Я почувствовала жар его тела, и по моему собственному прошла дрожь от этого соприкосновения. Не знаю, чем была вызвана такая реакция: то ли тем, что рядом с ним я все еще была напряжена, то ли от того, что его близость действительно вызывала определенные химические реакции в моем организме.

– Итак. Чтобы Лана могла оформить опеку над детьми, она должна быть замужем, ― Колин второй рукой поднял мою ладонь и повернул ее, демонстрируя скромное кольцо с бриллиантом на моем безымянном пальце. ― Она должна жить в доме, который принадлежит ей или ее супругу, ― он провел по воздуху нашими ладонями. ― Дом тоже есть, и он принадлежит мне, могу показать документы. Работа у Ланы есть уже больше четырех месяцев, она работает у меня и перейдет на постоянную должность, как только получит диплом. Я что-нибудь упустил, миссис Томпсон?

Уверенность Колина передалась мне через наши сплетенные пальцы, как будто ток по проводам. Я слегка выпрямила спину, насколько позволяла лежащая на плече тяжелая рука.

– Вы ничего не упустили, мистер Мастерс. А как же гражданство? Как она может стать опекуном граждан США, не являясь гражданкой нашей страны?

– Вы можете на этот счет не волноваться. Завтра мы с Ланой подадим нужные документы на оформление опекунства. Я разговаривал со своим юристом, он уже их готовит.

Томпсон молчала, поджав губы. Она сделала несколько глотков воды и со стуком вернула стакан на столик перед нами.

– Мистер Мастерс, вы тоже собираетесь стать опекуном детям? ― спросила Томпсон.

– Мы с Ланой пока не обсуждали эту тему. Все случилось слишком внезапно, чтобы о чем-то говорить. Пока вопрос состоит только в том, чтобы оформить опеку для Ланы. Думаю, в процессе мы придем к обоюдному решению, правда, детка?

Господи, ну все. В тот момент, когда он произнес это «детка», я была готова согласиться с чем угодно. Наверное, я слишком сильно нуждалась в его силе и спокойствии, поэтому тогда так отреагировала. Посмотрела на него так, как смотрят на своих мужей новоиспеченные жены: с обожанием и будто остального мира не существует.

– Тогда нам больше нечего здесь делать, ― сказала Томпсон, поднимаясь.

Мы встали следом за ней и провели ее с офицерами к выходу. У гостиной она остановилась и еще раз посмотрела на затылки моих племянников, для которых сейчас не существовало ничего, кроме отважной рыжей принцессы на экране.

– Столько телевидения вредно детям, ― рявкнула Томпсон, ― особенно на вечер. ― И добавила уже на выходе, посмотрев сначала на Колина, а потом на меня: ― Я еще навещу вас. Доброй ночи.

Как только дверь за ними закрылась, лицо Колина вернулось к прежнему выражению: исчезли мягкость, нежность и некоторое подобие расположенности. Оно снова стало непроницаемой маской. Он повернулся, чтобы выйти из коридора и, вероятно, вернуться в свой кабинет, но я окликнула его:

– Колин! ― Он остановился и повернулся ко мне вполоборота. ― Спасибо, ― негромко сказала я. ― Большое спасибо вам.

– Пожалуйста. Тебе бы отдохнуть, Лана. На тебе лица нет.

– Да, обязательно, спасибо.

Когда дверь кабинета Колина щелкнула, скрывая его в царстве деловых расчетов и цифр, я подошла к детям, усадила Ноа к себе на колени, поцеловала в макушку и приобняла Вики.

– Вас никто не заберет у меня.

Две пары глаз уставились на меня с надеждой.

– Никто? ― спросил Ноа.

– Никто, малыш. Я никому вас не отдам.

Вики расплакалась. Бедная малышка все это время носила в себе страх, а я настолько была занята собственными переживаниями, что даже не заметила этого и не поговорила с ней.

– Я собрала свои любимые вещи и фотографию мамы с папой, ― заикаясь, сказала она.

– Тогда сейчас самое время найти этим сокровищам место в твоей новой комнате.

Мы проговорили еще два часа, пока я совсем не начала валиться с ног. Колин все это время не показывался из кабинета. Мне хотелось, чтобы он пришел к нам, чтобы подарил еще немного своего тепла и уверенности в завтрашнем дне. Поэтому, когда я вела детей в комнату, с грустью посмотрела на плотно закрытую деревянную дверь. Я не должна грустить, потому что он не участвует в нашей жизни, потому что ничего такого и не обещал. Вся его помощь заключалась в женитьбе, и он свою миссию выполнил, так что мне нужно было выбросить из головы пустые надежды и научиться в самой себе выискивать силы для дальнейшей борьбы.

Я не стала рисковать и сонной принимать ванну, поэтому быстро искупалась в душе и пришла в спальню. После смерти родителей дети все время спали со мной, вероятно, ища утешения в моих объятиях. Я улыбнулась, глядя на то, как они разлеглись на моей кровати. Вики лежала по диагонали, а Ноа вообще изображал из себя звездочку. У меня был вариант пойти спать на одной из их кроватей или подвинуть кого-нибудь из детей. Вики обычно спит чутко, так что я подвинула Ноа и улеглась с краю.

Принимая душ, я думала, что снова не смогу заснуть, что опять ― как и все ночи после убийства Ксюши ― буду ворочаться. Потому что, стоило мне только прикрыть глаза, как передо мной появлялось ее улыбающееся лицо, сердце начинало ныть и сжиматься от боли. Но в этот раз я не просто уснула, меня как будто выключили. Нажали волшебную кнопку, и свет погас.

Ночью я переворачивалась на другой бок и слегка приоткрыла глаза. Может быть, мне показалось, а может, так было на самом деле, но в дверном проеме нашей спальни стояла крупная мужская фигура. Из коридора на мужчину падал тусклый свет, проникая в спальню. У меня не было сил открыть глаза полностью и убедиться в том, что это была реальность. Я просто развернулась на левый бок, притянула к себе Ноа и, обняв его со спины, снова провалилась в сон.

Я потянулась и застонала. Мышцы как будто задеревенели от долгого лежания. Приоткрыла глаза и улыбнулась, мне было уютно, тепло, и я наконец выспалась и полна энергии. А потом поняла, что лежу на середине кровати и не чувствую детей рядом. Покрутила головой по сторонам – их не было. Вскочила так резко, что потемнело в глазах, поэтому пришлось постоять минуту на месте, давая крови равномерно распределиться по организму. А потом я побежала. Побывала во всех ванных комнатах, в детской, выбежала в кухню и застыла. Там за столом сидел Колин и спокойно пил кофе, у плиты крутилась какая-то женщина, а дети… А детей не было!

Я подбежала к Мастерсу и с истерикой в голосе спросила:

– Она их забрала, да?! Забрала?! ― из глаз тут же хлынули слезы, и я, ухватившись за свои волосы, с силой их потянула. Меня накрыла паника.

Мастерс слегка нахмурился.

– Их никто не забирал. Виктория уже в школе, а Ноа в садике. Мой водитель отвез их, ― его голос, как всегда, был спокойный, и сам он уравновешен. Одна я в этом доме была похожа на какую-то гарпию, которая металась и кричала.

– Доброе утро, миссис Мастерс, ― услышала я мягкий голос слева и подняла голову, чтобы посмотреть на симпатичную женщину в униформе. ― Меня зовут Нора, я домоправительница. Присаживайтесь, я налью вам кофе. Или лучше ромашковый чай? Он успокаивает.

Я рассеянно кивнула.

– Спасибо, Нора, чай, пожалуйста, ― я присела на стул напротив Мастерса, который с невозмутимым видом листал на планшете биржевые сводки. Вытерла мокрые щеки и всхлипнула. ― Мистер…

– Колин, ― резко поправил он, не поднимая головы.

– Да, ― выдохнула шумно, сердце уже приходило в норму, ― Колин. Почему меня не разбудили? Я всегда сама вожу детей в школу.

– Потому что я обещал Ноа покатать его на «Ауди», а я привык выполнять обещания.

– О, он был в восторге, миссис Мастерс, ― практически пропела Нора, ставя передо мной чашку с ароматным чаем. ― Наконец-то в этом доме слышны детские голоса. Я уж думала, что и не дождусь никогда.

Я с интересом посмотрела на нее, а потом на босса.

– Нора, ― одернул он ее, но не злобно, а как-то даже ласково.

– Ой, да бросьте, мистер Мастерс, я вам уже десять лет про это твержу.