Относительно планов А. Гитлера в отношении города. Нет никаких сомнений, что фюрер собирался стереть его с лица земли, но директив за его личной подписью на этот счет нет. Знаменитая «директива Гитлера № 1601 от 22 сентября 1941 года» на самом деле таковой не является. Это реальный документ, он был приведен в качестве доказательства на Нюрнбергском процессе и нет оснований сомневаться в его подлинности. Но называется он иначе: Директива начальника штаба ВМФ Ia 1601 от 22 сентября 1941 года21. Вот ее полный текст:
«Будущее города Петербурга
1. Чтобы иметь ясность о мероприятиях кригсмарине в случае захвата или сдачи Петербурга, начальником Штаба руководства морской войной был поднят вопрос перед ОКВ о дальнейших военных мерах против этого города.
Настоящим доводятся до сведения результаты.
2. Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населенного пункта не представляет никакого интереса. Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в существовании этого города непосредственно у ее новых границ.
3. Прежние требования кригсмарине о сохранении судостроительных, портовых и навигационных сооружений известны ОКВ, однако удовлетворение их не представляется возможным ввиду общей линии, принятой в отношении Петербурга.
4. Предполагается окружить город сплошным кольцом и стереть его с лица земли огнем из артиллерийских орудий всех калибров и непрерывными воздушными налетами.
Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения.
5. Верховное командование кригсмарине в ближайшее время разработает и издаст директиву о связанных с предстоящим уничтожением Петербурга изменениях в уже проводимых или подготовленных организационных мероприятиях и мероприятиях по личному составу.
Если командование группы армий имеет по этому поводу какие-либо предложения, их следует как можно скорее направить в Штаб руководства морской войной».
Документ подписан начальником Штаба руководства морской войной вице-адмиралом Куртом Фрике.
В ходе Нюрнбергского процесса подсудимый, бывший главнокомандующий ВМС гросс-адмирал Эрих Редер был допрошен относительно этого документа. Вот его показания: «Я просил Гитлера, когда я услышал, что он намерен в ходе войны обстреливать Ленинград, что он должен сохранить порт и доки, потому что они будут полезны для нас, так как мы хотим переместить наши базы дальше на восток по причине британских воздушных атак в Прибалтике. Незадолго до даты, о которой Вы упомянули, адмирал Фрике был в штаб-квартире Фюрера – я не знаю по какой причине – и там говорил с фюрером в мое отсутствие. Фюрер объяснил ему, что планируют обстреливать Ленинград, особенно с самолетов, и он использовал эти весьма преувеличенные слова, которые затем были написаны в документе. ВМФ не имел абсолютно ничего общего с обстрелом Ленинграда. Мы не получали приказов об этом. Мы были заинтересованы только в одной вещи, что следует сохранить верфи и портовые сооружения.
Фюрер проинформировал Фрике, что, к сожалению, он был не в состоянии сделать это, потому что попадания, особенно если с самолета, не могут быть направлены так точно. Все, что мы могли бы сделать – это сообщить генерал-адмиралу Карльсу, что Ленинград в случае захвата не может использоваться в качестве базы и генерал-адмиралу Карльсу придется остановить приготовления, которые он уже начал: выделение немецких рабочих и, вероятно, техники, которая была предназначена для использования в Ленинграде позже. Карльс должен был знать об этом, и так называемый Департамент интендантства ВМФ должен был знать об этом, и именно поэтому адмирал Фрике написал эту бумагу. К сожалению, он включил в этот документ выражения, используемые Гитлером, которые никак не связаны с делом, поскольку мы были обеспокоены, потому что ничего не делается с обстрелом. Тем самым он не берет на себя в любом случае ответственность, в том смысле, что он одобрил его. Он считал только, что он должен был включить формулировку Гитлера в документ. Военно-морской флот не имел ничего общего с этим вопросом. Не было бы необходимо издавать его, и, к сожалению, и очень неуклюже, выражение, используемое Гитлером, было введено в этот документ»22.
Редеру можно не доверять, но его слова подтверждаются выписками из журнала боевых действий группы армий «Север», в которых первые данные о решении блокировать город встречаются 28 августа 1941 года. Далее день ото дня данные сбивчиво и неуверенно подтверждаются с небольшими вариациями и деталями. Вариации, понятное дело, вносят защитники Ленинграда. Поэтому достоверно сказать, когда именно Гитлер принял решение заморить Ленинград голодом, неизвестно. Рискну предположить, что решение об отмене штурма Ленинграда было принято в последний момент, Гитлер и сам не знал, что ему делать. Основной целью была Москва, и войска ему нужны были на центральном направлении. Блокировав Ленинград, можно было перебросить часть войск (особенно танковые корпуса) на Москву. С другой стороны, имеющихся у В. фон Лееба сил было явно недостаточно для штурма. Каждый сентябрьский день стоил немцам огромных усилий. Продвижение давалось все труднее. Защитники города дрались насмерть. В конце концов 25 сентября В. фон Лееб написал в ОКХ: «Группа армий “Север” с оставшимися у нее силами более не в состоянии в полной мере продолжать наступление на Ленинград. Тем самым отпадает и систематический артиллерийский обстрел города. Чтобы вынудить город к сдаче, остаются только бомбардировка и измор»23.
Поэтому разговоры о том, что город был открыт для врага и Гитлер-де сам не захотел его брать (а именно так представляет ситуацию писатель-фронтовик Д. А. Гранин в своем романе «Мой лейтенант»), полностью не соответствуют действительности. Советские войска остановили врага на подступах к городу. Ценой огромных потерь и проявлений массового героизма. Остановили. Сами. Без всяких директив Гитлера. Через несколько месяцев фон Лееб будет отстранен от должности командующего группой армий «Север».
Блокада началась. Впереди была смена командования Ленинградского фронта. 14 сентября в критические для города дни командование принял генерал армии Г. К. Жуков. Судьба города будет решаться в этот короткий промежуток: с 14 по 21 сентября. В городе заминируют мосты, здания, будут разработаны план-схемы ведения боев в городской черте. О сдаче никто и не помышлял. Город готов биться за каждый дом, за каждый канал, за каждый кирпич и камень. Но это все впереди.
Как показывают сводки боевых действий в районе Пулковских высот, в районе Стрельны и Петергофа, со стороны Колпина, на Дудергофских высотах – враг всеми силами рвался в город. Если бы ему это удалось – не было бы никакой блокады, все решения и фантазии Гитлера были только на словах в общении со своими генералами. Пора назвать вещи своими именами: генерал-фельдмаршал фон Лееб просто не смог сломить сопротивление ленинградцев.
Впереди были героическая оборона крепости Орешек и трагическая гибель Петергофского десанта, попытки прорыва блокады в 1942 году и Дорога жизни, спасшая сотни тысяч ленинградцев, окружение 2-й ударной армии генерал-лейтенанта А. А. Власова и подвиг советских бойцов в страшной мясорубке Невского пятачка. И, конечно же, голод, страшный голод первой блокадной зимы.
Иногда ночью мне снится сон. Снятся незнакомые мне люди, которых я никогда не видел, не знал, но чье присутствие, чья твердая поступь будоражат слух, вспарывают пласты глубинной памяти и открываются неведомые эпохи. Из глубины столетий на меня смотрят мои предки. Ни о чем не спрашивают, не говорят – просто смотрят. Отдавшие жизнь за Родину, ушедшие с небесным воинством защищать Россию на небесах, присматривать за мной, далеким и бестолковым потомком. Кости их давно сгнили в земле, легенды и были не сохранили их рабоче-крестьянских имен. Грубые, словно выточенные из камня, мягкие, как глина, мощные, как платяные шкафы, и худые, жилистые, – не люди, а промасленные канаты… Добрые, злые, гулящие, разухабистые, крикливые, спокойные… Разные. Настоящие. Погибшие в бесчисленных боях за Отечество. И если я чувствую их боль, слышу их голоса из своего сегодняшнего настоящего, то это значит, что через двести лет кто-то также будет чувствовать меня. Кровь моя не сгинет бесследно. Это и есть чувство родной земли, каким его может сформулировать для себя русский человек. Кровь и плоть наших предков сделали эту землю живой, жирной и родящей. И все, что мы можем сделать для своих потомков – сохранить ее в том виде, в котором получили от своих дедов и прадедов, а если понадобится – удобрить ее словом, делом и собственной плотью. Ибо плоть тленна, а душа человеческая вечна. Мертвые сраму не имут.
