— Отличный выбор, давай открою, — оглядывается Джин и забирает у тебя бутылку. Хитрого взгляда вслед ты, конечно, не замечаешь.
Парень ловко открывает бутылку, наливает вино по бокалам, а ты завороженно за ним наблюдаешь. Нет, за несколько лет тебе не надоело. Джин может создавать образ капризного красавчика и весельчака, но в его руках все ладится, движения скупые и дельные — рассказывают больше, чем его поведение.
Вытянутый бокал перед носом отвлекает тебя от созерцания. Ты предвкушающе нюхаешь его содержимое, готова уже попробовать, как вдруг Сокджин с озадаченным видом отводит твою руку ото рта.
— Булочка моя, порежь рукколу…
— Но…
— У меня соус сейчас сгорит!
Джин убегает к плите, отставив твой бокал на барную стойку, и ты провожаешь его тоскливым взглядом.
Сам он, между прочим, про себя не забывает, вздыхаешь ты, отворачиваясь к разделочной доске. Парень помешивает соус на плите, не забывая подносить бокал ко рту, хитро косится на тебя:
— Ага, молодец, так-то можно и помельче, не топор же в руках…
Ты цыкаешь и стараешься раскрошить руколлу в порошок.
Готово! Где там твой бокал?
— Помешай соус, мне надо позвонить! Отставь бокал, всё горит!
— Принеси чистый фартук, я забрызгал его этим чёртовым соусом!
— Подожди пить вино, сейчас вкус собьешь, попробуй соус!
— Кексик мой, а чеснок можешь подавить? — твоя рука замирает, не дотянувшись до вина. Нет, ты не лентяйка, и всегда Джину помогаешь, но сегодня просьб как-то много. Ты подозрительно разглядываешь румяные щёчки парня. Он с самой искренней мольбой смотрит в ответ.
— Хорошо, оппа… — отвечаешь, наверное, в тысячный раз.
— Пирожок мой ненаглядный, — вдруг всплескивает руками Джин. — Мы забыли купить помидоры черри! Как быть? Без них рецепт не удастся… И вечер тоже.
— Я, кажется, на кассе складывала их в пакет. Ты уверен, что…
— Самые хорошие черри продаются на уличном рынке в трёх кварталах от дома. Но, я уже выпил… — перебивают тебя. Джин задумчиво стучит по подбородку, разглядывая тебя.
Ты чувствуешь какое-то смутное беспокойство. Как же так? Без ужина? Без вина и фильма? Даже секс будет не тот, без вашей обязательной программы. Не пятничный секс. Это расстраивает!
— Решено! Сейчас ты меня туда отвезешь. Лови ключи, конфетка! — ты рефлекторно ловишь электронный ключ с знаком KIA на тёмном пластике.
— Но, оппа, я не уверена… — вздыхаешь ты испуганно, пытаешься увильнуть от неизбежного.
— Не отвезешь, не будет ужина! И всего остального… — огорчённо надувает губы Джин.
Ради пятничного ужина и пятничного секса ты готова на многое! Честное слово, как мужик, вдруг хихикаешь ты про себя. Поесть, попить, заняться сексом — лучшее времяпровождение. А еще больше не хочешь огорчать парня.
Ты волнительно выдыхаешь и снимаешь с себя фартук.
— Не переживай, сладкая, я буду рядом… — Джин берет твое лицо в руки, проводит пальцами по загоревшимся от волнения щекам.
***
— Есть! У меня получилось! Я доехала! — вскидываешь ты руки вверх, вытираешь взмокший лоб. Машина стоит на парковке в раскорячку, но кого волнуют такие мелочи. — Оппа, я смогла! - поворачиваешься ты к улыбающемуся парню.
— Умничка моя, я и не сомневался в тебе! — улыбается хитро Джин и никогда тебе не расскажет, как мочил губы в своём бокале и потихоньку, пока ты не видела, выливал вино в раковину.
Комментарий к Сокджин/ОЖП, G, “Ты боишься ездить на машине”
Выкладываю милашество из запасов.
========== Чонгук/ОЖП “Каждый день как последний”, PG-13; ==========
Каждый день как последний. Ваше утро, которое начинается после обеда. Ваш день, который незаметно перетекает в шумную, гулкую ночь. Ваше время только для вас, и ты только для него, а он… Пока с тобой.
Плавный, текучий, чужой, загадочный. Мама называла таких хулиганами и всегда призывала держаться от них подальше. Ты и держалась. Пока однажды один такой не подошел к тебе в магазине. Взял с полки чупа-чупс, развернул и молча тебя угостил. Пока ты таращилась на странного парня, стащившего конфету, он взял тебя за руку, ухмыльнулся совершенно дикой усмешкой и сказал:
— Меня зовут Чонгук. Пошли…
Чупа-чупс так и остался неоплаченным.
Каждый день он раздвигает границы. Лепит тебя, как тесто. Под себя. Юбки короче. Ботинки тяжелее. Улыбки насмешливей. Реальная жизнь все дальше. Гаджеты, сводки новостей, проблемы экологии. Ничего не важно.
Ты катаешь его в продуктовой тележке по стоянке магазина, смеешься от переполняющих тебя чувств. Счастье, свобода, эйфория. Любовь, которая то кажется вечной, то одномоментной. Сегодня, которое длится и длится без завтра…
Но ранним утром, разглядывая его спящего, водишь пальцами по умиротворенному лицу, запоминаешь на ощупь широкие брови, крупный нос, твердые скулы. Он такой молоденький, хоть и старше тебя, когда спит, выглядит совсем юным. Но ты не можешь мечтать… Представляешь дом на холме, гостиную, имена детей, самолеты. Коктейли из ночи и вина. Ты так его любишь. А он тебя?..
***
Каждый день как последний. Сколько их таких в копилке твоей жизни? Каждое позднее похмельное утро ты, распахнув тяжелые веки, говоришь себе: вот сегодня, сейчас? Этот день? Этот? И проживаешь их каждый, как первый. Когда прекратится их нервный отсчет?
Разговоры, что короче. Объятья холоднее. Взгляды равнодушнее. Ты считаешь их, дни горького счастья, дни в никуда, отмечаешь их зарубками на своем сердце, они потом кровоточат и болят. Ты давно не была в школе. Молчаливое, часто одинокое существование в пыльной неубранной квартире: окурки и пустые бутылки чужих компаний, еда с соседнего магазина, слезы матери в трубке телефона. Ты потеряла собственное «Я», вылепила другую себя в угоду ему, а теперь… Чувствуешь близкий конец.
Куда он уходит? Почему тебя оставляет? Этот день последний? Этот? Где взять силы и прервать их болезненный счет? Столько вопросов. Делаешь вид, что ничего не замечаешь, всё в порядке, ничего не происходит. И ждешь. Если ты не в силах закончить вашу историю, то он, он в силах?..
Лежа рядом с ним вечером, перебираешь его тёмные мягкие волосы, дышишь его запахом. Дым сигарет, чуть-чуть почему-то бензином, чуть-чуть женскими духами. Текучий, загадочный, такой близкий и далекий. Протяни руку, вот он, улыбается своей шальной улыбкой, цепляет взглядами. Но в руке ничего. Конец так близок и так ясен, так жжёт тебе сердце и дерёт горло, и ты вдруг решаешься, даешь ему шанс закончить здесь и сейчас:
— Чонгуки, ничего не хочешь сказать?
И не дыша, замираете оба. Твёрдые скулы еще твёрже. Яркие губы бледнеют и истончаются. Взгляд вглубь себя, он явно не в общем с тобой измерении.
— О чем ты? Мне нечего сказать… — Чонгук выныривает из мыслей, ухмыляется дико. Только вот глаза. Такие же больные.
Силы, силы… где их занять? Кто их одолжит? Где их почерпнуть? Последний рывок, чтобы распасться остатками силы и закончиться.
Ты загораешься так, будто готова сгореть напоследок. Ваша общая страсть отдает болезнью, душит тебя, и ты ее не скрываешь, принимаешь в себя, на себе, сверху. Никогда ещё не было так сильно, нежно, на грани.
Сладко, жарко, больно, плохо. Падаешь ему на грудь, прячешь слезы, которые точно последние. Прячешься в объятьях, которые скоро разомкнутся.
— Чонгуки… Я так тебя люблю… — и опять не слышишь ответа.
Очередное одинокое утро. Но этот день последний. Сгребаешь мусор в пакеты. Убираешь чужую квартиру до блеска. Чтобы никаких следов. Чтобы как будто никогда. Собираешь в сумку вещи. Их так мало. Много ли их надо было, чтобы сгорать вместе. На пороге стоят твои ботинки. Огромные, неподъемные, как он любит. Как кульминация твоих больных отношений. Как апофеоз твоей неправильной любви. Слезы сдержать невозможно, но можно попытаться. Ты хватаешь обувь, бежишь к окну и швыряешь их с высоты.
Сползаешь по стенке, воя в голос. Нет, это не слезы, ты же обещала. Это крик обиды и боли, прощание с иллюзиями. Правильно мама говорила. От таких надо держаться подальше.
