Он приехал в Китай под собственным именем и со своими подлинными документами немецкого гражданина. На его визитной карточке того периода, щедро раздаваемой и охотно из рук симпатичного немца принимаемой, выведено: «Доктор Рихард Зорге, почтовый ящик 1062, Шанхай».

Чем же занимался Рихард в Китае? Вместе с Берзиным они определили список наиболее важных задач. Первая – определить и дать характеристику социальной, а также внешней и внутренней политической деятельности нанкинского правительства и отдельных его фракций. Далее – выявить военный потенциал чанкайшистов. Получить сведения об оснащении армии – не только сил Чан Кайши, но и многочисленных военных клик, то появлявшихся, то исчезавших на внутриполитической арене Китая. Понять, какую стратегию избрали для себя в этом регионе США и Англия. Определить, на что способны иностранные державы в этой стране и какова их мощь.

Считается, что если 70 процентов из намеченного разведчику удается, то его миссия выполнена успешно. Справился со сложнейшими задачами и Зорге. За два года в Центр было передано около шести сотен донесений. О их важности свидетельствует другая красноречивая цифра: 250 из них легли на стол товарища Сталина.

Наиболее ценный документ из всего присланного, конечно, копия «Антикоминтерновского пакта». Она попала в Москву еще раньше, чем ее получил в Италии сам участник фашистской оси Бенито Муссолини.

И это несмотря на то, что почти сразу же, как и каждый иностранец, Рихард попал под колпак спецслужб. Вот документ из архива полиции Шанхая: «С июля 1931-го по январь 1932-го Зорге находился под наблюдением полиции. Проверяли его абонементный ящик 1062. Следили за квартирой. Было установлено: “Из дома выходит редко. Свободное время проводит, играя в шахматы со знакомыми”».

Надо заметить, что Рихард явно перехитрил службу наружного наблюдения (наружку. – Н. Д.). «Из дома выходит редко»… А Зорге изъездил весь Китай, преодолев 10 тысяч километров по трудным его дорогам. «Время проводит, играя в шахматы»… Но именно в Китае он как следует сработался с радистом Максом Клаузеном, прибывшим в Шанхай в декабре 1929 года.

Как быстро все произошло! В 1928-м коммунист Клаузен приезжает в Москву. Сбывается его давнишняя мечта: он будет работать и жить в стране, строящей социализм. Но у разведки были на Макса свои виды. Ему предложили пойти на курсы радистов, которые он, проявив завидные способности, закончил через год. И сразу командировка в Шанхай, где легко сходящийся с людьми улыбчивый немец занялся коммерцией.

Случайно познакомился с женщиной, жившей по соседству. Ее звали Анной. Красивая и спокойная русская после некоторых настойчивых предложений, нет, еще не руки и сердца, а всего лишь поменяться снимаемыми комнатами, согласилась с чудаком немцем. Тот почему-то хотел жить только на неудобном чердаке, а ей отдавал свою гораздо более удобную квартирку этажом ниже. Тогда Анна еще не знала, что на чердаке радиостанция ее будущего мужа работает почти безукоризненно, а этажом ниже много помех. Знакомство переросло в дружбу, а дружба завершилась замужеством. Согласие на брак дали Клаузену – помимо невесты – сначала резидент Зорге, а потом и Центр.

Долго скрывать от Анны, кем он на самом деле является, «коммерсанту» Максу не удалось. Обстоятельства не позволяли продолжать игру в молчанку с собственной женой. Правда, сначала объяснения мужа в том, что он специалист по радиосвязи, успокоили Анну. Но почему такие частые отлучки? Зачем перевозить – и тайно – рацию с места на место? В конце концов Клаузен был вынужден признаться. Жена поняла и приняла.

И уже скоро, переезжая через границу, хладнокровно выдержала одно из первых испытаний. Таможенник увидел здоровенный ящик с рацией. Но открывать его было так долго и муторно, что он попытался взять молодую женщину на испуг. Потребовал, чтобы та под клятвой призналась, что` в деревянном коробе. И Анна без сомнений выдала: «Посуда. Только тщательно упакованная посуда. Будете открывать? Если перебьете, придется вам и расплатиться». Рация благополучно пересекла границу, а Центр больше не сомневался: приобретен хладнокровный и надежный помощник. Кстати, подобной выдержки, демонстрируемой в тяжелейшие моменты, не всегда хватало самому Максу.

Вернувшегося после Шанхая в СССР Клаузена почему-то послали в степной городок в Саратовской области. Выглядело весьма странно. В голову лезли всякие мысли: то ли трудовое воспитание-перевоспитание, то ли недоверие. Жена Анна осталась в Москве, а Макс научился управлять трактором. Для поддержания профессиональной формы открыл для местных школу радистов-любителей. Его отметили грамотой, портрет ударника труда – немца повесили на Доске почета.

Тут в Центр и пришла телеграмма из Токио, где уже работал резидент Рамзай. Зорге признавался, есть тому и документальные подтверждения, что был готов остаться в Китае хоть на всю жизнь, так ему в огромной стране нравилось. Но политическая обстановка изменилась. Глобальные угрозы исходили уже из Японии, куда в интересах дела и должен был отправиться резидент. Еще в Шанхае он увлекся изучением японской культуры, политики и всего того, что имело хоть малейшее отношение к загадочной державе, в которой любой разведке в ту пору работать было чрезвычайно сложно, однако необходимо.

Зорге просил прислать ему в Токио в качестве радиста только Клаузена, с которым он так слаженно работал в Шанхае. И резиденту Рамзаю (это оперативное имя придумал для Рихарда сам начальник военной разведки Берзин) не отказали.

Судьба Макса снова дала крутой поворот. Одного из лучших радистов советской разведки, выше него ставили только Вильяма Фишера (будущего полковника Рудольфа Абеля), ждала большая работа.

Интересно было бы узнать, пересекались ли в Шанхае, да и вообще в Китае, пути Макса Клаузена и другого мастера этой профессии – настоящего Рудольфа Иоганновича (Ивановича) Абеля, тоже работавшего в те годы в этой же части огромной страны под крышей консульства. Правда, последнее обстоятельство делает пересечение едва ли возможным, ибо легальная разведка старалась никак не соприкасаться с нелегальной, чтобы, не дай бог, не подвести, не поставить нелегалов под угрозу.

Содружество Зорге с Клаузеном еще в Китае переросло в дружбу и полное взаимопонимание, что так помогло им через несколько лет в Японии, куда Макс Клаузен прибыл специально для работы с группой Рамзая. Анна присоединилась в мужу позднее, когда Макс сумел легализоваться в закрытой для иностранцев стране. Анну все принимали за немку. В немецком клубе она устраивала благотворительные вечера и организовывала всяческие праздники, а дома помогала мужу. Когда тот работал на рации, выходила гулять с собакой. Появлялся рядом кто-то посторонний, и Анна возвращалась домой, чтобы предупредить мужа.

Иногда Анне Клаузен приходилось уезжать в опасные командировки. Возила неведомые ей документы, отснятые на пленках, в разные города. Держалась естественно, уверенно, ни разу не вызвала подозрений у таможенников и пограничников.

Свой основной источник разведывательной информации – японского журналиста Ходзуми Одзаки – Зорге приобрел еще в 1930 году в Шанхае, где Одзаки с июня 1928 года трудился собственным корреспондентом «Осака Асахи». Случайность? Ничего подобного. Разведчик моментально выделил молодого японца из множества аккредитованных в Китае коллег. Тот не отличался задиристостью, не предсказывал, как некоторые его соотечественники, что Япония вместе с Германией станет владычицей мира. Наоборот, осторожно намекал: милитаристские настроения, ставка на экспансию способны погубить Японию. Одзаки очень помог Зорге еще в самом начале их знакомства. Это о нем Зорге писал: «Он был моим первым и наиболее ценным помощником. Одзаки добывал самую полную и интересную информацию, которая когда-либо поступала ко мне из японских источников. Сразу же я близко подружился с ним».

Они поняли друг друга. И это понимание переросло в тесное сотрудничество между немцем и японцем во благо Страны Советов. Именно Одзаки предупредил Зорге: продажные китайские генералы договорились отдать Маньчжурию японцам. На это предупреждение в Москве среагировали мгновенно.