- Отчасти. Но я не могу ничего делать здесь.
Элиот прищурил глаза.
- Где здесь?
- Здесь. В этом мире. Знаешь, возвращаясь сюда, я не думал, что все будет по-прежнему.
- И поэтому ты решил, что тебя обманули.
- Не совсем, но существенно. В этом вся беда. Я вернулся и столкнулся с теми же самыми обыденными проблемами, что и раньше: с моей работой, кредитными чеками, страховками, слежкой за неверными супругами для развода. Дьявол, неужели именно ради этого мы там сражались?
- Может быть. Может, именно ради этого.
- А эти убийства! Компания или кто там еще по-прежнему совершают их. Я хочу сказать, что мы тут боремся за демократию, а другие люди поливают кого-то виски, поджигают человека, убивают его и...
Элиот взял мою руку и сжал ее. Она тряслась - моя рука.
- Нат.
- Я... Извини.
- Вот, возьми, - сказал он и дал мне носовой платок.
Все ясно - я плакал. Я вытер лицо платком.
- Черт, извини, Элиот.
А потом возле меня оказался старший официант, и я решил, что меня выгоняют из ресторана. Я ошибся.
- Мисс Рэнд хотела бы увидеть вас за кулисами, - произнес он. Вежливо. Хоть и с некоторым отвращением.
Я спросил его, как попасть туда, и он указал мне на дверь справа от оркестра.
- Элиот, пойдем со мной, - попросил я.
- Нет. Это будет частная встреча.
- Я не готов. Пойдем со мной.
Он неохотно поднялся, и мы прошли с ним по краю площадки для танцев. Пары танцующих - в основном были молодые женщины и пожилые мужчины прижимались друг к другу под звуки мелодии "Осторожно. Это мое сердце". Мы поднялись на несколько ступенек и в коридоре увидели дверь с золотой звездой - не такой, как на военном флаге. Я постучал.
Салли открыла дверь и улыбнулась мне. Она постарела, но не слишком. Ее голубые глаза, самые голубые, какие только можно себе представить, казались удивленными - отчасти из-за длинных наклеенных ресниц, а отчасти благодаря Богу. На ней был шелковый голубой халат, который слегка приоткрывал напудренную грудь. Не было сомнения, что под халатом ничего не было, как и у Эстелл, хотя Салли и была в лучшем состоянии, чем Эстелл, когда я ее увидел в последний раз.
Но потом она заметила Элиота, и ее глаза не смогли скрыть ее разочарования тем, что я был не один. Но Салли продолжала улыбаться довольно искренне - и пожала Элиоту руку даже до того, как я представил ее. Она проговорила:
- Элиот Несс, очень рада. Я знала, что вы с Натом были друзьями, но у меня до сегодняшнего дня не было возможности увидеть вас.
Она потуже затянула поясок халата и жестом пригласила нас войти. Это была маленькая аккуратная гримерная с большим освещенным зеркалом, несколькими стульями и складной ширмой.
- А где же вы храните ваши перья? - спросил Элиот с приветливой короткой улыбкой. Между прочим, он всегда умел обходиться с женщинами. Только не с женой.
- Но это мужская гримерная, поэтому я не держу их здесь, - сказала она, в свою очередь очаровательно улыбаясь. - Таковы правила профсоюза.
- Нат знает все о профсоюзе работников сцены.
Салли не оценила шутки.
- В самом деле? - спросила она меня несколько смущенно.
- Кроме шуток, - заметил я. - Ты была чудес, ной сегодня.
- Спасибо, - ответила Салли. Ее улыбка все еще была вежливой, но я почувствовал, как между нами возникает отчуждение.
- Тебе следовало это сказать своей девушке. Я пожал плечами.
- Секундочку. Это Элиот пригласил меня сюда поужинать.
- Я заметил, - вмешался Элиот, спасая меня, что вы выступаете в городе. А я знал, что вы - старые друзья, поэтому и затащил его сюда. Он, м-м-м... вернулся лишь этим утром.
Салли подошла ко мне и внимательно взглянула на меня. Дотронулась до моего лица.
- Я вижу. Дорогой. Бедный, бедный ты мой.
Она говорила это без сарказма. Я сглотнул.
- Пожалуйста, Салли. Я... пожалуйста.
Она повернулась к Элиоту и сказала:
- Можно мы на минутку останемся вдвоем. Я не хочу казаться грубой, мистер Несс.
- Элиот, - поправил ее мой приятель. - И не будьте глупышкой, договорил он и вышел.
- Ты все еще сходишь по мне с ума, - заявила она.
- Что-то я не помню, чтобы я сходил с ума.
- А ты помнишь, что не отвечал на мои телефонные звонки те два раза, что я была в городе?
- Это же было несколько лет назад.
- Я не видела тебя с... когда это было?
- В сороковом.
- В ноябре тридцать девятого, - сказала она. - В тот вечерня проникла в твой номер. Этот гангстер... Литл Нью-Йорк... он явился, и ты встретил его с пистолетом. Ты помнишь это?
- Конечно, - ответил я.
- А ты помнишь, какая потом была чудная ночь? Я не мог на нее смотреть. Ее голубые глаза были слишком голубыми, чтобы смотреть в них.
- Это была замечательная ночь, Салли.
- Я бы хотела, чтобы ты называл меня Элен.
- Назад возврата нет.
- Что ты хочешь этим сказать? - Это было слишком давно. Назад возврата нет. - Нат, я знаю, что мне не следовало просто оставлять тебе записку. Мне надо было дождаться тебя или позвонить на следующий день, но это было неудачное для меня время: я обанкротилась, работала, как мул, чтобы вновь чего-то добиться, и моя личная жизнь...
- Это все не то. - А что же тогда?
- Возврата нет, - сказал я. - Извини меня.
Я открыл дверь. Элиот стоял в коридоре, прислонившись к стене.
- Нам лучше уйти, - произнес я.
- Как хочешь, - ответил Элиот.
- Салли, ты отлично выглядишь, - сказал я, стоя к ней спиной. - Было замечательно снова тебя увидеть.
Я вернулся к нашему столику. Элиот пришел следом за мной - через несколько минут.
Где ты был? - спросил я, и это прозвучало довольно грубо. Я не хотел этого, но уж так получилось.
- Я говорил с чудесной женщиной, - ответил он, злясь на меня, но стараясь сдерживаться. - Она много думает о тебе, и тебе следовало бы обойтись с ней получше.
- Так о чем вы говорили?
Элиот сухо ответил:
- Она беспокоится о тебе. Не знаю, почему. Но она задала мне несколько вопросов, и я на них ответил. Послушай, твое нынешнее гражданское состояние - это что, военная тайна?
- Черт! - воскликнул я. - Моя жизнь - открытая книга.
Я встал и вышел. Стоя на углу, я слушал грохот железной дороги. Чувствовался запах озера.
Элиот присоединился ко мне, уплатив по счету. Он был грустным, но не злым. Я чувствовал себя дураком.
