— Вроде к нему не обращались по имени. Все звали его каким-то песчаным словом. «Шамака», что ли. Я решил, это значит «герцог».
— Шар’Дама Ка?
— Точно. — Марик кивнул. — Оно самое.
Меченый беззвучно выругался.
— В чем дело? — спросила Лиша, но Меченый не обратил на нее внимания и подался ближе к вестнику.
— Он вот такого роста? — Меченый поднял ладонь над головой. — С раздвоенной намасленной бородкой и острым крючковатым носом?
Марик кивнул.
— У него было меченое копье?
— У них у всех были меченые копья.
— Это особенное.
Марик снова кивнул:
— Металлическое, от наконечника до древка. Сплошь в метках.
Из горла Меченого вырвался нечеловеческий рык. Даже бесстрашный Марик невольно отступил.
— В чем дело? — повторила Лиша.
— Ахман Джардир. Я его знаю.
— Что это значит? — спросила она, но Меченый лишь отмахнулся.
— Сейчас это неважно. — Он повернулся к Марику. — Что было дальше?
— Как я уже сказал, я перебрался через стену и смылся, едва меня освободили. Деревушки к тому времени наполовину опустели. Прослышав о нападении, умники собрали вещички и выступили в путь еще до того, как высохла кровь на мостовой главного города. В весях остались только немощные и трусы. По моим прикидкам, больше, чем ушло, но по дороге все равно шли десятки тысяч. Я купил лошадь у старика, который решил остаться, и поскакал. Вскоре догнал беженцев. Отряды были слишком большими, чтобы держаться вместе, ни один город не мог принять столько народу. Многие отправились в Лактон и его деревушки, где крючка и лески достаточно, чтобы не умереть с голоду, но жонглеры без конца талдычили о тебе, — он указал на Меченого, — и те, кто поверил, что ты — вернувшийся Избавитель, потекли сюда. Мне было нужно в Энджирс, доложиться герцогу, но я не мог бросить людей на дороге практически без метчиков и предложил им свои услуги.
— Марик, ты молодец. — Лиша положила ладонь ему на руку. — Эти люди ни за что бы не справились без тебя. Иди выпей эля, а мы тем временем обсудим твои новости.
— Я оставил тебе комнату наверху, — добавил Смитт. — Стефни проводит.
Меченый надел капюшон, едва вестник вышел.
— Смеркается. Если на дороге еще остались люди, я должен проследить, чтобы они увидели рассвет.
Лиша кивнула:
— Захвати с собой Гареда и всех лесорубов, которые умеют ездить верхом.
— Возьми плащ, — велел Меченый Рожеру. — Ты едешь с нами.
Рожер кивнул, и они вместе направились к заднему выходу.
— Тебе понадобятся метчики. — Эрни поправил очки в проволочной оправе и встал. — Я с вами.
Элона вскочила и схватила его за руку:
— Эрнал, ты никуда не поедешь.
— Ты вечно ноешь, что я трус, — заморгал Эрни. — А теперь я должен прятаться, когда людям нужна моя помощь?
— Твоя смерть ничего мне не докажет. Ты годами не садился на лошадь!
— Она дело говорит, папа, — вставила Лиша.
— Не суйся, — огрызнулся Эрни. — Мне плевать, что все ходят перед тобой на цырлах. Я твой отец!
— На споры нет времени, — сказал Меченый. — Ты едешь или нет?
— Нет, — отрезала Элона.
— Еду. — Эрни выдернул руку и вышел следом за другими мужчинами.
— Идиот! — завопила Элона, когда за Эрни захлопнулась дверь. Все переглянулись.
— Сидите здесь сколько хотите, — сказал Смитт, — а мне надо приглядеть за залом.
Смитт, Стефни и Джона поспешно выскочили вон, оставив Лишу наедине с разъяренной матерью.
— Мама, с ним ничего не случится, — заверила Лиша. — На свете нет ничего безопаснее, чем путешествовать с Рожером и Меченым.
— У него слабое здоровье! Он не может скакать наравне с молодыми! Подхватит простуду и умрет! После прошлогодней горячки он так толком и не поправился.
— Ого, мама, — удивилась Лиша, — можно подумать, тебе не все равно.
— Не смей так со мной говорить, — рявкнула Элона. — Разумеется, мне не все равно. Он мой муж! Если бы ты знала, что такое тридцать лет брака, ты бы придержала язык.
Лиша хотела огрызнуться и перечислить все грехи Элоны перед Эрни, в особенности неоднократные измены с отцом Гареда, Стивом, но сдержалась из-за искреннего тона матери.
— Ты права, мама. Прости.
Элона захлопала глазами:
— Я не ослышалась? Ты сказала, что я права?
— Сказала, — улыбнулась Лиша.
Элона распахнула объятия:
— Скорее обними меня, детка, пока не передумала.
Лиша засмеялась и крепко обняла мать.
— С ним ничего не случится, — повторила Лиша. Ей хотелось в это верить.
Элона кивнула.
— Разумеется, ты права. Ни один демон не чета твоему страхолюдному дружку.
— Ну и вечер! Мы обе правы, а папа не видит!
— Он ни за что не поверит.
Элона промокнула глаза платком, и Лиша сделала вид, что не заметила.
— Так это тот самый Марик, по которому ты сохла? Тот, с которым сбежала в Энджирс?
— Я никогда по нему не сохла, мама.
Элона фыркнула:
— Не рассчитывай, что я поверю в этот маревниковый бред. Весь город знал, что ты его хочешь, но строишь из себя скромницу. И что в этом плохого? Он красивый кобелюга и к тому же вестник. Такому стоит только пальцем поманить. С чего бы иначе Гаред так ревновал?
— Мама, Гаред ко всем ревновал, — напомнила Лиша.
Элона кивнула:
— Совсем как его отец. Мозгов мало, страсти много. — Она тоскливо улыбнулась, и Лиша поняла, что мать думает о Стиве, своей первой любви. Стив погиб год назад, когда Лесорубову Лощину охватила горячка и метки подвели.
— На дороге Марик оказался ничуть не лучше, — заметила Лиша.
— И ты применила фокусы травниц, — догадалась Элона. — Упустила отличную возможность тайком перепихнуться!
Мать была права. Лиша подсыпала Марику зелье и лишила его мужской силы, чтобы он не взял ее в пути против воли.
— Ты бы не упустила! — не удержалась Лиша.
— Не упустила, — согласилась Элона. — Ну и что? Юбки задирают не просто так. У женщин тоже припекает между ног, не только у мужчин. Не обманывайся, будто это не так.
— Я знаю, мама.
— Знаешь, но все равно никому не даешь и считаешь себя героиней. Разве можно лечить людей, не понимая собственных нужд?
Лиша промолчала. У матери был неприятный дар читать ее мысли.
— Поднимись, поговори с Мариком, пока остальные твои кавалеры в отъезде, — посоветовала Элона. — Минувшие годы и трагедия закалили его. Теперь он герой. Народ превозносит его. Возможно, теперь он придется тебе по вкусу.
— Ну уж и не знаю…
— Хватит! Просто отнеси ему еды и поболтай. Не обязательно раздвигать ноги прямо сегодня, — улыбнулась и подмигнула Элона. — Хотя это лучше, чем всю ночь ломать голову над проблемами, которые к утру не исчезнут.
Лиша невольно рассмеялась и еще раз обняла мать.
Они проехали мимо нескольких мест, где произошли побоища. Растерзанные подземниками тела лежали поодиночке и группами. Ночь застигла людей без убежища.
При виде трупов Меченый проклинал все на свете и пришпоривал Сумеречного Плясуна. После первого такого места он больше не останавливался. Его спутники, даже Гаред с лесорубами, были плохими наездниками и сильно отстали от могучего жеребца, но Меченого это не волновало. На дороге — беженцы, покинувшие свои дома из-за Ахмана Джардира, человека, которого он по глупости называл другом, и предстояло найти и защитить до темноты как можно больше выживших.
Но он заставит Джардира ответить за каждую погубленную жизнь. Да пожрут его демоны, если не заставит!
Больше чем через час бешеной скачки он наткнулся на большой отряд беженцев. Небо переливалось закатными красками, но метчики еще трудились над кругом. Они нарисовали волшебные символы на деревянных досках, но им пришлось защищать участок неправильной формы, и сеть не была выровнена.
Меченый натянул поводья Сумеречного Плясуна у самого ее края, схватил рисовальный набор и соскочил с коня. Раздались крики, но он не обращал на них внимания, разглядывая метки.
