Хорнблауэр повернул подзорную трубу. «Бланшфлер» обречен, если только не укроется в водах Шведской Померании, а именно это он явно намеревался сделать. Буш разложил перед собой карту и брал пеленг на белые обрывы Штуббенкаммера. Хорнблауэр поглядел на карту, на далекие корабли и снова на карту. Штральзунд – крепость, выдержавшая в последнее время не одну осаду. Если «Бланшфлер» доберется дотуда и Швеция возьмет его под защиту, то эскадра будет бессильна что-нибудь предпринять. А вот остальное побережье – просто мели, песчаные банки да пара бухт, куда могут заходить небольшие суда. Если верить карте, вход в них защищают батареи. Если «Бланшфлер» укроется в какой-нибудь из этих бухт, можно будет подумать о плане захвата. Но Штральзунд совершенно неприступен.

– Сигнальте «Лотосу», – сказал Хорнблауэр. – «Отрезать противнику путь к Штральзунду».

За время нескончаемой войны все навигационные знаки исчезли. Ни один буй не отмечал ведущего к Штральзунду фарватера – на карте он назывался Бодден. Викери на «Лотосе» должен будет постоянно бросать лот и быстро принимать решения.

– Метка семь! – крикнул лотовый.

«Несравненная» была уже на опасном мелководье. Буш встревоженно нахмурился:

– Убавьте паруса, пожалуйста, мистер Буш.

«Несравненной» француза не догнать, а если они сядут на мель, лучше, если это произойдет на меньшей скорости.

– Противник привелся к ветру, – сообщил Херст.

Так и есть: французский капитан отказался от попытки достичь Штральзунда. Это заслуга Викери, который, не страшась мелей, под всеми парусами отчаянно ринулся наперерез.

– Если он будет идти тем же курсом, «Ворон» сможет его обстрелять! – в волнении произнес Буш.

– Противник сменил галс! – доложил Херст.

– И пять с половиной! – крикнул лотовый.

Буш закусил губу: его бесценный корабль средь мелей у подветренного берега, а под килем всего тридцать три фута.

– Положите корабль в дрейф, капитан Буш, – сказал Хорнблауэр. Нет надобности рисковать кораблем, пока они не поймут, что задумал француз.

«Несравненная» привелась к ветру, подставив левую скулу слабым волнам. Солнце приятно пригревало.

– Что с «Вороном»? – воскликнул Буш.

Фор-стеньга шлюпа переломилась у основания, рухнула на свои стаксели и повисла в клубке спутанных парусов.

– Он на мели, сэр, – доложил Херст, глядя в подзорную трубу.

Удар о мель был так силен, что сорвало стеньгу.

– У него осадка на восемь футов меньше, чем у нас, сэр, – сказал Буш, но Хорнблауэр вновь смотрел на «Бланшфлер».

Очевидно, капер сумел войти в фарватер за Хиддензе. На карте здесь стояла единственная отметка глубины: лаконичное «2½». Глубина пятнадцать футов, и батарея в начале длинного полуострова. На горизонте с наветренной стороны показались характерные паруса бомбардирских кечей: Дункан и Маунд, проплутав в тумане, взяли курс на место встречи у мыса Аркона и сейчас, надо думать, заметили «Несравненную».

– Пожалуйста, отправьте шлюпки помочь «Ворону», капитан Буш, – распорядился Хорнблауэр.

– Есть, сэр.

Чтобы поднять баркас и тендер с кильблоков и опустить на воду, нужны сто пар рук. Засвистели дудки, заходила по матросским спинам боцманская трость. Под скрип блоков и шлепанье босых ног тяжелая громада корабля немного накренилась, освобождаясь от веса шлюпок. Хорнблауэр вновь поднес к глазам подзорную трубу.

«Бланшфлер» бросил якорь между Рюгеном и узкой полосой Хиддензе – скорее песчаной косой, чем островом, цепочкой дюн над желтыми мелями. Мачты «Бланшфлера» были по-прежнему видны на фоне глинистых обрывов Рюгена, дюны Хиддензе, протянувшиеся длинным изогнутым молом, скрывали только корпус. С одного конца Хиддензе вход на необычный рейд защищала батарея – Хорнблауэр видел силуэты пушек, черные на фоне заросших травой амбразур, – с другого бурун указывал на мели, непроходимые даже для корабельного баркаса. Эскадра не дала каперу укрыться в Штральзунде, но, судя по всему, здесь он в такой же безопасности. Чтобы его захватить, придется грести на шлюпках по мелководью, потом – через узкий фарватер под пушками, а затем выводить приз под теми же пушками между незнакомыми мелями. Перспектива не слишком заманчивая. Можно высадить морских пехотинцев на Хиддензе и попытаться взять батарею, но на внезапность рассчитывать не приходится, а значит, неизбежны огромные потери. К тому же гарнизон на батарее шведский, а Швецию лучше не злить. Сейчас она только номинальный противник, но это хрупкое равновесие так легко нарушить. Хорнблауэр помнил пункты инструкций, где его предостерегали именно от таких опрометчивых шагов.

Словно в ответ на его мысли сигнальный мичман откозырял и доложил:

– Сигналы с «Лотоса», сэр.

Хорнблауэр прочел сообщение, в спешке накорябанное мелом на грифельной доске: «От Штральзунда приближаются парламентерские флаги. Позволил им пройти».

– Подтвердите, – сказал Хорнблауэр.

Что за чертовщина? Один парламентерский флаг – это понятно, но Викери сообщил по меньшей мере о двух. Хорнблауэр навел подзорную трубу туда, где Викери очень разумно поставил «Лотос» на якорь – между проливом, в котором укрылся «Бланшфлер», и Штральзундом, откуда французу может прийти подмога. Одно… два… три… суденышка только что обогнули «Лотос» и шли прямиком к «Несравненной». У всех трех была характерная балтийская оснастка, похожая на голландскую, но с местным своеобразием: округлый нос, шверцы и большой гафельный грот. Они неслись в бейдевинд, будто на регате, вода пенилась под тупыми носами, брызги, несмотря на слабый ветер, вставали стеной.

– Что за черт? – проговорил Буш, направляя на них подзорную трубу.

Возможно, это уловка, чтобы потянуть время. Хорнблауэр вновь поглядел на мачты «Бланшфлера» за песчаной косой. Капер убрал все паруса и покачивался на якоре.

– Белый над сине-желтым, – сообщил Буш, по-прежнему глядя на приближающиеся суденышки. – Шведский флаг под парламентерским.

Хорнблауэр перевел взгляд на первое судно. Да, Буш не ошибся.

– Дальше, сэр… – Буш виновато хохотнул. – Знаю, сэр, что это нелепо, но выглядит точно как британский флаг под парламентерским.

Поверить было трудно: с такого расстояния и впрямь легко ошибиться. Однако Хорнблауэр видел в подзорную трубу то же самое.

– Что скажете про вторую шлюпку, мистер Херст?

– Британский флаг под белым, – уверенно отвечал Херст.

Третья шлюпка заметно отстала, и ее флага было не разглядеть.

– Кажется, французский, сэр, – сказал Херст, но продолжить наблюдения они не успели: первая шлюпка быстро приближалась.

На палубе, болтаясь в боцманской люльке и придерживая обеими руками треуголку, очутился высокий дородный господин. На нем был синий мундир с золотыми пуговицами и эполетами. Господин степенно поправил ножны и галстук, затем, прижимая к груди шляпу с белым плюмажем и шведской кокардой, отвесил поклон.

– Барон Бассе, – были его первые слова.

Хорнблауэр поклонился:

– Капитан сэр Горацио Хорнблауэр. Коммодор эскадры.

У барона Бассе было квадратное лицо, большой нос и холодные серые глаза; он явно мог только догадываться, что́ сказал Хорнблауэр.

– Вы воевать? – с усилием спросил он.

– Я преследую капера, действующего под французским флагом, – начал Хорнблауэр и тут же понял, как трудно говорить с иностранцем, почти не знающим английского, и при этом дипломатично выбирать выражения. – Эй, где мистер Браун?

Переводчик подошел и коротко представился по-шведски. Хорнблауэр наблюдал быстрый обмен взглядами между Бассе и Брауном. Очевидно, это два смертельных политических врага, встретившиеся на относительно нейтральной почве британского военного корабля. Бассе извлек из нагрудного кармана письмо и протянул Брауну, тот скользнул взглядом по бумаге и передал ее Хорнблауэру.

– Письмо от генерал-губернатора Шведской Померании, – объяснил он. – Тут говорится, что этот господин, барон Бассе, облечен полным доверием губернатора.