- А что, - оживился Серега. - За ящик пива и не такое начертить можно.

  Все это общение с прекрасным, может быть, и неплохо закончилось, если бы не возник один незапланированный момент. Как-то так случилось, что, увлекшись разговором об искусстве, мы не сразу обнаружили вокруг себя посторонних людей. Оказалось, что народа у этой картины стало намного больше. Получилась уже не бригада, а целых три. Мало того, они приперлись со своим бригадиром. Такой, знаете ли, интеллигент с бородкой. И оптика у него на носу болтается. То ли очки, то ли пенсне - не разобрать простому человеку. Я почему-то, сразу подумал - неприятный тип. С такой мордой в революционных фильмах заслуженные артисты меньшевиков играли в прежние времена. Вспоминаете, наверное, когда такой высокоидейный фильм показывали по телевизору или в кинотеатре общего пользования, сразу всем было понятно, кто есть, кто.

  Если, к примеру, у героя лицо, как из одного куска гранита высечено, косоворотка на нем на выпуск а-ля "красный металлист", да и сам он все время правильные слова произносит и благородные поступки делает - это большевик. К бабке не ходи. Любой дурак определит даже с середины фильма. А если маленький и тощий, как глист в обмороке, да еще при этом бородёнка торчит клином и пенсне на носу - точно меньшевик или эсер недобитый. Тут не перепутаешь. У нынешних меньшевиков рыла хоть поросят бей. Нынешних по внешнему образу никак не отличить, кто в какой партии числится. Все ребята мордастые, веселые, здоровые и языкастые. Как малосольные огурчики из одного бутыля. Один к одному, отборные. А этот все больше на прежних персонажей смахивал. Прямо Троцкий в разрезе. И вот этот несостоявшийся ученый с физиономией политика начала прошлого века обращается к нам. Интеллигентно так обращается. На ноги никому не наступает и от картины не отталкивает.

  - Вы, - говорит, - товарищи, отодвиньтесь чуть-чуть в сторонку. Я группу веду. Но если желаете послушать, можете остаться.

  Мы люди с пониманием. Сдвинулись чуток в сторону. Не жалко. Не пивнушка, в конце концов, долго место занимать не будут. Тем более их раза в два больше, чем нас. Мужик подошел к картине, стал в пол-оборота и, ткнув указкой в Лизкину левую грудь, начал объяснять.

  - Перед вами, господа, портрет, написанный известным итальянским живописцем эпохи возрождения Леонардо да Винчи. Принятые названия произведения "Мона Лиза" или "Джоконда". Считается, что этот портрет, оконченный великим мастером в 1503 году, предположительно изображает флорентийку Мону Лизу дель Джокондо. Перед нами возвышенный идеал женственности соединяется здесь с интимным обаянием и выразительностью неуловимой улыбки..."

  Слушая гида, я случайно взглянул на своих ребят и понял: сейчас в искусстве произойдет незапланированная смена сюжета. Господи, лучше бы ему, гиду этому, вообще рот не открывать. Или не касаться всуе этого конкретного полотна. Мужики перемигивались, словно семафоры на железнодорожном переезде, подталкивая друг друга локтями и хихикая, как умалишённые. Но особенно мне не понравился Серега. Он не принимал участия в общем веселье, а стоял растерянный, приоткрыв от удивления рот, и не отрывал взгляда от говорящего. Отягощенный уже полученной ранее информацией от людей, которым доверял как себе, причем абсолютно не стыкующейся с тем, что говорилось сейчас, он пребывал в состоянии близком к шоковому.

  Получился такой небольшой психологический нокаут. Обида усугублялась тем, что дурили прямо на глазах у родного коллектива. Положение становилось критическим. В воздухе запахло грозой. Вот-вот должна была сверкнуть молния. Та плотина, что сдерживала поток серегиного красноречия, наконец, дала трещину. Но, то ли искусство благотворно подействовало, то ли что-то другое притупило его агрессивность, но хамить он начал издалека.

  - Я, конечно, извиняюсь, что встряю в разговор, профессор, но ответьте мне, по чести, на один вопрос. Вот эта баба, что здесь нарисована, она точно в 1503 году жила или у науки есть сомнения по этому вопросу?

  - Молодой человек, - снисходительно улыбнулся искусствовед. - Этой картине пять веков. Какие могут быть сомнения?

  - У науки сомнений нет, - подвел черту Серега. - А меня они грызут, как только я увидел это, с позволения сказать, произведение искусства. Нет, граждане, не подумайте, что я сомневаюсь в словах уважаемого академика от искусств. Ни, Боже мой! Но хочу обратить внимание почтенной публики на тот факт, что городок у нас заводской. Маленький, тихий. Каждая собака друг друга знает. Только подумаешь "доветру" сходить, а тебя уже все с облегчением поздравляют. Так что вы уж извините меня за прямолинейность и любовь к истине, но не узнать в этой древней бабе флорентийской национальности Лизку из "Трех сосков" может или не местный житель, или слепой инвалид.

  В рядах народа, пришедшего на встречу с прекрасным, произошло некоторое волнение и замешательство. Было видно невооруженным глазом, что зерно сомнения упало на благодатную почву и обещало дать неплохие всходы. Дело в том, что "Три соска" - единственное питейное заведение, где побывало практически все мужское население города из тех, кто еще в состоянии держать в руках пивную кружку. Неудивительно, что лицо, изображенное на портрете, все присутствующие знали лично. Интерес к художественному произведению рос на глазах. Шум вокруг спорного вопроса поднялся неимоверный. Одни говорят, что похожа, другие сомневаются. А тут, как на грех, из соседних залов набежало экспертов человек сорок. И каждая сволочь лезет и пихается, чтобы, значит, к портрету поближе подобраться. Искусствоведа, который, как понимаете, не самым могучим в толпе был, оттерли куда-то в сторону.

  Слушать его уже никто не желал. Сходство портрета и оригинала по памяти было налицо. Но, все же, для восстановления истины этого было маловато. Назрела острая необходимость срочно сличить портрет с оригиналом. По этому поводу мгновенно стали поступать предложения одно кошмарнее другого. Кто-то советовал, не теряя времени даром, немедленно сорвать картину со стены и бежать с ней в пивной бар, где на месте и произвести научную экспертизу или на крайний случай простое опознание. А чтобы своей беготней не создавать в городе напряжения и суматохи, предлагалось выбрать человек семь делегатов. Оппозиция резонно возражала, упирая на то, что легче и дешевле притащить саму Лизку. При этом советовали обращаться с ней аккуратнее. Как-никак бабе пятьсот лет. Не развалилась бы по дороге, сохрани Господь.