Что тут за правила, и почему взрослые должны по-настоящему работать, а молодые лишь делают вид? Или только со мной так, а все остальные работают.
Было неясно что происходит, сама задумка и верно ли движется план этой Елены, или я как гвоздь встала поперёк дороги.
На обеде была кукуруза в лепешках я брала пример с родных, ела преимущественно ее, и свежие овощи. Затем к нашему столу подошел Женя, у него был жалкий вид, видимо ему было мало утреннего пайка, и он решил восполнить утерянное, а может и поделится со своей подружкой. Он фривольным тоном попросил отдать ему фрукты и Олег с дружелюбием протянул чашу, а когда тот удалился, в мою сторону последовал логичный вопрос: «Вы что больше не вместе?»
Было сложно объяснить, его поведение, и то что Евгений сидел за одним столом почти в плотную с рыжей девкой, и кормил ее сладким, словно хотел задобрить и взять что-то. Но я коротко подтвердила наше расставание и сказала что давно должна была так поступить, но просто жалела утерянные годы.
Мама вдруг спросила не знаю ли я, как выбраться отсюда. Ох, если бы мне было известно… Они сказали что работают над планом. Это пугало.
– Пожалуйста, только будьте аккуратны,– я взяла за руки маму и отчима, а потом обняла бабушку и сестру.
Обед вскоре закончился, и всем было велено идти за Еленой, а мне одной возвращаться в швейную комнату.
Было странно и непонятно что это? Доверие, или безысходность, и зачем все люди были собраны здесь, когда всем принято есть у себя в комнатах. А я даже не смогла разглядеть их в приглушённым свету. Большой зал с глиняными стенами, все сидели на полу вокруг низких столиков, как делают это в восточных странах. На стенах висели факел с настоящим огнём, только они и освещали помещение. Было неясно все ли это люди, или только часть, но в основном присутствовали пожилые и средних лет люди. Вот бы узнать побольше о том, как все они попали сюда.
С этими мыслями я добралась до комнаты тканей и обнаружила там Айвана, он сидел у стены и посмотрел на меня, когда я вошла.
– Я ждал тебя, Елена повела всех в другой корпус, а меня оставила следить за этой парочкой,– он указал на маникюрную комнату.
– Послушай, Елену точно нельзя сдвинуть? Ты не можешь быть здесь главным?
– Тогда начнётся переворот, все сойдут с ума.
– Ну и что? Мы ведь можем сбежать!
– Не сможем, к сожалению, это место не предусмотрено для побега, все движимое конфискуют с острова неизвестные, и причём сразу же, словно работает магнит, нам ничего не остаётся как жить здесь.
– И давно вы здесь живёте?
– Несколько месяцев.
– Но зачем ты тогда оставил меня на берегу, если знал что с острова не выбраться?
– Это сложно, я не могу сейчас объяснить.
– Но как-то же можно решить все это?
– Зачем что-то решать? Ты пойми, если мы свергнем Елену, то окажемся с одичавшими людьми наедине на закрытом острове. Мы без нее даже не выберемся в поля. Она даёт всем по потребностям. Вот им например, она даёт транквилизаторы и друг друга. – он указал в ту сторону, где находилась комната маникюра. – Людям среднего возраста она даёт работу, для них это важно, чтобы не свихнуться. Да и к тому же разрешает видеться тебе с семьей.
– Но мы ведь даже не знаем что происходит с детьми. – я сказала это в порыве отчаяния, даже прикрикнула, потом замолчала.
– Ошибаешься! Мы знаем что с детьми, они живут, ходят на занятия, учатся, развиваются и играют. Если ты будешь хорошо себя вести, как и остальные, то тебе будет разрешено встречаться с сестрой чаще. – Айван по-дружески приобнял меня за плечи, я стояла спиной к нему, потому что чувствовала стыд за эмоции. – Ты пойми, здесь безопасно, когда вы бежали сюда, что происходило там? Подумай хорошо обо всем, мне пора идти.
Он вышел из комнаты, а у меня остался странный, гнетущий осадок от нашего разговора. – Значит он не пробовал сбежать, так и думал сидеть здесь все время. И не говорит как попал сюда, ведь несколько месяцев назад явно не было никакой войны, там за периметром, мы бы знали, по новостям бы говорили об этом. Мне стало страшно, а что если там ничего нет, все исчезло, и мы всю жизнь будем обязаны здесь находится. И что лучше, правление диктатора или самоуправство сумасшедших наподобие, Евгения, который оказался совсем не тем, за кого себя выдавал.
Мне было над чем подумать, но еще в голове родился план, и я с нетерпением ждала прихода Елены.
Достав несколько рулонов подходящей ткани. Я набросала примерные выкройки футболок на отрезах, и уже к ужину была во всеоружие.
Елена зашла в швейную комнату в приподнятом настроение, меня это даже немного смутило.
– Ну что, как мой костюм? Ты что-то успела сделать? – спросила она с порога
– Эмм,– помедлила с ответом, но потом продолжила,– чтобы мне начать делать для вас костюм, нужно знать ваши размеры.
– Так давай снимем мерки сейчас,– сказала она так просто, словно и вправду пришла к своей портной.
Я согласилась и попросила ее залезть на небольшой стульчик для моего удобства, и сняла мерки, как и положено. Желание придушить эту женщину там было на грани со страхом потерять себя, свои моральные, человеческие устои, и я пересилила этот порыв, записала размеры карандашом на клочке бумаги, и сказала что платье будет готово нескоро, так как это кропотливая работа.
– А это что за ткани? – Елена указала на лежавшие отрезы хлопка
– Это для повседневной одежды, скажите для кого нужно сшить, и я буду делать,– я отвечала спокойно, размеренно, немного с наплевательской ноткой.
– Ну делай для детей, как ты поняла твоя сестра живет здесь не одна
– Возраст, на кого первого шить?
– Делай такого же размера как на сестру, а там разберёмся. – сказала она и уже хотела было удалиться, но потом повернулась и добавила,– Ужин тебе принесут сюда.
Я молча кивнула и принялась делать выкройки. Мой план провалился, на что я надеялась, Елена не выложит мне все о тех, кто здесь находится, возраст детей, пол, вес, может еще и количество взрослых. Она не глупая баба. Спрашивать что-либо у Айвана тоже было опасно, если он не хочет выбираться отсюда, то вполне может заподозрить что-то и помешать моему плану.
Все же был в голове один вариант, сместить Елену, занять это место, убрать дурацкие правила, и отделить всех, кто мог бы нарушить спокойную жизнь в этом странном месте. Тогда не было бы надобности ходить по расписанию и видеться с родными лишь раз в день, наверное я бы продолжила шить на всех, не теряя надежды выбраться отсюда.
Ужин мне принёс Айван, рыба с запеченными овощами, тыквенный суп и салат, и что самое странное никакой запрещённой еды. Я начала с салата, потому что к рыбе отношение было настороженное, когда она успела выйти из списка отравленной?
Айван с усмешкой на меня посмотрел, и многозначительно произнёс: «Правда думаешь что я могу принести тебе что-то из несъедобного?»
– Нет,– ответила я,– не знаю что делает Елена, разве не задумано было травить меня этой гадостью повсюду? Вдруг сейчас она стоит рядом и пытается узнать куда девается еда?
– О, да ты продуманна! Решила что она может следить за тобой? А для чего же здесь я?
– Да, ты следишь за мной, хорошо, по ее приказу, но вдруг она тебе не доверяет?
– Я не глупец, чтобы не контролировать ее уровень доверия ко мне.
– Что это значит?
– Я слежу за ней, и сейчас,– он остановился и посмотрел приспособление на руке, похожее на часы, но находилось оно намного выше запястья, под локтем.
– Она на другом конце садов. А это значит то что мы здесь совершенно одни.
Айван немного приблизился ко мне и провёл по лицу тыльной стороне ладони, я ела, но больше всего хотела пить. Ко всей жидкости теперь уж точно было напряженное отношение и я с удовольствием съела весь суп, чтобы хоть как-то пополнить запас воды.
– Знаешь, не могу поверить что мы с тобой встретились здесь! Это словно судьба, ты веришь в судьбу?
– Мы сами творим судьбу, не так ли? – сказала я с ухмылкой, словно что-то поняла
