ЕВГЕНИЯ ПЕРОВА
ЛИШНЯЯ ПРИНЦЕССА
Сборник рассказов и повестей 2006-2021 годов
СОДЕРЖАНИЕ
Четвертый попутчик
Спасти Книгу
Вожди
Чёрный
Сколько себя помню
Клубника
Демон
Торговый центр
Что это было?
Артефакт
Материализация
Камера
В Игре
Лишняя Принцесса
ЧЕТВЕРТЫЙ ПОПУТЧИК
Мы помолчали, обдумывая услышанное.
- Бывают же странные истории! - произнесла, наконец, Аделаида.
- А позвольте-ка, господа, - сказал вдруг наш четвертый попутчик, до сих пор не принимавший никакого участия в разговоре. Это был пожилой человек в старомодных очёчках, всю дорогу читавший толстую книгу, обернутую в газету. - Позвольте и мне внести свой скромный вклад в вашу занимательную беседу. Хотел бы я рассказать вам одно удивительное происшествие, случившееся некогда с моим собственным отцом. Вы, я вижу, люди творческие? Писательская, так сказать, братия. Тогда вам тем более будет интересно! Так вот, историю эту рассказала со слов отца моя матушка, которой нет уж в живых - царствие ей небесное! Отца своего узнать я не успел: когда мне было полтора года, он ушел добровольцем на фронт и через два месяца погиб где-то в белорусских болотах. Происходил он из небогатой интеллигентной семьи, много читал и сам пописывал: немало бумаги перевел на восторженные стихи да романтическую прозу. Даже и драмы пробовал сочинять, и небезуспешно. К тридцати с небольшим годам стал он в своем заштатном городишке заметной фигурой: писал в областной газете хлесткие фельетоны и острые репортажи, а местный драматический театр даже собирался ставить его пиесу. Сочинял он, между тем, и роман - что-то из жизни не то шахтеров, не то, наоборот, колхозников. Но однажды заметил он вдруг, что плавное течение жизни начинает как бы сбиваться с пути: какой-то мощный поток подхватил и понес его неведомо куда. Совершенно другой роман - не про шахтеров или колхозников, нет! - начал вдруг складываться у него в голове. Странные образы и видения мерещились ему, не давали покоя и смущали дух. Он писал, как заведенный, и днем, и ночью. Жар творческий, болезненный и беспощадный, овладел им со страшною силой. Вдохновение это было или одержимость? Он сам не понимал, что с ним такое делается, и начинал даже сомневаться в собственном рассудке. Так продолжалось с год, пока не окончил он своего сочинения. Тогда он словно бы очнулся. Он сам перепечатал роман двумя пальцами на старенькой машинке, и всюду носил с собой и рукопись и перепечатку, боясь расстаться хоть на секунду. Это был странный роман... Но гениальный! Или безумный. Во всем городке не было никого, кому можно было бы прочитать это сочинение, кто оценил бы мощь и красоту произведения. И отец мой решился поехать в Москву, дабы там обрести читателей и критиков своего романа. Не буду утомлять вас подробностями, скажу только, что в Москве познакомился отец с одним завзятым театралом, который и пристроил его на какую-то мелкую должность в известный театр. Дальше - больше, завязались знакомства, и случилось так, что кто-то из новых приятелей взял его с собой в некий дом, где предполагалось чтение нового произведения знаменитого писателя. Отец прихватил и свой роман - а вдруг ему удастся заинтересовать мэтра! Сел он скромно, в уголке, робко оглядывался по сторонам, примечая все подробности обстановки и разглядывая приглашенных. И вот чтение началось. И с первых же строк... Простите!
Рассказчик наш с чувством высморкался. Пока он старательно вытирал нос клетчатым платком, мы молчали, томясь в ожидании продолжения. Было тихо. В соседних купе давно спали. Стучали колеса, звякали чайные ложечки в пустых уже стаканах, где-то впереди гудел время от времени электровоз...
- Так вот - с первых же слов, прочитанных слабым хрипловатым голосом автора, почувствовал мой отец страшное потрясение. Озноб охватил его, руки и ноги затряслись. Ему показалось, что некая пропасть, полная невыносимого сверкающего света открылась вдруг перед ним, и он падает в эту зияющую пропасть, падает, летит стремглав... пропадает! Ибо то, что читал этот усталый человек своим тихим простуженным голосом, и было его - отцовским - собственным романом! Тем самым романом, что в эту самую минуту лежал у его ног в стареньком портфеле в количестве двух экземпляров: один рукописный, другой печатный. Конечно, конечно, буквального совпадения не было. Повороты сюжета, персонажи, обстоятельства отличались друг от друга, но главное, ГЛАВНОЕ было тем же самым! "Как! Как это возможно?" - думал мой отец в полном смятении. Никто не читал его сочинения! И сам он не прочел ни одной вещи этого писателя! Что же это такое? Что?! Чтение окончилось, все разошлись, отец вышел последним, прижимая к груди портфель. Он хотел было подойти к мэтру, рассказать, но... кто бы поверил? Как это возможно, как? Он бродил по темным московским улочкам в полном смятении всю ночь, и к утру принял решение. Он вернулся домой, в родной городок. На обратной дороге, в поезде, встретил он свою будущую жену и мою будущую мать, которая своей любовью и участием помогла ему сохранить рассудок и как-то выжить после всего случившегося. Она была и единственной читательницей злосчастного романа, оба экземпляра которого сожгли они в печке в один из промозглых осенних вечеров. Отец во всю свою оставшуюся жизнь не написал больше ничего. Происшествие это мать рассказала мне где-то в конце шестидесятых годов или в начале семидесятых, когда этот знаменитый роман был, наконец, опубликован. Вот и вся история. На этом позвольте мне с вами попрощаться, благо станция моя уже близко.
Он встал, взял портфель и направился к двери.
- Постойте! - сказала Аделаида. - Постойте! Так что же это был за роман?!
