– Я что, арестована? – со слезами спросила она.

– Ну, что вы, нет, конечно. Создан штаб по поиску ребенка. Сейчас штабная машина подойдет к школе, там уже собираются добровольцы для поиска. Идемте туда, вы нам поможете.

Возле школы уже толпилось человек пятнадцать-двадцать мужчин. Подъехал милицейский УАЗ, из него вышел офицер.

– Я заместитель начальника районного УВД подполковник Иванцов. У кого есть свои лыжи – хорошо. У кого нет – берите школьные. Задача: поднимаемся на гору, в первую очередь тщательно прочесываем березовую рощу. Предположительно, парнишка где-то там. Скоро окончательно стемнеет. Фонари есть? Есть, хорошо. Вопросы ко мне или к учительнице есть? Нет, хорошо. Тогда всем построиться, и вперед. Перед рощей разворачиваемся в цепь. Интервал – два-три метра, обязательный визуальный контакт. Пошли!

Класс собрался почти в полном составе. Не пришли только две девочки. Ладно, потом разберемся, почему отбиваются от коллектива. Шли бодро, когда забрались на гору, и дорога пошла под уклон, даже спели хором «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед». Под маршевую песню и лыжи катили как-то веселее.

Рассказ старого фронтовика был очень интересным и увлекательным. Чувствовалось, что человек уже не первый раз встречается со школьниками, подготовился. А когда речь зашла о том бое, в котором погиб его друг, у многих на глазах навернулись слезы. Война. Это не шутки, не боевик, не приключение. Дети притихли, слушали, затаив дыхание, с живым интересом и огромным вниманием.

– Так-то, ребятки, – закончил свое повествование фронтовик, – война – это работа. Тяжелая, ребята, работа. Каждый день. И день, и ночь. А рядом с тобой гибнут люди, друзья твои гибнут, однополчане. Да и сам-то не знаешь, сколько еще проживешь. Мечтали только об одном – о Победе. И чтоб домой живым вернуться. Очень домой хотелось. За него, за дом свой и воевал каждый из нас. Каждый за свой дом. А выходит – за страну нашу. За родных своих, за любимых, а в итоге – за Родину свою. Так получается.

      Потом хозяйка дома наливала чай, принесла большущую чашку с домашним медом, угощала только что испеченными плюшками. Уплетали за обе щеки, переглядывались, смеялись. Дети, что с них возьмешь.

Когда собрались в обратную дорогу, солнца уже не было. Навалилась невесть откуда взявшаяся туча. Не успели выйти из деревни, пошел снег. Сначала небольшой, но потом все сильнее и сильнее.

– Ребята, не отставать! Держитесь как можно ближе друг к другу! – волновалась она.

Имея опыт студенческих еще походов, поставила впереди группы трех сильных парней, чтоб нарезали лыжню в заметаемом снегом белом безмолвии, потом девчонки и ребята, кто послабее, а замыкающими – еще троих физически крепких мальчишек. Сама же шла то впереди всех, помогая торить лыжню по целине и свежему снегу, то позади, проверяя, все ли на месте, не отстал ли кто, то сбоку, рядом с группой, подбадривая ослабевших и уставших. Особенно девочек.

– Ничего, ничего, ребята! Скоро уже дома будем. Вспомните, что рассказывал нам сегодня Тимофей Михайлович. Как им на фронте тяжело приходилось. Помните? И ничего, справились, победили. И мы победим. Правильно?

Дети кивали головами, уворачиваясь от летящего в лицо снега, медленно, но упорно пробивались сквозь метель. Ветер усиливался. Теперь уже сыпало не только сверху, из тучи, но и поднимало ветром свежий снег с наста, кружило, завихряло, забрасывало снег горстями в лицо, под одежду, норовило затолкнуть за воротник. Временами налетали такие порывы, что и на ногах устоять было трудно. Но они шли. Уже без песен, без улыбок, без шуточек друг над другом. Они просто шли в этом бесконечном белом вихре, сжав зубы и напрягая все силы.

Впереди показалась березовая роща. Она знала по опыту, что ветер там несколько слабее, но, тем не менее, идти сложнее. Надо петлять между берез, снега там наметает больше, а главное – он более рыхлый, лыжи там проваливаются глубже. Здесь, на открытой местности, днем уже пригревает солнышко, даже чуть подтаивает, а ночью подмерзает. Да и ветром надувает, утрамбовывает снег. Так образуется плотный наст. Все одно, конечно, целина, но идти проще по насту.

Вдруг она заметила, что замыкающие группу мальчишки свернули с лыжни и направляются к роще.

– Ребята, вы куда? А ну-ка вернитесь немедленно!

– Там ветра нет, – прокричал один из них, – да и путь короче!

– Нет! Я запрещаю вам туда идти! Все должны быть вместе!

– Да не волнуйтесь вы, мы еще раньше вашего придем, – прокричал Сергей, сильный и спортивный парень, заводила в классе, неформальный лидер.

Она сразу это поняла, как только взяла этот пятый «А» под свое классное руководство, сразу разглядела в этом мальчишке лидера, вожака. Но до сих пор ей удавалось нивелировать это его лидерство своим авторитетом учителя. Он хоть и хорохорился, но при классной особых вольностей себе не позволял. Бывало, конечно, зубоскалил, порой огрызался, грубил даже иногда, но подчинялся. И вот на тебе! В самый неподходящий момент он вышел из-под ее контроля. Она четко осознала, что в этой ситуации справиться с ним она не сможет. У нее на руках весь класс. Пурга, дети уже без сил, и тратить драгоценное время на воспитательные беседы она просто не имеет права. Она должна привести класс в поселок, домой. Ну, ладно. Эти трое – ребята сильные, намучаются, конечно, по лесным сугробам, но дойдут. Тем более, что сразу после рощицы спуск с горы, а там и поселок. Дома, жилье. Доберутся. Но вот зачем за ними Ваня увязался? Маленького росточка, слабенький, в общем-то, парнишка. Характер у него податливый, мягкий. За Сергеем тянется, за лидером. Слабаком показаться не хочет.

– Ваня, пусть ребята идут, а ты вернись. Давай к нам немедленно! Отстанешь ведь от них!

– Нет, я с ними.

Голос его был уже едва слышен за воем ветра, да и эти четверо уже почти скрылись за деревьями.

– Господи, ну что мне за наказание, а? – взмолилась она, но тут же взяла себя в руки. Перед остальными детьми слабость свою показывать нельзя. Это она, как педагог, понимала отчетливо.

– Так, ребята. Нам осталось сделать последнее усилие. Еще немного, и начнем спускаться с горы. Полегче будет. А там и дом.

Вскоре они были у школы.

– Так, дети, сдаем быстренько лыжи и по домам, – распорядилась она, а сама бросилась по адресам тех мальчишек, что откололись от класса.

Трое были уже дома. Не было только Вани. Она снова побежала к Сергею.

– Сережа, где Ваня? Он ведь с вами пошел!

– Не знаю, – виновато потупившись, прошептал Сергей.

– Как это «не знаю»? Что значит, не знаю? Ты взял с собой своего друга и бросил его?

– Он мне не друг.

– Хорошо, одноклассник. Он твой одноклассник! Он шел с вами, и вы бросили его? Оставили одного? В лесу, в метель? Как ты мог, Сергей! Ты же предал его! А если он умрет, замерзнет там, в лесу, в снегу?

– Я больше не буду, – еле слышно произнес мальчик.

– Что вы набросились на него? – вступилась за Сергея его мать, – сами потащили детей в такую погоду, сами придумали этот дурацкий поход! А если бы все там замерзли? Вы чем думали? Еще сына моего будете в чем-то обвинять? Да на себя посмотрите, учительница называется! Вам надо, вы бы и шли, зачем детей-то таскать? Пойдем, Сережа, не слушай ты эту мымру.

Она выскочила из дома Сергея вся в слезах. Нет, не из-за «мымры», не из-за отповеди этой вздорной тетки. Из-за Ваньки. Она вдруг представила этого тихого, слабенького мальчишку, как он совсем один в этой пурге, где-то там, в лесу, в зимней, холодной темноте. Что с ним? Где он? Жив ли? Ни о чем другом думать она уже не могла. Помчалась домой.

– Что случилось? – спросил встревоженный муж.

– Петя, у меня ребенок потерялся. Отстал и потерялся. Я – убийца! Я этого никогда себе не прощу! Что же делать?

– Успокойся. Времени еще немного ведь прошло. Найдем. Скажи точнее, где он потерялся, когда отстал?

– Мы возле рощи шли, по полю, по насту, а четверо свернули в лес. И он. Трое дома уже, а Ваньки нет.