***

Только когда села на свое место, решилась посмотреть, что он тебе написал.

«Через пятнадцать минут после окончания фансайна. Комнатка слева по коридору, третья дверь. Твои губы будут мне сегодня сниться, детка».

Ты неподвижным камнем отсидела положенное время, а потом решительно встала. Пофиг на принципы и пофиг на правила. Шанс прикоснуться к прекрасному прошляпит только дура. Ты пойдёшь туда, и будь что будет.

Ты вышла в коридор, отсчитала нужную дверь и тихо стукнула в нее. Она открылась, сильная рука схватила тебя за плечо, мигом затащила внутрь. Без лишних слов надавила, намекая опуститься вниз. И теперь ты внимательно смотришь на всполохи лучей, золотящих интересующее тебя место. А потом, глотаешь пыльный воздух полной грудью и тянешься к ширинке.

Молния охотно поддается твоим дрожащим пальцам, разъезжается зубчик за зубчиком, а ты ошеломленная, наблюдаешь за своими действиями, не веря, что всё — это реальность. Какой-то порнушный сон, в котором можно позволить многое. И чёрт побери, если сейчас ты себя не отпустишь в свободное плавание секса без обязательств.

Ты бросаешь взгляд на парня, снизу, сквозь ресницы — он смотрит, не отрываясь, на твои губы. Сгибаешь палец и костяшкой ведёшь по распахнутому натянутому зеву ширинки, вверх до пуговицы. Парень моргает и шумно выдыхает. Кажется, ему больно — член стоит так, что норовит выломать молнию вместе с пуговицей, рвётся наружу, обтянутый бельем.

— Так спешишь мне показаться? — бормочешь по-русски и гладишь твёрдые мышцы бедер, откровенно обтянутые джинсой. — Сейчас я тебе помогу…

Прикусываешь нижнюю губу, смачиваешь ее языком и слышишь тихий стон сверху. Кажется, у Тэхёна пунктик по поводу твоих губ, и это… вдохновляет? Уверенней берёшься за ремень, но он такой затейливый, расстегнуть не получается.

— Давай я… — нетерпеливо выдыхает Тэхен и быстро щёлкает бляшкой.

Пуговица на джинсах сама выпрыгивает из петли — ты тянешь джинсы вниз, спуская их по бёдрам. В голове оглушающе тихо, мыслей ноль, только желание сделать хорошо, чтобы ему понравилось. Не тешишь себя надеждами о любви с первого взгляда, Ким Тэхен предложил, а ты согласилась, и не время теперь вспоминать о скромности. Поэтому даёшь пару секунд на оценку масштаба, скрытого бельём, выдыхаешь и освобождаешь член из ткани.

Щедрость Господа Боженьки ослепляет. Почему он такой большой, корейцы же мелкие? Ты обхватываешь его рукой, очумевшая донельзя, он твёрдый, упругий, тычется доверчиво в ладонь. Парень шипит от твоих чувствительных касаний. А у тебя задача крайне осложнилась, ведь с этим добром надо справиться, а еще… Тэхен… эм… кудрявый.

Ты не любишь волосы в паху. Не любишь. Не любила. До этого момента.

Вообще-то это выглядит. Гордо. Нарочитая мужественность и маскулинность айдола, по зову службы обязанному быть юным и гладким. И парень выглядит гордым собой, он явно доволен произведенным впечатлением, усмехается пошло и тоже не торопится переходить к активным действиям. Запускает пальцы в пряди твоих волос, отводит их назад. Открывает своему взгляду уши, линию челюсти, шею, сейчас красную от волнения и желания.

— Лиля… красивое имя… — шепчет он и трогает твой рот. — И губы красивые, не шучу, у меня фетиш на такие губы…

От его голоса, шепота хочется стонать, хочется запустить руку в джинсы, туда, где скапливается желание. Ты переступаешь коленями по твёрдому полу и ловишь его пальцы губами. Крышу сносит моментально, ощущение его пальцев на языке коротит по каждому нерву. Такие изящные, сильные. Вкусные. Трогаешь кончик пальца языком и берешь глубже, имитируешь знакомые движения. Тэхён стонет в голос, второй рукой вцепляется крепче в твои волосы на макушке, словно ноги его не держат. Не больно, но крепко, помогая и направляя. И тебя несёт дальше по волнам похоти, недостаток опыта восполняешь пылкостью и фантазией. Отпускаешь себя, ведь это какая-то параллельная реальность, скоро наверно, вернешься, а сейчас сделаешь всё и даже больше.

Руки не останавливаются, гладят член по всей длине, от основания, до выпуклой фигурной головки. Проходишься кулаком, трогаешь влажные кудряшки, но чего-то не хватает. Ты снова поднимаешь глаза, выпускаешь пальцы изо рта, и уже не стесняясь, проводишь языком по собственной ладони. Скулы айдола цветут смуглым румянцем, бедра мелко дергаются, руки лихорадочно гладят тебя по щекам, обхватывают шею и возвращаются обратно в волосы, путая их.

— Кожа нежная, словно бархат, красивая, как цветок… — бормочет Тэхен, удивительно, что всё еще по-английски, раз ты его понимаешь. — Давай, детка… — ахает он, когда ты проходишься скользким кулаком по упругому стволу. А потом склоняешься ниже и лижешь языком показавшуюся из обхвата головку.

Даже не сомневалась, и здесь Тэхен сногсшибательно вкусный: солоноватый, терпкий, крепкий, как дорогой алкоголь. И так же сносит с ног. Его низкие стоны подкидывают тебя в облака. Ты лижешь еще, увереннее, помогаешь себе рукой, пробуешь брать глубже. Смыкаешь губы вокруг каменного члена — стараешься, борешься с рефлексом, ведь крупная головка так тяжело, солидно ложится на язык, скользит до горла по нежной внутренности рта и обратно.

— Стой, стой, покажи мне… — хрипит Ким и аккуратно тащит член наружу, водит навершием по твоему горящему рту. Ныряет неглубоко и снова протягивает меж губ. Ты игриво их круглишь, ловишь касания языком, слизываешь капли предэякулята.

— Ещё хочу, дай… — капризно улыбаешься, когда вдруг понимаешь, что парень растягивает удовольствие. Он что, никуда не торопится? Солнце опустилось ниже окна и не освещает подсобку, людской шум тоже не доносится через хлипкую дверь. Тишина такая, словно они в здании одни. Неужели у мировой звезды столько свободного времени?

Тэхен сипло усмехается и заправляет ствол тебе за щеку, шипит, когда зубами нечаянно задеваешь его. Гладит пальцами образовавшуюся выпуклость и опять вытягивает, играя твоим ртом. Ты покладисто позволяешь собою пользоваться, только моргаешь на каждый низкий вздох. В трусах давным давно позорно мокро.

— Твои губы на члене сводят меня с ума, — оправдывается он, и наконец-то, удовлетворяет твою просьбу.

Он толкается мягко, чтобы не давилась, и ты с готовностью подстраиваешься: встречаешь языком, поставляешь его, чтобы член упирался на каждом толчке. Откуда что взялось, не знаешь, тайное женское знание диктует сейчас, как сделать все правильно: подарить удовольствие, вышибить его с каких-либо мыслей. Кажется, в эту минуту в твоих руках власть над мужчиной — вечная, та, которая толкает их на подвиги и войны ради одного только женского взгляда. Ты смотришь на Ви иногда, не отрываясь от процесса, на то, как он дрожит, как лихорадочно дышит. Его руки судорожно скользят по тебе, по втянутым щекам, трогают гвоздики сережек на ушах. Кажется, он почти на грани, и это понимание дарит тебе второе дыхание. Ты гладишь его по животу под майкой, по бедрам, с усилием проходишься ладонями по каменным ляжкам и продолжаешь насаживаться ртом на горячий член. На всю жизнь запомнишь эти ощущения, его вкус, запах, запомнишь и никому не расскажешь, как все случилось. Как собрались однажды с подружками из чата в Корею, как бродили там по улицам и налетели на магазинчик с их альбомами. Шутя и придуриваясь, ни на что надеясь, заполнили лотерейки на участие в фансайне. Ты уже и забыла, что что-то заполняла, как вдруг однажды на почту пришло уведомление. Вечер переговоров с родителями, и билет куплен. Рванула одна, на несколько дней, забив на университет. И никому об этом ни сказала, ни одной душе. А теперь и не скажешь, всё оставишь себе и своей памяти, и возможно, только в старости поделишься с любимой внучкой, что однажды твой рот и губы трогали, пробовали, удовлетворяли самого красивого парня на земле.

Ты закрываешь глаза, слезы копятся под веками, уголки губ болезненно натягиваются на выпуклых гранях вершины, но ты продолжаешь, мечтая взять так, чтобы носом уткнуться в пушистый лобок. Член пульсирует во рту, он так правильно ощущается там, что стоны сами собой рвутся из груди, горло вибрирует ими на чужой твёрдости.