Когда Маэрленины принадлежности для рисования решили больше не расходовать, а оставить на важные нужды, а несчастная «Узница Попокатепы» с маразматичного падда пересмотрена целиком, экипаж был согласен даже учиться. Каждый в силу своей специальности или просто серьезного увлечения мог по памяти выдать минимум годовой курс истории и ксеноэтнографии, программирования, космотехники или ксенобиологии и ксеногенетики. Туйон, знавшая кое-что и без искусственных мозгов, предложила от себя очень забористую кибермеханику и углубленную астрофизику. Нисфорца, поглядев на лица команды, осторожно объяснила ллуралене, что при ее слепоте и практически полном отсутствии письменных принадлежностей они вряд ли смогут это освоить.

Звезды за иллюминаторами ползли еле-еле: энергии реактора хватало, чтобы едва войти в варп и не набирать даже скорости света. Идея пополнить запасы на ближайшей кислородной планете потерпела неудачу: им попадались или газовые гиганты, или планеты, удаленные от своих солнц и промерзшие насквозь без тепла звезд. Система Улорры была почти окраиной, а аварийный сброс материи и антиматерии отшвырнул их очень далеко, туда, где был уже не Магикс.

Вокруг было тихо. Казалось, это пространство не бороздило еще ни одно крыло звездолета. Никакого космического мусора, ни одного объекта явно рукотворного происхождения. Слабенький резервный передачик, активированный Титанией, исправно посылал сигнал в пустоту, но не встречал отклика.

- Медицинский отсек. У нас есть раствор гамма-лергола? – как бы между прочим поинтересовалась Туйон на двенадцатый день после аварии.

– Зачем тебе? – ответила Амарантайн.

Ллуралена молчала, давая судовому медику вспомнить самостоятельно. Искомый гамма-лергол должен быть знаком Амарантайн не только как ксеномедику, но и как любителю сериалов про людские отношения.

– Не знаешь, – подытожил корабельный механик, когда молчание затянулось дольше минуты. – Нейтрализует гормоны, запускающие у нас процесс смены пола. – Что-о-о? Ты в парня превращаешься?! – подскочила Нисфорца. Нет, она-то знала, что у ллураленов такое случается в среднем с каждым из ста сорока семи, но, мягко говоря, момент сейчас неподходящий! Да и киборгам вроде Туйон менять пол категорически нельзя. У нее там позвоночник на титановом каркасе, череп в металлических скобах и все такое. При превращении в мужчину начнут укрупняться пропорции тела, а вот искусственная часть останется прежней. Металлоконструкции, раньше спасавшие ей жизнь, начнут давить на нервы и жизненно важные органы. Туйон просто умрет от боли. А ближайший медик, который в состоянии безопасно извлечь из нее все это, находится на Ллурале, за сотни тысяч световых лет отсюда. – Пока нет, – Туйон – неужели – улыбнулась уголками губ. – Наша раса поумнела значительно быстрее, чем ушли первобытные инстинкты. Физиологически процесс еще не начался, но я начинаю подсознательно расценивать вас как партнерш по размножению. Мои инстинкты твердят, что наша маленькая популяция может вымереть, а этого допустить нельзя. Нужно срочно увеличить нашу численность. Но мы все самки, поэтому в самца превращаюсь я и устраиваю вам брачный сезон, хотите вы этого или нет. То, что у меня ниже пояса механика и мне нечем устроить вам размножение, мои инстинкты не смущает…

- Ой-ёй… – протянула капитан Рады, хватаясь за голову.

– Так мы же… Мы… самки не твоего вида… – выдавила Титания, краснея до самых корней волос. Впрочем, остальные были не лучше: лицом, грудью и плечами заалела Нисфорца, кирпично покоричневела Маэрлена, и Амарантайн тоже стала похожа на перезрелую черешню. А Туйон, озвучивая такие вещи, даже ни капельки не посерела, что с ее черной кровью означало бы румянец! – Очень даже моего, – ехидно ответила ллуралена. – В нас всех течет человеческая кровь. – А твои инстинкты не волнует, что твой яд уничтожит нашу популяцию во время… – уверенно начала Маэрлена, но к концу фразы сдалась. – В процессе… ну… э-э-э… этого самого… Туйон открыла глаза и слепо уставилась в потолок. – Мои инстинкты обманываются моим отношением ко всему этому. Что я привыкла к протезам и не делю нас на разные расы, – с явственно прозвучавшим в голосе смущением призналась она. – Этот инстинкт заложился с тех времен, когда прародители ллураленов еще квакали и лазали по деревьям. Откуда им было знать, что через двенадцать миллионов лет мы будем привинчивать металл на место утраченных частей тела, а по соседству с нами поселятся инопланетяне, которых мы примем как своих?

На этой краткой, но занимательной лекции по ксенобиологии Амарантайн поднялась на ноги, убежала с мостика, громко и нецензурно споткнулась в темном коридоре, и вскоре вернулась с ампулой упомянутого гамма-лергола в автоинъекторе.

– Иногда я думаю, что наша жизнь стала бы интереснее, будь в команде парень, или даже два, – призналась она, оглядывая Туйон и вспоминая, где у нее там какая-нибудь живая часть тела, чтобы укол не пришелся в кибермеханику. – Но не такой ценой!

На двадцать первые сутки лекцию об устройстве корабельного энергоснабжения прервал какой-то сигнал.

Мгновенно выкидывая из головы различия диаметров продольного и поперечного сечения энерговодов, Титания с Нисфорцей подскочили, вглядываясь в экранчик резервной панели управления.

– Мы кого-то нашли, – объявила всем капитан. – Нас нашли? – захлопала в ладоши Амарантайн. – Как сказать… – протянула Титания. – Это не они нас ищут, а мы сами принимаем их сигнал, который идентифицируется как сигнал бедствия.

Амарантайн тотчас сникла.

– Либо мы сумеем помочь друг другу, либо хотя бы дорогу спросим, – поспешила ободрить ее Нисфорца. – Не думаю, что они тоже наткнулись на что-то, обнулившее навигацию!

Титания поспешила скорректировать курс, и Рада повернула на неведомый зов.

Через три часа направление движения к источнику сигнала система вывела его на схему маршрута, показывая, что они уже рядом.

На четвертый соизволила показаться Скрепка с сообщением об установлении идентификации корабля. Рада была уже достаточно близко, чтобы вычленить из слабого сигнала простенькие пиктограммки принадлежности попавшего в беду существа или объекта. Правда, Скрепка все равно не помнила, чья эта такая замысловатая кругляшка с дырочками, однако две перекрещенные спирали на второй пиктограмме команда прекрасно знала.

– Ксетейское торговое содружество? – удивилась Маэрлена. – Это оно так далеко простирается, или нас самих так далеко зашвырнуло?

- Не думаю, – отозвалась Туйон. – Содружество не простирается на несколько сотен тысяч световых лет, которые отделяют Магикс от Ллурала. Нас тоже не могло забросить так далеко от точки старта.

– Либо это не ксетейские спиральки, либо кто-то тоже вдали от родных мест летал, летал и долетался, – конкретизировала капитан Рады, пресекая появление дальнейших гипотез. – Подлетим – поймем.

Незнакомый корабль походил на глубоководную рыбину: эллипсоидный, обтекаемой формы, плавники-стабилизаторы по бокам и впереди два больших круглых стеклянных «глаза», дававших обзор на космос, видимо, находящимся на мостике. В «глазах» света не было, но космическое судно продолжало вновь и вновь повторять сигнал бедствия.

– Может, он давно мертвый, – поежилась Амарантайн. – А бортовой компьютер так и будет посылать сигнал, если энергосистема работает. Вдруг он не одно десятилетие тут висит? Смотрите, еще иллюминаторами пользуются – а у нас уже полтора столетия назад все корабли стали производиться с внешними камерами…

Титания задумчиво покосилась на нее. Амарантайн вроде и не знала толком ничего о космосе, кораблях и технике, а потом демонстрировала осведомленность в самых неожиданных вещах. Мозг, не получающий привычного объема информации, начинал генерировать ее сам, наводя мысли о заговорах, шпионах под прикрытием и устранении экипажей, узнавших слишком много. Не приснился же Амарантайн Эрих, ночью на Флеере напророчивший войну за Магикс. Они потом по внешним камерам посмотрели: разговор действительно не приснился.