То, что мы знаем об этой семье сегодня — лишь общедоступная информация архивов Империума. Исходя из нее, мы можем предположить три причины, по которым де Пайле, после встречи с Изабеллой «Скрытной», атаковали систему Асла.

Выдержка из лекции «Внутренние конфликты Империи. Часть 3» Марка Лукреция де Винчензо

Некоторое количество лет назад

— Мама, я всё понимаю!

— Элли, попытки пробраться за запертые двери показывают обратное…

— Я не пыталась никуда пробраться, просто оказалась рядом!

— Трудно верить человеку, который всю жизнь лгал, моя дорогая, — несмотря на обидные слова, голос матери был очень мягок. Она любила дочь и желала ей только добра, Элли знала это, — Но я не пыталась тебя ни в чем обвинить. Просто хотела бы, чтобы ты немного… успокоилась, понимаешь?

Афина подошла к спрятавшей лицо в коленях девочке и обняла её. Та, не выдержав этого прикосновения, разрыдалась. Афина погладила рыжие волосы дочери, взяла ее за руки и подняла девочку с мягкого пуфика. Она не без труда довела всхлипывающую малышку до широких окон, наглухо закрытых стальными жалюзи.

В комнате, создавая тяжёлый полумрак, горела всего одна лампа. Афина чувствовала, что такая обстановка давит на Элли. Поэтому она приказала электронному дворецкому открыть жалюзи, за которыми раскинулся невероятно живописный пейзаж.

Дом, в котором они находились, стоял на самой вершине холма. Сразу за стеклом виднелась поляна, засаженная изумрудным газоном. Он спускался дальше по склону — в ложбину, поднимался на следующий холм и тянулся, насколько хватало взгляда. У линии горизонта виднелись горы, тонкой полосой уходящие на север. Прямо над ними висело яркое жёлтое солнце. Оно подсвечивало своими лучами медленно ползущие над равниной плоские облака.

На ближайшем холме росло несколько высоких деревьев — очень ветвистых, с густой кроной мелких зелёных листьев. Сейчас они слегка поменяли цвет — на оранжевый, предупреждая о надвигающихся сумерках. Когда на дерево налетал порыв ветра, десятки этих листьев срывало с веток и они, кружась, летели вниз по склону.

Слева от здания, в котором находились дочь с матерью, расположилась небольшая деревушка. Разнообразные домики (не выше трёх этажей) терялись среди густого леса. Никаких шоссе, глайдеров и космических кораблей, никакой суеты и шума. Тишина и спокойствие, прерываемое птичьим пением.

Афина тихонько вздохнула. Всё это было насквозь фальшивым. Жалкой попыткой убедить себя, что всё будет хорошо. Идиллия, которая могла оборваться в любой момент. Такое уже случалось, и в тот момент с этим нельзя было ничего поделать. Если уж ей пришли такие мысли в голову, то Элли… Что ж, ее дочь, скорее всего, поняла это с первых минут в этом доме.

Девочка обняла маму и перестала рыдать, одним глазом глядя на хоровод осенней листвы за окном.

— Я хочу домой.

— Я знаю, милая, — в голосе Афины чувствовалась настоящая боль — Я тоже хочу домой. Но теперь у нас его нет. Мы живём здесь.

— Мне не нравится это место.

— И это я знаю тоже. Но пока мы можем оставаться только тут.

— Почему, мама?

Афина вздохнула. Как объяснить десятилетней девочке, что она опасна для окружающих? И для самой себя? Как повлиять на человека, в голове которого поселился рой голосов, ни один из которых не замолкает?

Болезнь, проклятие, мутация, отклонение — назвать феномен можно было как угодно, но его сути это не меняло. Маленькая Элли, помимо умений морфа, с раннего детства начала слышать голоса в своей голове. Ей, как и всем другим детям Небожителей, ставили психологическую блокаду. Комплекс, отсекающий нежелательные и опасные патологии. Такая технология позволяла быть уверенным, что человек вырастет без отклонений. Но в случае в Кайреллой это не помогло.

Поначалу все думали, что это обычное явление — вымышленные друзья. У всех детей они бывают, и это нормально. Но что делать, когда подобные друзья предсказывают будущее? Заставляют вынюхивать чужие секреты? Или с помощью ребенка берут под контроль взрослого человека — и велят ему выколоть себе глаза?

Последний случай стал настоящим кошмаром для Афины и ее дочери. Девочка, неспособная противостоять неизвестным голосам, каким-то невероятным образом смогла повлиять на инфополе их садовника. Мужчина и сам не понял, почему ему в голову пришла мысль ткнуть ножницами себе в оба глаза. Но Элли, когда ее «отпустило», сразу все сообразила и побежала к матери. Когда она рассказала о том, что она сделала и почему — Афина поверила. Она и сама некоторое время назад начала замечать странности за дочерью, но не могла даже представить — что ей делать дальше?

Вскоре проблемы усугубились — не только из-за Кайреллы. Остатки некогда великой семьи преследовали несчастья — одно за другим, и Афина со своим мужем решили отвезти дочь в безопасное место.

— Потому что только здесь есть люди, которые могут тебе помочь, — терпеливо повторила Афина то, что говорила уже не раз, — Я была уверена, что здесь тебе стало лучше. Но сегодня сейм*(слово означает примерно тоже самое, что и на Варанте. С той лишь разницей, что там это титул «хранителя тайн» у контрабандистов, а здесь «хранителя спокойствия») рассказала мне, как ты снова пыталась шпионить. Это правда?

— Нет! — Элли отстранилась от матери, блеснув мокрыми глазами, — То есть, да… Но только потому, что мне самой это было нужно!

— Вот как? — удивилась Афина, — И что ты хотела узнать?

— Когда приедет папа.

Афина снова вздохнула. Да, она бы и сама не отказалась от этого.

— Никто этого не знает, малышка. И я тоже. Скажи, тебе не надоела эта комната? Может быть, выйдем на свежий воздух?

Резкая смена темы подействовала на девочку отрезвляюще. Элли кивнула, и Афина, взяв дочь за руку, вывела ее во внутренний двор. Он был не слишком большим, но для девочки, привыкшей за последние годы к изоляции, и этого было достаточно.

Афина через своего спутника велела служанке принести им джеззару, а сама уселась на скамейку под платаном. Элли некоторое время просто лежала на траве, а когда служанка в неприметной серой одежде принесла дымящийся напиток в кувшине и две глубокие кружки — присоединилась к матери, усевшись прямо на стол, стоявший тут же.

— Я устала жить взаперти, — наконец сказала она, сделав несколько глотков.

— Прости, малышка, но так будет лучше для всех нас. В первую очередь — для тебя, — вздохнула Афина, — Скоро нам помогут.

— Кто?

— Ты не знаешь этих людей, дорогая, — Афина сделала скупой глоток. Горячее блаженство растеклось по телу, и она с наслаждением прикрыла глаза, — Но они встречали таких детей как ты. И обещали помочь.

Элли нахмурилась. Девочке совсем не хотелось, чтобы кто-то заставлял её пробуждать голоса. Она боялась их. Они смеялись, и говорили, что скоро заберут её к себе, в темноту. Не сосчитать, сколько раз девочка просыпалась в слезах посреди ночи. Каким-то образом в последние месяцы новым друзьям мамы удалось оградить Элли от этого ужаса, и поначалу она была невероятна рада этому. Но со временем поняла, что стала заложницей в новом доме. Ей было нельзя говорить с немногочисленной прислугой, нельзя было покидать пределы жилища — только выходить в этот маленький двор, огороженный огромным забором.

Иногда малышка не выдерживала, и покидала пределы своей темницы. По правде говоря, такое случилось всего трижды, и в последний раз она попалась на глаза сейму поселения. Это было вчера.

— Как они смогут помочь мне? — Элли вновь задала вопрос. Мать только покачала головой

— Не знаю, доченька. Но надеюсь, что нам об этом расскажут. Как раз сегодня должен прилететь один из тех людей, которые доставили нас сюда. Может быть, он ответит на твои вопросы.

— Так и есть, мадам.

Голос, раздавшийся за их спинами, заставил Афину и ее дочь вздрогнуть. Девочка обернулась и первой увидела идущего к ним мужчину. Невысокий, черноволосый — он улыбался, но его улыбка мало напоминала добродушный жест. Скорее — усмешку плотоядного животного. Элли не знала этого человека, но он ей сразу не понравился.