Темен и мертв был лишь выжженный раскаленным песком круг.
На плечах у девушки рассаживались цветочные создания, снова розовые, и еще немного белых.
Обходя Ярагонту, Амарантайн услышала голос. За кораблем в траве раскинулся Эрих, глядя в падд и что-то негромко говоря в него: по времени Ллуры сейчас был день, и к историку снова стали поступать звонки. Его волосы рассыпались по траве, окружая голову белым ореолом, и девушка поймала себя на том, что невольно любуется им.
Эрих отключил падд, заметил Амарантайн и приглашающе похлопал по траве рядом с собой.
— По-прежнему не хочешь рассказать, что ты делала с Валентайном? — поинтересовался он, когда девушка присела: на полметра дальше от того места, по которому он приглашающе хлопал. — Я… — замялась Амарантайн. — Я сама не понимаю, что случилось… — А вот Валентайн поведал мне, что ты понравилась его магической сущности. Он утверждает, что в тот момент каким-то образом понял, что сущность — не «она», а конкретный такой «он», и «он» очень обиделся, когда ты сначала активно ему нравилась, а потом вдруг решила уйти. — Я же не виновата, что такая красивая, — ответила она, привычно подпуская в голос кокетливых ноток. — Он магия, — вкрадчиво пояснил Эрих. — Каждого привлекает подобное ему. Магию привлекла магия, а именно твое целенаправленное магическое воздействие. А снаружи ты можешь быть хоть отвратительной старухой, наружность магию не смущает. — Значит, это неосознанное, — промямлила Амарантайн, пытаясь понять, что же она все-таки сделала. Какая-то гипотетическая внутренняя сила — последнее, о чем она думала в тот момент! Она хотела приободрить молодого человека и по женской привычке чуть-чуть ему понравиться! Понравиться… Минуточку! — Займись исследованием своего феномена, — посоветовал Эрих. — Чтобы применять его контролируемо, там, где надо, и случайно не применить там, где не надо. На кого действует, на кого не действует, как именно и на что действует. Сейчас ты легко отделалась («Ничего себе, легко!» — мысленно ужаснулась Амарантайн), в следующий раз в ответ на твое неосознанное магическое воздействие может взорваться кто-то пострашнее… — Как же теперь Валентайну с этим жить? — вздохнула девушка. Ей было жалко парня.
Мужчина хмыкнул, не торопясь отвечать. В свете одной из трех видимых отсюда флеерских лун его волосы и кожа, казалось, светились. Свет, падая под непривычным углом, причудливо искажал черты молодого, но хмурого лица. Увидев его в песке, затемнившим волосы и брови, прежде сливавшиеся со светлой кожей, Амарантайн на самом краю сознания задалась вопросом, почему за ним не бегает табун поклонниц. Экстравагантный характер отпугивал? Эрих был довольно неплох собой, и богат, родители постоянно ставили его в пример Амарантайн: молодой, инициативный, сам сколотил свое состояние в пятнадцать лет, (не то что дочь, не проявляющая интереса к финансовым достижениям родителей!) Родился и вырос на отшибе, на барахолке космического старья, а тут вдруг продал инженерам-кораблестроителям идею существенного улучшения какой-то штуки в двигателе. То ли клапан, то ли распределитель — Амарантайн в этом не разбиралась, мелкая какая-то ерунда. Ерунда была испытана, признана годной, тут же внедрена в только-только разрабатываемую «ангельскую» серию кораблей, и Эриху закапали проценты с продаж.
— С Валентайном все будет в порядке, — прервал молчание историк, не подозревая, как о нем сейчас думают. — Если научится контролировать свою силу, а в идеале — управлять ею.
— Ему ведь теперь закрыт путь на Ллурал, — с грустью ответила Амарантайн. — Перед ним открыт весь Магикс! — горячо возразил Эрих. — Его больше не тронет никакая другая магия, более того — примет и охотно вступит в контакт, когда эта чужая сущность пообвыкнется и успокоится. Это будет огромным преимуществом в исследованиях, если он возьмет под контроль своего «соседа». Как раньше люди и магические создания легко общались, чувствуя друг в друге единую, общую для всех магию, так Валентайн сможет и теперь!.. Уверяю тебя, от произошедшего больше пострадаем мы с Наргаем и Тесс, чем сам Валентайн… — А кто это? — Наргай Ин-Тае и Тесс Даймор, кураторы старших. Еще не знаете всех, да? — Теперь будем знать, — кивнула Амарантайн.
Отложенный на траву падд заморгал индикатором оповещения, Эрих взял его, прочитал сообщение, но отвечать не стал, отложив устройство назад и уставившись вверх.
— Посмотри лучше на это небо, — предложил он. — Под этими звездами десятки и сотни тысяч лет жили ваши предки. — Мы скоро опять здесь будем жить, разве нет? — Э, нет, не все так просто, — почему-то усмешка Эриха отдавала горечью. — Программа исследования Магикса, прежде всего, коммерческая: ее организаторам нужна не наша историческая родина, а ее ископаемые, живые природные ресурсы и места для фешенебельных курортов. А кто задумает основать колонию — можно подрядиться снабжать ее, и не бесплатно. Массового переселения назад не будет, это очевидно: человечество уже укоренилось в своем новом доме, им из этого затерянного в космосе угла приглянется пара планет для курортов и небольших поселений, не больше. Так что основная цель — выжать из Магикса максимум легкой прибыли, пока он кому-то интересен. Человечество, пригревшись на Ллурале, плохо приживется на своих старых землях, так что наши организаторы повздыхают, поразводят руками и начнут выкачивать отсюда ресурсы. Может быть, даже уже не смущаясь зародившимися здесь энергетическими формами жизни. — А первая директива? — ойкнула Амарантайн. — Ты совсем ничего не можешь сделать?.. В смысле, кто-нибудь, мы? — Действие первой директивы здесь под вопросом, — усомнился историк. — Я, конечно, заброшу сюда грамотных научников, квалифицированных достаточно, чтобы изучить планету и не помешать естественному развитию этих созданий. И второкурсников поумнее, с опытом общения с говорящими озерами. Создадим побольше шумихи вокруг открытия этой формы жизни, чтобы было побольше неравнодушных. Да и магия, возможно, сама вмешается. — Но как? — Магия не так глупа. Магия не в отдельных ее порождениях, а как единая сила, присутствующая здесь везде. Она уже направляет свои порождения действовать. После Валентайна могут появиться другие. Может, на нас внезапно ополчится все магическое, что здесь есть. Может, я сам сумею убедить руководство программы исследования Магикса. Может, опомнится человечество в целом. А может, и сами взбунтуемся, кто нас знает? — И что мы можем против космофлота Ллурала? — простодушно изумилась Амарантайн. — Многое! Смотри: у них здесь малознакомый космос и сухие данные о планетах. У нас — хорошо знакомый космос и опыт высадок на эти же планеты, –оживился Эрих. — Полсотни не военных, но все же вооруженных кораблей, сотня с чем-то флаеров и шаттлов, которыми комплектуются наши корабли, не разоруженная большая военная база, и прилететь к нам можно только из одной червоточины, благодаря чему всех визитеров можно отстреливать сразу на вылете, пока они не успели сообразить, что к чему. Планеты относительно безопасны, пригодны к жизни и выращиванию продовольствия. Если подумать, мы здесь можем окопаться на долгие годы, было бы желание…
Девушка засмеялась.
— Придумаешь тоже!
Эрих повернул голову, глядя прямо в глаза, и Амарантайн поспешно отвернулась сама, помня, чем кончился для нее предыдущий такой зрительный контакт.
— А я сейчас серьезно, — в его голосе не было намека и на улыбку. — Рано или поздно разгорится конфликт за Магикс. Между магией и людьми, между людьми и людьми. Я не предрекаю его начало прямо завтра, но, может быть, тебе еще доведется выбирать, по какую сторону баррикад ты встанешь…
То ли свежий воздух подействовал, то ли Амарантайн получила ответы на все интересующие вопросы — даже на те, что еще не успели оформиться в ее голове — но она вернулась на Раду и уснула так крепко, что девчонки с утра не могли ее добудиться.
Ярагонта готовилась к старту, и Валентайн приходил изниться за свое (не свое?) несдержанное поведение. Выглядел он все еще неважно, но, кажется, уже не таким понурым, как вчера утром.
