С этой уверенностью я открываю дверь в большое помещение, где было полным полно столов с синими стульчиками и, казалось, бесконечная очередь за едой. Кто-то обратил на меня своё внимание, но через секунду снова болтал с друзьями о погоде, о новых трендах или о другой любой ерунде. Бледно-голубые стены обвешаны плакатами и желто-чёрными лентами – цвет формы нашей баскетбольной команды, а сквозь ряды проходит человек, одетый в костюм сокола в баскетбольной форме – наш символ.
Глазами ищу свободный стол где-то в конце зала и, слава Богу, нахожу его! Странно, так мне обычно часто не везёт. Поправив красные короткие пряди за ухо, быстрым шагом прохожу вперёд и с шумом бросаю рюкзак на соседний стульчик, а сама сажусь за второй. В кафетерии стоит ужасный гул и запах бекона, от которого меня начинает не на шутку тошнить. Вышло так, что я не доверяю школьной столовой, поскольку в супе, в бутерброде, в соке и даже в простом сахаре может оказаться дохлая муха или волос, потому предпочитаю брать еду с собой. Сегодня мама приготовила мне сэндвич с ветчиной, апельсиновый сок и… морковные котлеты? Фу, ну и гадость.
Мимо моего столика проходят три девушки, с чувством обсуждающие какие-то новости, которые смогли привлечь к себе и мое внимание. Заострив уши, я прислушалась, все равно занять себя нечем:
– …Да, и говорят, что он будет учиться в нашей школе! – завопила низенькая блондинка с противным писклявым голосом, она плюхнулась на стул и широко-широко улыбнулась.
Девушка с длинными чёрными волосами перекинула ногу на ногу и открыла упаковку крекеров, проговаривая:
– Об этом неизвестно, но их машину у главного входа заметили все.
– Вот так новости! Этот год обещает быть насыщенным, – на одном дыхание выпалила третья подружка, а затем двери в кафетерий с шумом открываются, и в помещение входит молодой парень с каштановыми волосами, резкими чертами лица и пухлыми губами, которые не дают мне покоя. Половина народа обернулась на грохот, другая же часть боролась за еду, и я точно относилась к тем, кто не мог оторвать взгляд с не доданного гостя. Какого черта?..
Парень в белой рубашке, классических брюках брезгливо хватается за оранжевый поднос для еды и, не соблюдая очередь, проталкивается к салатам и фруктам. Да никто и не пытается протестовать ему, все замерли, пооткрывав рты. Если мгновение назад в зале стоял ужасный гул, то теперь каждый ученик перешептывается друг с другом, сверкая глазами в сторону пришедшего. Они будто инопланетянина увидели, ей Богу!
Я быстро отворачиваюсь в сторону и с выпученными глазами пялюсь на нетронутый сэндвич. Какого черта он здесь делает? Тот, что привлёк внимание всех окружающих, безмятежно проходит мимо столиков и, секунду поколебавшись, направляется ко мне. Ко мне! Боже, только не это, остановите земной шар!
Высокий брюнет со скрежетом отодвигает стульчик, кладёт поднос с едой на стол, а сам плюхается на своё место, подворачивая рукава дорого пиджака с теми самыми инициалами «B. H». В такие моменты удобно иметь при себе справочник, в котором говорится, как себя вести, но, к глубочайшему сожалению, его нет.
Осмелившись поднять фальшивый взгляд спокойной стойкой дивы, я оценивающе обвожу гостя глазами, буквально сканируя человека: глянцевые волосы парня уложены набок, но его челка умудряется лезть в глаза, под стильным синим пиджаком разместилась белая рубашка с золотистыми пуговицами, затем идёт черёд классических брюк и тех самых ботинок, которые я видела в лесу. Он словно на бал собрался… Интересно, богатенькие сынки всегда так наряжаются или в особые случаи? Да какая, собственно, разница? Брюнет с неподдельным аппетитом откусывает бутерброд с сыром и отпивает глоток напитка, изредка неприятно чавкая. И что, этот засранец будет играть в «мы не встречались в лесу, я тебя не знаю, сиди смирно»? Нет уж.
– Раз ты сел за мой столик, позволь спросить: какого… что ты здесь делаешь? – мой вопрос прозвучал пылко, но было уже поздно что-либо исправлять.
Некоторое время Билл Хофер молчит, разжёвывая бутерброд во рту, кончиком языка проводя по полости щёк. Его поведение прямо так и кричало: «Тебя здесь нет, ты мираж».
Вот козел! А все по прежнему продолжают тихо перешёптываться, параллельно бросая недоуменные взгляды на наш стол. Готова поспорить такой поворот сюжета никто не ожидал, даже я сама.
Наконец, Билл проглотил образовавшуюся кашу во рту и удосужился посмотреть на меня исподлобья. От его взгляда мурашки по коже…
– Отныне я здесь учусь, – глотнул сока брюнет.
Удар под вздох. Что этот парень сейчас сказал? От его слов я истерически засмеялась, совсем позабыв о своём сэндвиче и морковных палочках.
– То есть, как? – не поверила я, скрестив руки на груди.
– Разделяю твоё удивление – я тоже не особо то и рад, – признался Билл, пожав широкими плечами, – но в интернате, где я учился, идёт ремонт, поэтому прошу любить и жаловать. Теперь я здесь.
Мои губы поджались в почти невидимую линию. Молчание, которое прерывает вновь нарастающий гул в помещении. Кажется, больше никого не удивляет появление сына мэра в столовой, что не могло не радовать, поскольку косые взгляды всерьёз уже достали.
– Ох, да ты на седьмом небе от счастья! – съязвила я, откинувшись на спинку стула. – Это все понятно, но что ты делаешь за моим столом, Хофер?
Брюнет скривил губу в недовольном оскале и принялся что-то разглядывать на металлическом столике, театрально изображая сыщика.
– Что-то я тут нигде не вижу твоего имени, волчонок, так с какого боку это твоё место?
От злости мои зубы крепко стиснулись, а брови нахмурились подобно чёрным тучам на небе. За сегодняшний день я натерпелась шуток и унижения, с меня довольно! Я медленно приблизилась к парню и еле сдержала руки, чтобы не расцарапать его милое личико. Он настолько близко, что я ощущаю его дыхание на своём лбу. Время замерло. Слышно лишь биение моего сердца, бешеный ритм.
– Никогда больше не называй меня так, не то не посмотрю на твой статус в обществе и врежу по самое не хочу!
Билл лишь рассмеялся, осмотрев все помещение темно-карими глазами. Сейчас он напоминает мне хищника, затеявшего пакость.
– Остынь, мне сейчас не хочется с кем-то спорить. Это же мой первый день в школе, – хмыкнул Хофер, отодвигаясь назад. – Как тебя зовут?
Ой, посмотрите, ему стало интересно мое имя, как мило! Вот только зачем? Семью мэра и его самого я недолюбливаю уже давно, поскольку думаю, нет, уверена, что мужчина что-то скрывает. Двенадцать жертв за сорок лет, убитые одним и тем же способом, – разве не странно? Власти должны были заняться этим, решить проблемы, отыскать преступника, однако… Полиция вела расследование и, якобы, отыскали убийцу – громадного волка. Но я-то знаю, что это несчастное животное вообще не причём. Жаль, что люди верят только в свою правду, отказываясь взглянуть на истину.
Пронзительный и одновременно обжигающий взгляд брюнета возвращает меня на землю. Я встрепенулась, поправив огненные волосы за проколотые уши.
– Тебе то что? – голос, к счастью, не дрогнул.
Билл устало выдохнул, будто битый час объясняет глупому школьнику правило вычитания и умножения. Он облизал сухие губы и сузил выразительные глаза, и я немного занервничала.
– Если я скажу, что хочу помочь тебе отыскать убийцу? – спокойным голосом произнёс Хофер.
Глаза замерли и стали стеклянными. От только что услышанного меня подверг шок, который в виде комка застрял прямо в горле. Похлопав ресницами, я не выдерживаю и начинаю громко хохотать, а это в свою очередь привлекло внимание учеников, шептавшихся за спиной. Черт, ущипните меня скорее, это сон! Ломаный истерический смех пронзает Билла, но не отталкивает; он продолжает с непринуждённым видом таращиться в мою сторону, ожидая ответа. Но мне сложно остановить себя… С одной стороны, я не могу поверить в то, что Хофер и вправду сказал эти слова, но мне бы хотелось в них верить… Мне бы хотелось заручиться поддержкой, ведь быть одной против всех – тяжёлая задача, она не под силу каждому. Но с другой стороны я удивлена тем, что беседа плавно перешла на запрещённую тему, значит, Билл думал об этом, не взял с неба. Протяженно выдохнув, я наконец закончила смеяться. Сердце нервно стучит в груди, а тело словно плавится. Тут слишком стало жарко.
