Но ему казалось, что когда-то очень давно, когда он был совсем мальчишкой, красивая высшая эльфийка с длинными золотистыми волосами дружила с ним. Вполне вероятно, что это была не Лиансинэй, а другая женщина с похожим именем, но ему хотелось думать, что это была именно она. И он жалел, что больше ничего не мог вспомнить.

Габриэль пересёк улицу, заметив, что один из охотников всё ещё следит за домом, и потянул на себя дверную ручку. Элисаэль не стала запираться на засов. Видимо, она ожидала, что Габриэль вернётся к ней.

Зайдя в дом, он обнаружил её на кухне, допивающей уже холодный чай, заваренный отцом. Она была задумчива и очень красива в своей холодной строгости. Габриэль до сих пор с трудом верил, что с ним действительно всё это происходит.

— Всё в порядке? — тревожно спросила она, поднимая на Габриэля кристально-голубой взгляд.

— Да, Лис. В порядке. — Он приблизился к ней, но Элисаэль вдруг поднялась на ноги и замерла, положив ладони ему на грудь. Габриэль почувствовал собственное сердцебиение. — Дафне стало лучше, она отдыхает. Отец сейчас в зале.

— А ты?

Рэл мягко улыбнулся.

— Что — я?..

— Ты собираешься уехать утром?

— Я должен.

— Останься со мной. — Элисаэль наклонила голову к его шее, горячий шёпот обжог кожу, но ещё жарче стало от её поцелуя. — Останься со мной навсегда, Габриэль. Я боюсь отпускать тебя.

— Я должен, Лис. — Прежде чем она успела ответить, он пообещал: — Но я вернусь. Я ведь это уже говорил.

— А если не вернёшься?

Габриэль понял, о чём она. Раньше он о таком не думал, а теперь… Теперь всё было иначе, и он впервые за много лет хотел жить.

— Я обязательно вернусь. Обещаю тебе.

— Когда ты уезжаешь, больше всего меня пугает неопределённость. — Элисаэль продолжала прижиматься к нему, её руки касались его лица, шеи, плеч, волос, и Габриэль уже с трудом понимал, что она говорит. — Ты можешь пропасть на неделю или на две, можешь исчезнуть на несколько месяцев. Можешь вернуться израненным или калекой. Да и вернёшься ли ты? Я каждую секунду твоего отсутствия пытаюсь гнать прочь эти мысли, но они не дают мне покоя. Мне тревожно, и я не нахожу себе места. Ты очень дорог мне…

— Как и ты мне. Поэтому я и должен завтра уехать. Чтобы разобраться с этим делом, оставить его в прошлом, а потом вернуться к тебе и больше никогда не оставлять одну.

Она резко прильнула к нему, требуя близости неумелым, но очень решительным поцелуем, и Габриэль, едва стоящий на ногах от усталости и неуверенный в себе из-за не дающей покоя раны, всё же не сумел ей отказать.

*

Гарпия любила сухой песок дороги и скорость, поднимающую пыль под копытами, и сейчас, когда всадник не сдерживал её, а наоборот привычно подгонял лёгкими ударами в бока, она скакала во весь опор. Справа мелькал высокий лес, уже сбрасывающий листья, слева без конца тянулась голубая лента озера. Центральная дорога провинции была многолюдна, и вслед спешащему всаднику то и дело слышались недовольные возгласы или даже ругательства. Рэл не обращал на них внимания.

Тело от верховой езды болело. Каждое движение отзывалось болью в животе, но довольно скоро к этому удалось привыкнуть. Рана уже затянулась, залеченная восстанавливающей магией и зельями Тэниэрисса, на коже остались только большой тёмный участок от удара и светло-розовая точка свежего шрама.