Парень говорил абсолютно спокойно, но что-то в звучании его голоса такое было, что у Амарантайн по спине побежали мурашки.
— Я только сбегаю и сразу же вернусь… — беспомощно залепетала она, занося ногу, чтобы сделать шаг в сторону.
На ее щиколотке сомкнулась ладонь.
Амарантайн застыла, глядя на Валентайна. Валентайна ли? ЧТО смотрело на нее этими помутневшими глазами?
Вокруг, казалось, замолкла вся природа, точно так же страшась того, что будет дальше.
Девушка, едва дыша и не шевелясь, стояла, не осмеливаясь отвернуться от этих жутких глаз с пожелтевшими белками. Ими ли смотрел на нее внутренний монстр Валентайна, или ему не нужны глаза, чтобы видеть происходящее, обволакивая все вокруг своей жуткой, древней силой, от которой у Амарантайн электризовались волосы и бегали мурашки по коже?
Нога устала находиться в непривычном положении. Хотелось встать нормально. Оставалась надежда, что она достоит так до прихода девчонок и Эриха, а они что-нибудь сделают. Эрих же понимает принцип работы магии! Только неторопливо тащится со всеми через поле, размахивая руками и что-то оживленно рассказывая под громкий хохот Титании.
Нога задрожала от напряжения, и Амарантайн, размахивая руками, потеряла равновесие, падая спиной в траву.
В следующий момент дневной свет над ней померк, а солнце осталось лишь неястным пятном света, едва различимым сквозь заслон из песка пыли. Вокруг бушевала настоящая песчаная буря, и песок в ней был обжигающе горячим.
Пыль и песок хлестали со всех сторон. Стоило ей приподняться, как чудовищный вихрь тут же толкнул ее куда-то, и Амарантайн осталось только вжаться спиной в землю, закрывая лицо руками, чтобы не надышаться песком и не видеть двух жутких огней, пылающих в этом желтом мареве.
Скафандровый рукав, не рассчитанный, чтобы через него дышали, не пропускал через себя воздух, перед внутренним взором поплыли цветные круги, и….
Кто-то хлопал ее по щекам.
Она потеряла сознание?..
Над ней нависло чье-то лицо, расплывающееся, но узнаваемое по очкам. Ярко-голубым. Титания трансформировалась в фею?
Амарантайн села, чувствуя, что жива и даже цела, разве что открытые участки кожи неприятно саднят. Команда сгрудилась рядом, участливо заглядывая ей в лицо и ища признаки недомоганий и страданий. Волшебные одежды Титании были целыми: то ли Титания не лезла в песчаный смерч, то ли костюм был неуязвим для подобных воздействий.
Она вдохнула поглубже, чтобы заговорить, и закашлялась. Нисфорца тут же подскочила, вытаскивая из сумки с походным снаряжением бутылку питьевой воды, Амарантайн отпила глоток, и тут же принялась отплевываться от набравшегося во рту песка.
Сфокусировав взгляд, она обнаружила десятью метрами дальше Эриха, склонившимся над чем-то или кем-то в куче песка. Словно почувствовав на себе взгляд, профессор тут же выпрямился и подошел к ним.
— Жива? — поинтересовался он.
Амарантайн кивнула.
— А теперь вопрос на засыпку: чем вы с ним занимались?
Девушка растерялась. Из горла вместо ответа вырвался какой-то скрежет. Пришлось еще глотнуть воды.
— Мы всего лишь разговаривали, — по крайней мере, этот хрип больше напоминал людскую речь. — Я конкретизирую: чем таким вы занимались, и что ему так сильно не понравилось, что магическая сущность отреагировала взрывом возмущения?
Чем они занимались?.. И что ответить, если Эриху так интересны малейшие подробности? Ревнует, что ли? Сказать, что она просто распрашивала его и потихоньку применяла свое женское обаяние, чтобы собеседник успокоился и расслабился в ее компании? Там тронуть за рукав, тут ободрить улыбкой, здесь похлопать ресничами — и парень уже весь твой? А когда она встала и собралась уйти, ему это не понравилось. Им обоим не понравилось. Вот и весь ответ на вопрос.
Амарантайн открыла рот, чтобы прямо так все и высказать Эриху, но слова застряли в горле, стоило ей взглянуть на профессора.
Запыленный, и оттого кажущийся еще более мрачным историк сверлил ее немигающим взглядом. О, где же эта его привычка постоянно отводить глаза? Пронзительный вгляд светлых глаз словно пронизывал насквозь, пробираясь внутрь, казалось, Эриху не нужен был ответ — он сам до него доберется…
Она ощутила, как ее хлопают по щекам и обрызгивают водой, и повторно обнаружила себя лежащей на песке.
— Ты опять потеряла сознание, — сказала встревоженная Маэрлена.
Амарантайн поднялась на ноги, опираясь на руку соседки. Эрих опять был там, с Валентайном. Молодой человек приходил в себя, моргая глазами и пытаясь понять, где и что с ним. Комбинезон с основательно счесанным песком внешним покрытием был местами порван, и восстановлению явно не подлежал. Лицо тоже исцарапанное и в ссадинах, но… ранки затягивались прямо на глазах.
— У меня для тебя две новости, хорошая и плохая! — объявил ему историк. — Хорошая — эта сущность тоже испытывает на себе все ощущения твоего человечьего тела: плохо тебе — плохо ему, и наоборот! А плохая — это потому, что она очень плотно переплелась с магическими каналами твоего тела, и…
Он не договорил и принялся сосредоточенно ерошить свои волосы, чтобы вытрясти из них песок.
Молчание продлилось минуты две. Валентайн успел принять сидячее положение и отрешенно оглядывался по сторонам. Нисфорца и ему поднесла бутылку воды, к которой молодой человек тут же жадно припал, залпом выпивая сразу половину.
— Я просто думаю, какими словами донести это до тебя, — пояснил Эрих.
И замолчал еще минуты на три, закончив с волосами и принимаясь загибать-разгибать разные детали на своем форменном комбинезоне, в швы которых тоже забился песок.
— Насильное изгнание сущности убьет тебя. Придется расставаться полюбовно или пытаться найти с ней общий язык. И выяснить, питается ли она откуда-то магией или сама себе источник. Если первое — тебе закрыта дорога на Ллурал, пока в тебе эта посторонняя магическая сущность. Ваши магические каналы переплелись, она умрет без источника и в агонии погубит тебя самого.
Подняв голову (но не взгляд — заметила Амарантайн), он добавил, обращаясь уже к экипажу Рады:
— Надеюсь, какую-нибудь мораль из произошедшего вы извлекли.
За ужином все громко обсуждали события минувшего дня. Амарантайн одной рукой ела, а другой водила у лица дермальным регенератором.
Девушки взахлеб рассказывали о приключениях в лесу: им попался энергетик, рожденный молодым древоцветом, и они почти приманили его к себе, но тут из соседнего взрослого древоцвета вылетел энергетик побольше и уволок мелкого за руку, как строгая мамаша.
— А потом мы выходим из леса, видим вас — спокойно сидите же, и вдруг Валентайн вздымается таким песчаным вихрем с огненной красной сердцевиной! — размахивая руками, тараторила Титания. — Мы, короче, быстрее бежим к вам, я превращаюсь, но Эрих просто ныряет прямо в смерч! И песок оседает, там видно, что Валентайн стоит на коленях, выгибается, прямо ломает его, а Эрих стоит над ним, положив ладонь на его глаза… Ух! Валентайн как будто сам из песка состоял, а потом раз, и стал восстанавливать свою форму из крови и плоти! В общем, да, мораль из произошедшего я еще как извлекла!..
На Флееру давно опустилась ночь, вымотанный экипаж Рады завалился спать, а вот Амарантайн, проворочавшись час, поняла, что не может уснуть, невзирая на пережитые приключения. Зудела кожа на залеченном лице, чесаться после дермального регенератора было нельзя, намазаться чем-нибудь от зуда — тоже.
Оставив Ангелу сообщение на случай, если ее хватятся, медик Рады выбралась из корабля, не натягивая легкий скафандр, но все же набросив форменную куртку поверх комбинезона и повесив на плечо сумку со снаряжением.
Флеера по ночам тоже кипела жизнью. Фосфоресцировали распустившиеся ночные цветы и древоцветы. То там, то сям шныряли энергетики: уже ночные, такие же маленькие и светящиеся, но чем-то неуловимо отличающиеся от дневных. По недавно приобретенной исследовательской привычке Амарантайн отметила, что ночные поддерживают общение с дневными: на ночных тоже красовали юбочки из лепестков и листиков.
