Восемнадцатого июля погибают дети Ленинграда.
Накануне вечером на станцию Лычково Демянского района Новгородской области прибыл эвакуационный поезд, вывозивший из Ленинграда детей, а также сопровождавших их педагогов и медицинских работников. Всего около двух тысяч человек. На станции поезд отвели на запасной путь, ожидая подхода новых групп детей из Демянска, которые и прибыли во второй половине дня 18 июля. Примерно в эти же часы на соседний путь прибыл санитарный поезд с ранеными красноармейцами. И в этот момент появляется немецкий бомбардировщик.
Вот как вспоминает последствия налета очевидец, а впоследствии писатель Валентин Динабургский: «Фрагменты детских тел висели на телеграфных проводах, на ветвях деревьев, на кустарниках. Стаи ворон, чуя поживу, с гвалтом кружили над местом трагедии. Солдаты собирали изуродованные тела, быстро начавшие разлагаться под влиянием жары. От смрада тошнило и кружилась голова.
Через пару дней на Лычково нахлынули матери несчастных жертв. Простоволосые, растрепанные, они метались между путей, искореженных взрывами бомб. Они незряче бродили по лесу, не обращая внимания на минные поля, и подрывались на них… Неудивительно, что некоторые тронулись разумом. Меня одна женщина, улыбаясь, спрашивала: не встречал ли я ее Вовочку? Она только сейчас вела его в детсадик и оставила вот здесь… Зрелище страшное: истерики, вопли, обезумевшие глаза, растерянность, безысходность…»4
Из вагонов выбегают дети в белых панамках, плачут от ужаса, пытаются спрятаться в поле, не понимая, что белые панамки прекрасно видны с высоты на зеленом фоне. Отбомбившись, летчик делает второй круг. Он видит, что перед ним маленькие дети. Он все прекрасно видит. И продолжает методично расстреливать их из пулемета. Ориентир – белые панамки.
Этот немецкий летчик… Я пытаюсь представить, какой он, как выглядит, о чем думает, злой ли он человек? Или он обычный светловолосый парень, улыбчивый, белозубый, с красивыми и правильными чертами лица, любящий свою мать, пишущий нежные письма жене о том, как уничтожил в течение минуты… не детей, нет, недочеловеческих личинок. Как он рассказывает об этом случае в полку и его друзья, его боевые товарищи Фрицы, Гансы, Густавы весело смеются. Я не знаю, погиб ли этот летчик во время войны или, наоборот, прожил долгую счастливую жизнь, растил детей, нянчил внуков. Но я точно знаю, что советский солдат – самый милосердный солдат в мире. Потому что после Лычково у него появилось полное моральное право уничтожать немцев, как нацию. Но советский солдат не стал этого делать.
Ирина Алексеевна Зимнева помнит хронику тех событий лишь по рассказам старших товарищей. Жизнь ей, трехлетней крохе, спасла кукла – памятный подарок мамы, врученный на перроне перед самым отправлением рокового эшелона. Торчащая из груды детских тел игрушечная рука привлекла внимание тринадцатилетнего лычковского мальчишки Алеши Осокина. Он потянулся за ней, услышал душераздирающий детский плач и понял – здесь лежит живой ребенок. Семья Алеши приняла девочку как родную, но вскоре нашлись родственники и Ирина вернулась обратно в Ленинград, прямиком в кольцо блокады. В 1984 году Ирина Алексеевна вернулась в эти земли – вместе с мужем они купили в соседнем поселке дачу, решили обустроить хозяйство; перво-наперво – построить баньку, для чего и пригласили местного плотника. По завершении работы супруги разговорились с мастером. И вдруг он начинает описывать события того дня: разбомбленный фашистами поезд, кукла, маленькая девочка… Плотником оказался Алексей Осокин.
От Кингисеппа до Луги, от Балтики до озера Ильмень протянулась линия обороны. Немецкая группа армий «Север» впервые с начала войны завязла в районе Луги, не в силах прорвать оборону советских войск. Сводки боев второй половины июля похожи на книгу славы, что ни день, то подвиг и чудеса самоотверженности.
Вот балтийский летчик старший лейтенант Н. И. Митин. Идет на таран и сбивает немецкий самолет PZL P.24, корректировавший огонь артиллерии по Ленинграду. Самолет Митина загорелся и начал падать, но сам он успел выпрыгнуть с парашютом над территорией, уже занятой противником. Его уже считали погибшим, но через три дня Митин перешел линию фронта и вернулся в полк.
А вот неизвестный солдат. Два кубаря. Лейтенант. В районе Сольцов его взвод залег под огнем немецкого пулемета. Немец долбит яростно, страшно. Головы не поднять. Жара. Липкий пот пропитал гимнастерку. Пить хочется. Жить хочется. Лицо в траве, душисто пахнет осокой. Жучок ползет по травинке. А подняться надо. Зачем? Зачем подниматься, когда так хочется жить? На этот вопрос не может быть внятного, не вызывающего сомнений ответа. Позади Ленинград, Родина. Да, но ведь жить хочется… Как же страшно вставать… Жена, дочь. Смотрят откуда-то ему в глаза. Откуда они смотрят? Отчего так обжигает их взгляд? Эх, надо вставать… Поднимается лейтенант, успевает заорать во всю грудь: «За мной, мужики!» Делает шаг и ловит пулю на вздохе. Но взвод уже поднялся, уже бежит вперед. Десять метров до врага, пять, три… Врукопашную, штыком в брюхо, саперной лопаткой под кадык. Бой яростный и короткий. Все. Сольцы отбили. 8-я немецкая танковая дивизия отрезана от основных сил. Лейтенант лежит на поле. Взгляд его стеклянен и светел. Жучок переползает с травинки на лицо.
Группа армий «Север» прекращает наступление на Ленинград 19 июля. В приказе Гитлера об этом говорилось: «Продвижение в направлении Ленинграда возобновить лишь после того, как 18-я армия войдет в соприкосновение с 4-й танковой группой, а ее восточный фланг будет обеспечен силами 16-й армии»5. Неизвестный лейтенант и тысячи таких, как он, подарили Ленинграду еще один месяц.
Двадцать второе июля – ровно месяц с начала войны. «Ленинградский горком ВКП(б) дал указание секретарям райкомов в трехдневный срок подобрать для каждого домохозяйства политорганизатора. В его обязанность входит массово-политическая работа среди населения, повышение бдительности и укрепление противовоздушной защиты дома. Одним словом, бороться за превращение каждого дома в крепость… по примеру Москвы с 12 часов 23 июля на крышах и чердаках вводятся круглосуточные дежурства для тушения зажигательных бомб […]
И еще 27 июля 10 815 ленинградцев ушли из города. Ушли, чтобы занять уже оборудованные позиции. Это были бойцы только что сформированной 1-й гвардейской дивизии народного ополчения»6. Это уже пятая по счету дивизия народного ополчения.
В этот же день солдат 324-го немецкого пехотного полка Фриц Курт, воевавший под Свирью, пишет в своем дневнике: «Сегодня мы шли в атаку. Русские подпустили нас поближе, а потом открыли такой огонь, что из нашего отделения унесли ноги только я да Ганс. Когда все это кончится?»7 28 июля Фриц Курт был убит.
Идут жестокие бои в районе Сабска. 36-я немецкая мотопехотная дивизия захватила плацдарм на правом берегу Луги. Не хватает вооружения, боеприпасов, людей. Линия обороны на этом рубеже напоминает тонкую нить. В Ленинграде мастерские Института киноинженеров (ЛИКИ) переделывают учебные винтовки и пулеметы в боевые. В этом коротком предложении весь ужас нависшей катастрофы.
Профессор Горного института А. Н. Кузнецов разрабатывает рецептуру взрывчатой смеси, которую можно производить в Ленинграде из имеющихся в городе реагентов. Новое взрывчатое вещество – синал – оказалось вполне пригодным для снаряжения ручных гранат, противотанковых мин и осколочных авиабомб. Выпускать его начали предприятия, также не имеющие никакого отношения к военной промышленности: суперфосфатный завод, завод «Автоген», кирпичный завод № 1, Алюминиево-магниевый и Горный институты.
Все окна в городе заклеены бумажными лентами, но при бомбежках стекла все равно вылетают. 31 июля штаб Местной ПВО настоятельно рекомендовал жителям города по сигналу воздушной тревоги открывать окна. Это помогло сохранить стекла до наступления холодов.
«Уходит июль. В течение этого месяца город дал фронту около 250 танков и бронемашин, 200 орудий для дотов, 185 – для танков, 300 полковых минометов, много пушек, винтовок, снайперских прицелов. Только предприятия местной промышленности отправили на фронт в этом месяце 710 тысяч противопехотных мин»8.
